Никакой силы воли

      Люк никогда не любил снег. Как и холодную погоду вообще, но если с минусовой температурой он еще мог как-то мириться, то ледяные снежные хлопья, неизбежно таявшие и оставляющие после себя мокрые разводы, терпеть было довольно сложно.       Вот почему он никак не мог понять вечное стремление Бонни куда-нибудь отправиться в особенно снежные дни, да еще и ни свет, ни заря, когда все нормальные люди спят. Хотя и сопротивляться не получалось – каждый раз она вытаскивала его из теплой постели чуть ли не за ноги. Любые возражения и отмазки просто игнорировались, какие бы грустные глаза Люк не делал. Как-то раз он даже пытался притвориться мертвым, но и это не сработало – то ли из Люка был настолько плохой актер, то ли для Бонни это не было достаточно весомой причиной чтобы не сходить прогуляться.       Каждый раз, когда они выходили на промерзшую улицу, усыпанную снегом, Люк обещал себе, что однажды просто поставит Бонни перед фактом того, что никуда не пойдет, особенно в восемь часов утра. И на следующий день он все равно просто не мог заставить себя сказать «нет». Он честно пытался, да только вечно выходило что-то вроде «н-н-н… ну ладно».       Да, временами Люку действительно казалось, что у него нет никакой силы воли. Хотя, быть может, все дело было в том, что уголки губ Бонни как-то неправильно опускались вниз, стоило ему только попытаться отказать ей.       Даже сегодня, когда столбик термометра был так низко, что ни один адекватный человек и носу бы из дома не сунул, Бонни, точно внутри у нее был некий будильник, проснулась в невозможную рань. А если Бонни не спит, то и Люк спать тоже не будет – так уж у них повелось. - Эй. Эй, вставай, - Бонни потрясла плечо Люка холодными пальцами, и он едва не подпрыгнул от ледяного прикосновения, - ты слышишь? Боже, как можно быть таким соней? – она затрясла его плечо еще сильней.       А кто-то еще спрашивает, почему Люк ненавидит романтические фильмы. Еще бы – в кино тебя будят ласковым поцелуем часов в одиннадцать утра, никак не раньше, а в жизни…       Люк едва продрал глаза, с трудом фокусируя зрение на циферблате часов, стоящих на прикроватной тумбочке. Бесчувственный прибор показывал, что Бонни буквально превзошла сама себя и беспощадно будила Люка в полседьмого утра. - Черт возьми, Бонни, ты видела который час? – он перекатился на другой бок и натянул одеяло до самого подбородка, закрывая глаза снова.       В комнате повисла тишина, не обещавшая ничего хорошего. Люк почувствовал, как Бонни встала с постели, но открыть глаза во второй раз было просто невозможно, и он решил просто понадеяться – о, наивный! - что она в кои-то веки поняла, как сильно в такую рань ему не хочется никуда идти и вообще…       В то же мгновение с Люка стащили одеяло. - Ну пожалуйста, только не сегодня, - простонал он, все-таки открывая глаза. Бонни стояла над ним с одеялом в руках и лукавой улыбкой, которая на тот момент больше напоминала Люку ту улыбку, с которой палач смотрит на жертву. Беззащитную, лишенную одеяла и сна в полседьмого утра жертву. - Давай, поднимайся, - сказала она, прежде чем кинуть одеяло на край кровати и развернуться в сторону двери. - Потрудись проснуться, пока я готовлю завтрак. - Бессердечные женщины, - пробурчал Люк, невероятным волевым усилием отрывая голову от подушки.       Люк вынужден был признать, что день начался так себе – не совсем отвратительно, конечно, но хорошим его нельзя назвать. Он изо всех пытался отсрочить «легкую утреннюю прогулку», как называла это Бонни, и поэтому поглощал свой завтрак как можно медленнее. Однако даже это обернулось против него – Бонни, очевидно, надоело его ждать, и Люк остался без кофе.       Ему казалось, что термометр нагло врал или сломался – стоило ему только выйти на улицу, как он с неожиданной ясностью вновь осознал, как сильно ненавидит холод. А когда Бонни потащила его в сторону леса по узкой тропинке, не заботясь о том, что сугробы были несколько глубже, чем следовало, он с каждым проваливающимся шагом все отчетливее чувствовал, как не любит снег. И – как будто этого было мало – снег посыпал еще и сверху. Сначала Люку показалось, что это Бонни спугнула какую-нибудь птицу с ветки, но снег все сыпал и сыпал, и он понял, что ошибся.       А Бонни хоть бы что. Наоборот – она выглядела до смешного довольной жизнью. А когда посыпал снег, она закружилась вокруг себя, высунув язык и ловя снежинки ртом. Правда, поймать ни одной у нее так и не получилось, так что она вздохнула и, смахнув снег с поваленного дерева, села, уперев руки в подбородок, и кивнула головой на место рядом с собой, приглашая Люка тоже сесть.       Когда он устроился рядом, Бонни опустила голову ему на плечо и подняла глаза к медленно светлеющему небу, осыпающему землю снежными хлопьями. - Красиво? – она спросило совершенно неожиданно.       Люк взглянул на нее с сомнением. Конечно, в любой другой ситуации назвать холодный мокрый снег и тускло-серое небо красивым у него бы язык не повернулся. Но почему-то – возможно, потому, что он терял всю свою силу воли рядом с Бонни - он не стал озвучивать свои мысли, а сказал совсем другое: - Ага. Симпатично. - Вот видишь. А ты не хотел просыпаться. Глупый, - она толкнула его локтем под ребра, да только Люк ничего особо не почувствовал. - Ты что, так и не посмотрела на часы?       Бонни качнула головой, закрывая глаза: - Не-а.       Люк только закатил глаза, пользуясь тем, что Бонни не видит. На какое-то время воцарилось молчание, нарушаемое только негромкими звуками дыхания. - Я тут подумала кое о чем, - Бонни придвинулась поближе, и Люк обнял ее за плечи. - О чем? - Хочу, чтобы снег шел чаще. Нет, каждый день. Было бы здорово.       Люк фыркнул в ответ. - Это же просто прелестно, - она открыла глаза и улыбнулась, взглянув на Люка. - А у тебя все волосы в снегу, кстати.       Он помотал головой, стряхивая снег. Бонни хохотнула, убирая растрепавшиеся волосы с его лица, и наткнулась на взгляд, выражавший безграничную тоску. Ну, или что-то в такой духе. - Не будь таким хмурым. Если бы ты не хотел идти, то ты бы и не пошел. Надо было просто сказать. - Я говорил. Это никогда не срабатывает, - Люк вздохнул так тяжело, будто он - самый несчастный человек на земле. - Да брось! Ты просто недостаточно сильно пытаешься, вот и все. - Недостаточно сильно пытаюсь? А помнишь, когда я прикинулся мертвым? Даже это не сработало, - пробурчал Люк. - Это когда? - В прошлый четверг. - Ох, так ты притворялся мертвым? Я думала, что ты просто ждешь, что я разбужу тебя поцелуем, как спящую красавицу, - протянула Бонни, задумчиво прикусывая губу.       Люк мысленно отметил, что надо как-нибудь еще раз прикинуться мертвым. Мало ли, что. - Я знаю, о чем ты думаешь, - она вырвала Люка из приятных раздумий. - Во второй раз это не сработает, так что придумай что-нибудь более оригинальное.       Он вздохнул, и сделал такие грустные глаза, какие только мог, на что Бонни цыкнула и притянула его к себе за шею, легко касаясь губами его лба. - Спящую красавицу не так будили, - пробормотал Люк. - А ты и не спящая красавица, - она потрепала его по волосам и вновь запрокинула голову, глядя на небо. Люк проследил за ее взглядом, но ничего интересного не увидел, поэтому предпочел смотреть на Бонни. Это было странно, но почему-то смотреть на то, как белые снежинки опускаются на ее ресницы, выглядывающие из-под шапки рыжие волосы и щеки со светлыми веснушками, было приятно.       Бонни вдруг раскрыла рот и высунула язык, снова пытаясь поймать снежинки. Люк нахмурился: - Не делай так.       Она надула губы, переводя на него взгляд: - Это еще почему? - Заболеешь. И не сможешь ходить гулять под своим несчастным снегом. Хотя, с другой стороны, я тоже… - Люк задумывался, почесывая подбородок. - Нет. Все равно не делай так.       Бонни вскинула бровь, и вместо ответа снова демонстративно высунула язык, ловя хлопья снега. - Ты что, игнорируешь меня? – голос Люка звучал ошарашенно, но Бонни снова ничего не ответила ему. - Эй!       Она нехотя перевела на него взгляд, и в ту же секунду с силой толкнула его. Он неожиданности тот свалился с дерева в холодный снег. Бонни залилась хохотом, смотря за тем, как Люк вытаскивает снег из-за ворота куртки. - Ты что делаешь? – почти прошипел Люк от переполнявших его эмоций.       Бонни, еле сдержав смешок, ответила: - Не будь занудой! – она улыбнулась, и, встретившись с его печальным взглядом, захихикала в кулак. Она поднялась с поваленного дерева и приблизилась к Люку, протягивая ему руку в полосатой варежке, и снова засмеялась – Люк напоминал ей очень недовольного щенка, которого против его воли опустили в снег, так что сдержать смех было невозможно. Правда, почти сразу же она перестала смеяться, потому что Люк дернул ее за протянутую руку, утягивая за собой в сугроб.       Она ошарашенно вздохнула, резко вскакивая. - Т-ты… что ты?.. – запинаясь, проговорила она удивленным голосом. - «Не будь занудой!» - Люк передразнил ее голос, мягко улыбаясь, а в теплых карих глазах плясали веселые искорки, вынудившие Бонни улыбнуться в ответ прежде чем загрести побольше снега и высыпать ему на голову. - А-апчхи! – Люк звучно чихнул, шмыгая носом. Бонни покачала головой, прикладывая прохладную руку к его лбу. Он закрыл глаза, вздыхая. - «Заболеешь», он мне сказал, - бормотала она, заставляя его взять в рот градусник. - «Не сможешь ходить гулять под своим несчастным снегом», он мне сказал. - Я не виноват, - протянул Люк в ответ, откидываясь на подушки. - Ага, конечно, не виноват он. Этого бы не случилось, если бы ты и меня не потащил в сугроб, - на кухне засвистел чайник, и Бонни поднялась с кровати, направляясь к двери. - Лежи здесь. И не думай, что этот разговор закончен, - продолжила она, повернувшись назад на мгновение. - Постараюсь, черт возьми, никуда не уходить, - недовольно промычал он в ответ, но его уже не слышали.       Спустя некоторое время она вернулась с большой кружкой, от которой поднималось облачко пара. Бонни присела на край кровати и, поставив кружку на тумбочку, вытащила градусник изо рта Люка. Она взглянула на него, а потом нахмурила брови и снова посмотрела на Люка. - Мне не нравится этот взгляд, - прохрипел он с опаской. - Да что ты говоришь! – ее тон был недовольным, но она все же добавила, беря в руки оставленную кружку. - Сядь и выпей чаю, а то расклеишься совсем, - в последних ее словах прозвучала даже какое-то сочувствие.       Люк выпрямился, опираясь на спинку кровати, и взял из ее все еще холодных рук кружку, и насторожился, когда едва не обжег об нее пальцы. Сделав небольшой глоток, он понял, что насторожился не просто так: - Ты решила меня сжечь в наказание? – язык покалывало от горячего чая, да еще и взгляд Бонни выражал такое искреннее негодование, что Люк тут же пожалел о своих словах. - Этого бы не случилось, если бы кое-кто просто поднялся со снега, а не нарывался.       Люк смутился, отводя глаза: - А я-то надеялся, что ты забудешь про этот разговор. - Я тебе не золотая рыбка, у меня не трехминутная память. - Это миф. - Что миф? - Ну, про золотых рыбок, - пояснил Люк, - у них есть долговременная память, ведь… - Просто пей свой чай, - прервала его Бонни. - Но ты же сказала… - возмутился было Люк, но ее взгляд красноречиво намекнул на то, что лучше бы ему замолчать, так что все, что ему оставалось – это просто пить чай. Под недовольным, очень недовольным взглядом голубых глаз. Люку даже начало казаться, что чай не такой уж и горячий, поэтому кончился он как-то чересчур быстро. Люк снова отвел глаза, внимательно разглядывая узор на обоях, но Бонни склонила голову на бок, встречаясь с ним взглядом. - Дурак ты, - сказала она неожиданно мягким голосом и придвинулась поближе, опускаясь на подушки рядом и устраивая голову на чужом плече, точно так же, как буквально вчера. Разве что в этот раз снег не валил и было до странного тепло. Хотя, может, это просто жар от температуры, кто знает. - Сегодня день оскорблений или что? – Люк бросил на нее косой взгляд, но все же обнял, притягивая к себе. - Ну, я же не виновата в том, что ты большой олух, - ответила Бонни, глубоко вздыхая, словно это Люк ее только что оскорбил. - Спасибо большое, - он хотел придать своему голосу недовольное выражение, но из-за того, что тот охрип, вышло довольно жалко. - Да ты безнадежен, - усмехнулась Бонни, улыбаясь уголком губ и перебирая пряди его волос пальцами, казавшимися еще более холодными, чем обычно. - Кстати, об этом. Сейчас самое время притвориться мертвым, - добавила она уже шепотом. - Ты заразишься, если поцелуешь меня. - Да ну тебя, - буркнула Бонни несколько обиженно. - Ну, не злись, - Люк сипло хохотнул. - Просто будет глупо, если мы заболеем вдвоем. - Зато романтично. - И не говори. Будем кашлять в унисон и сморкаться на брудершафт.       Бонни толкнула его, заставляя рухнуть навзничь. Люк удивленно вскинул брови, глядя на нее снизу вверх. - Ты совсем, совсем, просто абсолютно безнадежен, - покачала головой она, склоняясь над ним. И, хоть Люк и не собирался отказываться от своих слов, перестать смотреть ей в глаза не получалось. Ярко-голубые, они словно подчиняли себе его волю неким странным образом. Чтобы хоть как-то отвлечь себя, он попытался убрать непослушную прядь ей за ухо, да только она снова и снова выбивалась, пока Бонни не заправила ее сама, тем самым вынуждая снова посмотреть себе в глаза. Люк сглотнул, когда ее губы изогнулись в подначивающей улыбке и она склонилась еще ниже, невесомо касаясь его губ своими и почти сразу же отстраняясь.       И Люк в который раз подумал, что у него нет никакой силы воли. Иначе почему он притянул ее к себе, целуя совсем иначе, настойчиво и уверенно?       А когда он почувствовал на своих губах ее усмешку, он понял, что такими темпами сила воли у него никогда и не появится.       «Черт бы побрал этот снег», - подумал он прежде, чем перестать думать совсем.