Со дна морского

Я мог бы остаться в отеле, говорит Блейн, неловко устраиваясь на самом краю дивана. Ладони зажаты между колен, он сутулится, словно хочет сжаться, стать еще меньше, стать невидимым. Улыбка - вырезанный и приклеенный на лицо кусок картона. Глянцевая статичность дешевого журнала для подростков. Серьезно, говорит Блейн, ребята из хора ночуют в отеле, я ничем не отличаюсь от них, наверное, не стоило приходить к тебе. Мы хотели посмотреть город перед отлетом, а самолет в пять утра. Лучше я правда пойду. Он захлебывается словами, запинается, давится, смотрит в пол, но не делает попыток встать и выйти за дверь. Купер стоит, облокотившись о столешницу, край неприятно впивается в поясницу. Спасибо, что пришел на наше выступление, для меня это было действительно важно, понимаешь, но не стоит тратить на меня целый день, у тебя же своих дел наверняка по горло, а самолет рано утром и, черт, кажется, я никого не предупредил, что ухожу, надо позвонить, а лучше вернуться в отель, они будут волноваться и... Ты вроде бы хотел посмотреть город, прерывает этот невнятный поток слов Купер, пойдем, я проведу отличную экскурсию специально для тебя. Блейн все так же неловко поднимается с дивана, морщится едва заметно, словно все кости в его теле переломаны, от прежней плавности движений ничего не осталось; позвоночник или куда более важный стержень, что держал его раньше, исчез. Купер протягивает руку, чтобы поддержать, но тут же одергивает, ему страшно дотрагиваться до брата, как будто простым касанием можно подхватить эту странную болезнь. Мне жаль, что все так вышло, невпопад говорит он, хотя сам не знает, о чем идет речь. Блейн вздрагивает, как если бы Купер залепил ему пощечину. Самое паршивое заключается в том, что я все еще не потерял надежду, жалуется Блейн. Уже давно перевалило за полночь, людей на пляже нет, только волны набегают на берег, слизывая песок. Купер перебирает мелкие разбитые ракушки, пытаясь отыскать хоть одну целую, и слушает. Я даже купил кольцо. Всюду ношу его с собой, жду подходящий момент. Покажи, просит Купер. Блейн достает маленькую черную коробочку. Рука трясется мелкой дрожью, как у старого пьяницы, и Куперу совсем не хочется видеть все эти признаки горя. Он наконец-то находит целую ракушку, без единой трещины. Забирает коробочку и вкладывает в ладонь брата свою находку. Знаешь, Блейни, глухо произносит Купер, вся штука в том, что подходящих моментов не бывает. Просто не бывает. В сомнамбулическом ступоре Блейн смотрит, как Купер аккуратно достает тонкое, тусклое в темноте, кольцо, секунду рассматривает, а потом размахивается и швыряет его в воду. Волны рассерженно шипят, кидаются в ноги пенными гребешками. Вот и все, удивленно произносит Блейн, вот и все. Купер возвращает ему пустую коробочку, брат аккуратно кладет в нее подаренную ракушку и убирает в карман. Давай споем вместе, предлагает Купер, какую-нибудь нашу песню. На часах четыре утра, самое время сделать любую глупость: спеть что-нибудь из старого репертуара Дюран-Дюран, начать опаздывать на самолет или поцеловать безразличные ко всему губы. Подходящих моментов действительно не существует, тихо констатирует Блейн, утыкаясь лбом в грудь брата. Купер обнимает его одной рукой, второй зарываясь в волосы. Точно, братишка. Как обстоят дела с надеждой, спрашивает он куда-то в темноволосую макушку. Утонула, отвечает Блейн. А моя поднялась со дна морского, шепчет Купер. Он все-таки успевает отвезти брата в аэропорт. Вернувшись домой, Купер обнаруживает лежащую на столе черную коробочку с ракушкой внутри. Оставь надежду, всяк сюда входящий, произносит он в пустоту. Туше, Блейни.