Зарисовка №2.

Зарисовка №2. Нью-Йорк. 1962. ,,Великолепно. До ужаса прекрасно. Слушай, ты был сегодня хорош’’ – все-таки для начинающего, но уже изрядно известного исполнителя эти слова, будто мёд с молоком. А что, правда, ты кровью и потом зарабатываешь на мёд с молоком. О боже, это, наверное, голод, который одолел меня после концерта. Но признаюсь, (жаль, что стою не на исповеди) но все эти слова, все эти белозубые улыбки ,,ценителей’’, а вместе с ними автографы на твоих ужасных фотографиях и бесконечные интервью на радио мне ,чертовски, надоели. Да, именно, осточертели. Нет, я не сноб, не ханжа и эта моя нелюбовь ко всему, что подсвечивают яркие софиты, не из-за образа человека, который не любит свое место работы, но все равно продолжает туда ходить, чисто на автомате. Просто, как-то пусто. Вот во всем этом блеске, крике и роскоши сценической жизни. Иногда, у самого себя возникает вопрос : ,,Почему?’’ . Ответ на этот вопрос кроется в самом начале моего творческого пути. Да, простит меня читатель за каплю сентиментальности, но могу сказать точно, мне не хватает Молли. Эта та Молли, которая мелодично двигалась у сцены в баре ,, У Тони’’, когда я дебютировал на сцене, выступая с Луи Армстронгом. К сожалению, из-за неожиданных обстоятельств, те минуты, что я провел с Молли (само выступление и пара минут общения за кулисами) оказались последними в нашем уединенном мире. Интересно, может быть такое, что, зная девушку, всего-то пять минут, её образ кидается в твое сознание и выдернуть его оттуда уже невозможно? Итак, прошло десять месяцев после той встречи, а мы с Молли, так и ни разу не встретились. Мы утонули в этом городе, и спастись уже сил не хватит. Я слышал от знакомых, что ,,та Девушка у сцены’’ была журналисткой и приходила осветить данное мероприятие. И все. На данный момент, я знаю её имя, возможное место работы, до мельчайших подробностей помню её глаза, волосы, голос, запах. Жаль, что еще не открыли поисковое бюро, где бы можно было найти человека по описанию запаха духов. Эх, Молли, почему я не вижу тебя на многочисленных концертах? Неужели, тебя перевели на работу в спортивную газету. Может быть, это ты пишешь колонки в The New York Times о новых рекордах ,,Янки-с’’ ? Но, а сейчас я выхожу из концертного зала. Что может добавить меланхоличности в мой рассказ? Конечно, сильный дождь, который уже несколько дней льёт, как из ведра. Эх, а хотел закурить. К ступенькам большого серого здания подъезжает черный Dodge Matador и из него, скрываясь от дождя обычной газетой, выходит Джон. Мой хороший агент и иногда друг. Будто по его наказу, я сажусь в машину. Еще не успев освоиться в салоне автомобиля, он сразу заявляет мне информацию, которой суждено разрушить все мои планы на предстоящий вечер. Параллельно хваля меня за выступление, Джон говорит мне, что нужно срочно ехать на студию, якобы там музыканты создали нечто такое, что должно удивить слушателей. Я безвольно качаю головою, и мы уже мчимся на студию. Сидя в удобном кресле, я обсматриваю свою одежду, которая была немного сыровата, но еще не потерявшая своей красоты. Студия ,,Слушай сердцебиение’’ только-только заявляет себя на музыкальном рынке. В ней, кроме меня записываются еще парочка молодых талантов, который по обещаниям директора этого заведения Магнуса Столтейна должны в будущем взорвать музыкальный мир. Весь интерьер студии говорит о том, что здесь все современно и блестяще. Золотые диски в рамках на красных стенах, новенькое оборудование, милые секретарши (их тоже можно занести в интерьер), дорогие аксессуары. Если коротко, то в данной студии нельзя не помечтать о славе, о деньгах и заполненных концертных площадках. Но хочу заметить, что сейчас я сижу один в студии. Джон куда-то отошел (наверное, опять пофлиртовать с новой секретаршей), группа музыкантов еще не приехала. От ожидания захотелось выпить и, глядя на бар рядом со мной, почему-то сразу в голову приходит мысль, что все-таки хорошо, что у меня контракт с этой компанией. Стаканчик виски прекрасно скрашивает одиночество и скуку. Но вот за дверью послышались знакомые голоса Джона и музыкантов. Наконец-то. Я почему-то встал, наверное, для того чтобы их встретить. И вот, в большую студию заходят музыканты, за ними Джон. Подождите. Молли? Кажется, что ли? Нет, правда, Молли. После Джона зашла, именно она. Черт, вы бы видели мое лицо с улыбкой паралитика. Эта же та девушка, от отсутствия которой я не мог найти себе место. -Вот, познакомься, это Молли Коллинз, журналистка New York Herald. Она попросила меня с тобой познакомить, но я думаю, ты не откажешь’’, – как-то обыденно ответил Джон. - Снова? , – продолжая улыбаться, как паралитик, промямлил я. - Снова, – ответил она.