Always in his heart Harry Styles

Иногда, когда он направляется с нами в гримерку или в автобус, он, бывает, остановится и внезапно начнет снимать с себя свою рубашку, поняв, что надел ее шиворот-навыворот. Или может подойти ко мне прямо на сцене, прошептав на ухо: «Луи, хочу домой». Или же напишет в свой Твиттер нечто, которое из миллионов людей понять можем только мы оба. Именно в такие моменты на моих губах обычно играет неповторимая улыбка, которую в способности вызвать один лишь он. Мой Хазза. Гарри Стайлс. Бабник, казанова, мачо, переспавший с половиной Лондона и до сих пор не сумевший остановиться на одной-единственной девушке. Таким его знают люди. Хазза. Вечный ребенок, малыш, у которого в голове бушует просто дикая инфантильность и желание жить вечно, приправленное желанием любить без страха осуждения. Таким его знаю я. Эти два образа разнятся, не так ли? К сожалению, точно так же разнятся и сценические образы остальных парней из группы с тем, что они действительно из себя представляют. Но сейчас не об этом. Не зная настоящей любви, мы обычно принимаем легкую увлеченность человеком за нее. Не зная настоящего счастья, мы обычно думаем, что счастливы, хотя это может быть лишь минутная радость. То же было и у меня с Ханной. Она была светлая, красивая и солнечная девушка, которая освещала мою жизнь, и в которую, как мне тогда казалось, я был влюблен. А потом был Гарри. И здесь уже куда сложнее. Потому что это была не влюбленность. Это была любовь. Которую я распознал с самого начала. У многих пар бывает так, что они долго притворяются, что ничего не понимают, а потом неожиданно признаются друг другу и — оп! — счастье тут как тут. Я не притворялся. Я просто любил. Игнорируя все «добрые советы», которые в основном заключались в односложном предложении: перестань думать о Гарри; игнорируя попытки Найла, Лиама и Зейна помочь мне с «моей проблемой»; игнорируя весь чертов мир, который почему-то был целиком и полностью против этого неправильного чувства. Я просто продолжал любить. Постепенно становилось лучше. Все больше времени наедине, все меньше нравоучений со стороны других. Мы с Гарри теперь были гораздо ближе (хотя, кажется, куда еще ближе для напарников по группе), но и не заходили слишком далеко. Зависли на этом неопределенном уровне «они-как-бы-друзья-но-боже-как-они-смотрят-друг-на-друга». И не шагу дальше. Поначалу было достаточно только намеков и неоднозначных взглядов. Ему, но не мне. Мне всегда хотелось большего. Если бы я желал воспринимать Гарри исключительно как друга, я бы не бросил Ханну еще тогда, а ее брат не оскорбил бы нас с ним, прекрасно понимая, в чем причина разрыва. Если бы я желал воспринимать Гарри исключительно как друга, я бы не зажал его один раз у стены возле входа в нашу комнату, чуть ли не дыша ему прямо в рот. Если бы я желал воспринимать Гарри исключительно как друга, я бы... Я бы не поцеловал его один раз. И тогда, именно с того момента, что-то вдруг резко переклинило в голове моего дурашки, сам он нахмурился, а потом расплылся в широчайшей улыбке, будто осознав наконец что-то невообразимо важное. В чем причина этой улыбки, было известно только ему одному, но на следующий же день наши отношения резко изменились. Ушли все эти многозначительные взгляды и прикосновения, и мне даже в какой-то степени было жаль, что эта сказка закончилась, но через секунду началась другая, вдвойне прекраснее, и я уже забыл о старой. Та, другая, заключалась в том, что мы все дни напролет ходили с припухшими губами, небольшими красноватыми пятнами по всему телу, счастливыми лицами и поющими сердцами. Это и было счастье. Которое, кстати говоря, есть до сих пор. Я ни разу не спрашивал Хаззу о том, что творилось в его душе до нашего первого поцелуя. Просто некоторые вещи должны остаться лишь у нас в памяти, вот и все. И даже если принято делится всем самым сокровенным со своим любимым, некоторые пункты мы с ним не выполняем. Мы вообще, можно сказать, любим нарушать правила. Было еще очень много всего. И об этом никогда не узнает ни единый человек во Вселенной, даже наши будущие дети, когда заходят узнать все историю, как папа встретил папу, в подробностях. Некоторые вещи — это наша с ним личная сказка. И она не за семью печатями и вовсе не под замком, как вы успели подумать. Она лишь в нашей памяти. До последнего вздоха. Потому что кое-что — вечно. Еще с самого первого момента, как я увидел Гарри, я понял, что этот человек застрянет в моем сердце приблизительно навсегда, и никакими дорожками, никакими обходными путями и даже посредством аорты, самого большого артериального сосуда, из моего сердца он выбраться не сможет. Такая вот история. История нашей жизни.

10.03.11 02:04 @Louis_Tomlinson: Always in my heart @Harry_Styles . Yours sincerely, Louis