Монстры в шкафу

Дома пахло выпечкой. Роуз втянула аромат подгоревшего печенья, как ветераны принюхиваются к запаху дыма и пороха. Банальный сценарий: домашняя снедь, приготовленная материнской рукой, от которой нельзя отказаться, не потеряв лицо. Война перешла в очередную стадию. К счастью, готовка этого «лакомства» предупредила Роуз заранее о предстоящей стычке, и у неё было достаточно времени, чтобы подготовиться к схватке. Роуз рассматривала опцию предъявить подлинный (по крайней мере, его ничем не отличить от настоящего) диагноз доктора, который уведомлял Мать об аллергии её дочери на тип муки, который она использовала в кулинарном процессе. Конечно, Роуз почти сразу отвергла этот план. Симулировать симптомы не представило бы проблемы, но за этим последовала бы целая череда «заботливых» материнских жестов, вроде посещения доктора или роскошной, специально подогнанной для Роуз, диеты. Иногда самые простые решения были самыми эффективными. Потому, походкой счастливого и невинного ребенка, Роуз впорхнула в кухню, и, поскольку её движения были полны детской энергии, она случайно задела стоявший на столе противень с выпечкой. Элегантно перевернув и заставив его содержимое рассыпаться по всему полу, Роуз преподнесла руки ко рту. — Дорогая мать, — воскликнула Роуз в аффекте. — О нет! Моя оплошность стоила всех твоих усилий и лишила меня возможности вкусить плоды твоего кулинарного искусства! Моя вина простирается до... — Нет, нет, Роуз! — нежно и решительно прервала Мать слезоточивую речь своей дочери. — Не огорчайся, мое солнышко. У меня есть... Женщина повернулась в триумфе, представляя взгляду второй противень печенья, который она держала в перчатках. — Добавка, специально для твоего детского аппетита, — материнская улыбка освещала её лицо. План Б. Как хорошо, что у Роуз всегда был План Б. — Мать, это новость греет меня, как и твоя привязанность к своей недостойной дочери. Сегодня утром я подумала о тех бедных существах, которые обитают в мокрых и темных чертогах нашего пруда, и мое сердце сжалось в печали. Я вижу их голодные и выпуклые глаза по ночам и чувствую, что не смогу скушать ни куска, не покормив их прежде. — Конечно, моя драгоценнейшая, — Мать щедро махнула стаканом мартини, удивительным образом не пролив ни капли. - Моя лаборатория полна рыбьего корма. — Я сожалею о том, что я должна передать тебе эту печальную новость. Сегодня я проходила мимо твоего научного комплекса и заметила, к моему величайшему огорчению, что рыбий корм покрылся странной плесенью. Кормить водных животных подобной смесью обозначало бы их скорую смерть. В расстройстве подняв руку ко лбу, Роуз взрыдала: — О, что же мне делать, чтобы ослабить мучения этих невинных тварей? В жесте полном милосердия и сочувствия, Мать пересыпала выпечку в мешок и протянула его своей любимой дочери. Не лучшее из её выступлений, но, по крайней мере, ей не пришлось самой грызть эту сдобь. Судя по бетонному стуку, который производило печенье, неосторожный бросок мог выбить мозги тем тварям, которых она собиралась спасти. Ну, что же, Роуз собиралась насладиться этой кратковременной победой. Бросив мешок на траву и плюхнувшись рядом, девочка созерцала несколько минут пруд и выглядывающие из него статуи. Несколько лет назад Мать решила испробовать себя в новой сфере знаний — садоводстве и терраформировании. Роуз не была уверена, чем закончились эксперименты над ромашками, но клацанье зубов и чье-то шипение, доносившееся ночами из лаборатории, внушало подозрение, что опыты привели к нежелательным результатам (Роуз все еще держала в шкафу пестициды на тот случай, если плотоядные растения не были полностью ликвидированы Мамой). Как бы то ни было, эта сумасшедшая женщина скоро перешла к водяным растениям и пыталась создать самые прочные кувшинки мира. Планировалось, что оные смогут поддерживать вес каменных двухметровых волшебников, но уже через пару дней законы физики восторжествовали. Тут и там были видны кончики острых шляп, части мохнатых мудрых бровей или предупреждающие строгие персты нелепых стариков. Остальная часть статуй была скрыта водой, вне сомнения, внушая кошмары и отвращение подводным тварям. Роуз лениво бросила кусок выпечки в пруд, наблюдая, как оно несколько раз подпрыгнуло на поверхности и в конце потонуло, как камень. Второе и третье печенье постигла та же участь. Единственное, что тревожило гладкую поверхность пруда, были её снаряды. Не было лягушек, уток или насекомых. Водоем производил мертвое впечатление, будто в него вылили бочку яда или же будто его обитатели спрятались, дальновидно распознав, какую опасность представляет выпечка её матери. Роуз встала, чтобы получше разглядеть, что не так. В лучших традициях жанра, поднялся сильный ветер, который заставил девочку придержать свои волосы и вызвал умеренные волны. Сейчас забурлит вода, прохладно подумала Роуз. Темная вода забурлила. Человеческий разум не может постигнуть необъяснимые феномены вроде этого, справиться с шоком и крушением своего мировоззрения и нелепой веры в рациональность нашего мира. Обезьяньи мозговые клетки не были созданы воспринимать величественность подобных созданий, эти ужасные изгибы и острые зубы, которые медленно поднимались из пруда... — Вот рах'валмнг, — прошептала Роуз. Внезапно, существо нырнуло под темную пелену, и вода вновь приняла идеально гладкую поверхность. Неважно, сколько бы девочка ни тыкала пруд палкой или как много печенья она ни бросала в него, монстр так и не вернулся к ней. Путь назад Роуз провела в тяжелых раздумьях. Поместье семьи Лалонд совмещало лучшие качества домов из фильмов ужасов. С одной стороны, готические башни, старинная мебель и безобразные статуи волшебников, которые непристойно ухмылялись во тьме. С другой стороны, их дом соответствовал последнему писку современной архитектуры, уподобляясь бетонно-стеклянному Франкенштейну квадратной формы. Типичная обитель сумасшедшего ученого, и, учитывая профессию матери, это было чистой правдой. Общую картину дополнял личный склеп, подземная лаборатория и круглая обсерватория, которая подобно магниту привлекала молнии. (1) Как бы то ни было, этот дом был будто создан для ночей, проводимых за изучением темных секретов и существ, которые были самой большой энигмой для примитивной человеческой расы, — величественных Страхоужасов. Роуз не сомневалась в том, что таинственный обитатель пруда принадлежал к их числу. Что делал один из Меньших Богов так далеко от моря, было вне её понимания. Не говоря о том, как он мог вместить свое исполинское тело в этот скромный водоем... разве что, недра этого пруда простирались гораздо глубже, чем она предполагала. Весьма в тему внизу послышался скрип, хриплые завывания ветра и последовавший стук захлопнувшейся двери. Роуз оторвалась от своего гримуара и бросила взгляд на часы. Ночные блуждания её матери не были ничем новым, но обычно она ограничивала зону своих эскапад на родной очаг, то принимаясь за полуночную генеральную «уборку», то посвящая себя безудержному пьянству. Впрочем, чаще всего она совмещала и то, и другое занятие. Молодая послушница Страхоужасов отложила драгоценный том и, прихватив спицы с нитями, выскользнула из своей комнаты. Коридор был пуст, за исключением бесчисленных портретов волшебников на различных стадиях старческого маразма, которые неодобрительно созерцали девочку, и озорной луны, благосклонно освещающей путь. Не забывая об осторожности, Роуз направилась в главный холл, подобно тени крадясь среди высоких проходов. Девочка отлично понимала, насколько рискованна эта операция. За победой этим утром обязательно последует реванш со стороны матери, и, возможно, эти подозрительные звуки были лишь приманкой... но нет, это не в её стиле. Тем не менее, если мать найдет её крадущейся среди ночи, потребуется все красноречие Роуз и ее ораторские навыки, чтобы избежать теплого молока или, еще хуже, теплого виски от её заботливого родителя. (2) Достигнув лестницы, которая вела в гостиную, Роуз остановилась, чтобы бегло окинуть комнату взглядом и приготовиться к последнему рывку. Если мать её поджидает, тогда обязательно тут. Со стремительностью осьминога, девочка прошмыгнула через открытое пространство — мимо бронзового пылесоса, статуй колдунов и бесчисленных бутылок алкоголя, стоявших на стойке. Заззерпан Ученый, её старый недруг, остался позади, все так же безмолвно подняв каменные очи в праведном гневе за нравы современной молодежи. Роуз замедлилась у входной двери или, по крайней мере, попыталась. Скорость и скользкий пол были смертельной комбинацией, и удар об пол выбил дух из Роуз. Лишь с трудом удалось удержать стон и проклятия. Если мать не проснулась после захлопнувшейся двери, то грохот, с которым упала её дорогая дочь, скорее всего, поправил это недоразумение. Потирая затылок, Роуз встала и поспешно принялась за поиск улик. Пол был мокрым от порога до середины зала. Ручка была сухой, но на нижней части двери осели капли. Вторженец вошел, был достаточно любезен, чтобы закрыть дверь, и пополз дальше. К несчастью, скользкий след заканчивался у ковра, который был расстелен у подножья лестницы. Скорее всего, ткань впитала большую часть влаги, и теперь оставалось гадать, куда подался их загадочный гость — наверх или выбрал более интересную дверь, ведущую в подвал? Роуз вздрогнула, услышав звук разбитого стекла, и без колебаний взлетела вверх по лестнице. Это не могло быть матерью. Подобно кошке, всегда падающей на все четыре лапы, эта женщина никогда случайно не ломала вещи, потому оставался лишь один вывод... Достигнув второго этажа, Роуз заколебалась. Повернуть вправо в сторону обсерватории и материнской спальни или же влево, к её собственной комнате? Стекло ассоциировалось с матерью и коллекцией бокалов, но с другой стороны, ей казалось, что звук происходил слева. В конце концов, Роуз доверилась своему инстинкту. Её гримуар обладал силой и возможно был достаточно мощен, чтобы привлечь внимание Страхоужаса. В том, что таинственный вторженец являлся ничем другим, Роуз почти не сомневалась. Роуз бросилась к своей комнате, и, задержав дыхание, приоткрыла дверь. Лунный свет падал узкой полоской на кровать и пол, выхватывая очертания разбросанной одежды и её других вещей. Щелкнув включателем, Роуз беззвучно вздохнула. Картина стала ясной и от того не менее разочаровывающей. Пусто. Роуз стояла в двери, барабаня пальцами по косяку и думая. Охота за кем-то, кто, похоже, одновременно желал и не желал быть найденным, казалась всё абсурдней. Зачем оно вышло из пруда, а затем спряталось назад? Зачем оно последовало за ней в дом, если не желало быть увиденным? Возможно оно... боялось? Прищурившись, Роуз обдала комнату взглядом и — да! - что-то было не так. Констелляция шерстяных нитей, книг и кофт на полу была потревожена, будто кто-то задел вещи, двигаясь в сторону кровати. Бесшумно и плавно, Роуз подошла поближе и опустилась на четвереньки, чтобы посмотреть под неё. - Роуз, что-то не так? Тысяча грязных волшебников и проклятый бокал мартини! - Мать? - переспросила Роуз, спокойно поднимаясь с пола. - Я слышала шум и заволновалась, дорогуша. Всё в порядке? - О, да. Я спустилась вниз, чтобы выпить стакан воды, - Роуз начала осторожно плести паутину лжи, - и обнаружила, что входная дверь открыта. Когда я её закрывала, она неожиданно сильно захлопнулась, наверное, из-за сквозняка, и я пролила воду. Тогда я пошла наверх за тряпкой, - продолжила Роуз, - и случайно уронила стакан. - Ооо, - протянула Мать, одной рукой поправляя волну волос. - В таком случае, позволь мне помочь тебе убрать осколки... мы же не хотим, чтобы ты порезалась. - В этом нет нужды. Я уже всё убрала, - сказала Роуз, напряженно улыбаясь. Мать похлопала ресницами, подобно маяку, который языком Морзе передавал свое сообщение: «Я не верю ни одному твоему слову». Затем она подошла и в неожиданном проявлении материнских чувств положила руки на плечи Роуз и подвела губы к уху. - Если ты боишься монстров под кроватью, то можешь смело говорить мне, - прошептала эта женщина. - Я твоя мама, и никакие чудовища не смогут справиться со мной. - Несомненно, - сказала ледяным голосом Роуз, чуть не добавив: «Как им еще? Они же никогда не встречались с ведьмой вроде тебя». - Если я увижу неких «чудовищ», то сразу им это передам. Мать улыбнулась и легко ударила Роуз пальцем по носу. - Моя гордая, гордая дочь. Ничего страшного в том, что ты боишься монстров. Каждый ребёнок проходит через такую фазу. А с твоей привычкой читать ужасы на ночь... ничего удивительного, - мать икает и подмигивает. - Не забывай, ты можешь в любой момент позвать меня, и я приду! - Как мы успели перейти от стакана воды к несуществующим плодам человеческой фантазии, которыми являются монстры под кроватью?.. Нам следует обоим обдумать этот феномен перед сном. Спокойной ночи, мать. - Спокойной ночи, солнце мое. Подмигнув еще один раз, мать покинула комнату с непревзойденной элегантностью совершенно пьяного человека. Вздохнув и протерев щеки, Роуз решительно расправила плечи. Взяв с кровати Темный Гримуар, девочка встала на колени и заглянула под кровать. Темнота двигалась и переливалась оттенками черного. Когда Роуз, задерживая дыхание, медленно протянула руку... что-то склизкое обхватило её пальцы. (1) Роуз считала это место отвратительным собранием стереотипов, и все же не могла подавить смутную зависть к тому гению, который построил это восхитительное и неповторимое чудовище. (2) Роуз не имела ни малейшего понятия, почему этой женщине все еще позволяют воспитывать детей. Наверное, дело было в том, что в пьяном состоянии мисс Лалонд обладала легендарной способностью избегать неприятных тем и увиливать от конфронтаций, потому не удивительно, что соцработникам так и не удалось прижать эту горгону к стенке. День приближается к концу. Шикарный закат как с открытки. Мир и идиллия на природе. А внутри дома идет война. — Но, Роуууз, — протянула Мать, невинно распахнув глаза, — Это совершенно в порядке, если ты боишься монстров в твоем шкафу. — Может быть, дорогая мать, ты уже решишься, какую мебель облюбовали мои несчастные "монстры"? Я повторю в последний раз: в моем шкафу нет чудовищ, если не считать розовое платье с рюшками, которое ты так любезно подарила мне день рождения. Еще раз спасибо за столь непревзойденный подарок. — Роуз, Роуз, — Мать сморщилась и отмахнула комплимент, как смахивают фарфор с полки, — Ты не должна благодарить меня, особенно после того чудесного пылесоса. Я была тронута до — ик — слез. Женщина прижала руку ко рту и хихикнула. — О, прости — ик — меня. Мне кажется — ик — мартини требует моего общества. Она направилась к выходу, элегантно перебросив шарфик за плечо и мимолетом пригладив волосы Роуз. Девочка не успела увернуться. Непозволительная оплошность, которая позволила Матери победить в этой пассивно-агрессивной схватке. Этот поступок нельзя было оставить безответным. Но это не было временем для реванша. Последнее слово осталось за Матерью, и оно донеслось уже из коридора. — Я оставила тебе подарок, который защи — ик - защитит тебя! Звук каблуков был равнозначен вражеским триумфальным фанфарам. Роуз обернулась, чтобы пронзить холодным взглядом плюшевого зайчика, сидевшего на её кровати. Он глупо улыбался и держал миниатюрный фонарик. Когда Мать успела?.. Даже тренированный взгляд её родной дочери не мог уследить за молниеносными движениями этой женщины. Бросок спиц прикрыл дверь, лассо из клубка шерсти привязало ручку двери к ближайшему крючку, и, в конце концов, Роуз была в долгожданном одиночестве. Беззвучно хмыкнув, девочка встала на колени и вытащила тяжелое ведро из-под кровати. Стараясь не разбрызгать воду и не прислоняться к ледяному металлу коленом, Роуз перенесла его к своему шкафу. Распахнув двери, она наклонилась и будто начала рыться в своих вещах. Как и все в этом доме, каждое слово имело второй смысл, каждое движение - вторую причину и каждый шкаф обладал секретным отделением. Раздвигающиеся створки открыли глазу бак с бурлившей темной водой. В нем было... Нет, в человеческом языке нет название подобным ему. Оно протянуло свои склизкие щупальца и поднялось из своего логова, издав глас, знакомый лишь посвященным. — Рах'вма, — прошелестело существо. Это слово означало «мама». — Фрлнах трилгмв, палирнк арл «рах'вма“, — опять объяснила Роуз, осторожно убирая щупальца со своего запястья, но не в силах удержаться от того, чтобы не пощекотать его присоски. Существо счастливо моргнуло всеми восемью глазами. Все было хорошо. Девочка выловила рыбу среди льда и воды и бросила её в воздух. Ловкие щупальца нашли склизкое тельце прежде, чем оно прикоснулось к полу, как и всех последовавших за ней рыб. Монстр любил кушать, и обеспечить его едой стоило Роуз многих хлопот. Ведро с морскими продуктами было неудовлетворительным решением этой проблемы, не говоря о запахе, который Мать должна была одним днём заметить, если алкоголь к тому времени не убьет её оставшиеся осязательные клетки. Не было другого выбора, кроме как похитить маленький холодильник из лаборатории и наполнить его морепродуктами. Роуз провернет операцию этой же ночью. Существо Тьмы заметило её задумчивое выражение лица и просвистело вопрос. — Тильрахгх. Клрх врхданг... — Роуз опять запнулась, проклиная свой ограниченный запас слов. - Врхданг хнгик'вгахст. Она не была уверена, поняло ли оно её, но Обитатель Глубин оказался довольным ответом и отвлекся на игру с тенями. Роуз наблюдала за его попыткой изобразить пятикрылую чайку и иногда помогала ему с клювом. Было бессмысленным дырявить его вопросами, которые превышали его понимание. Как-никак, оно всё еще было малышом. Через некоторое время, её монстр устал. Попрощавшись, девочка была готова закрыть дверь, как оно робко остановило её. — Мгнвх аргфвкх, - попросило оно. Роуз покачала головой и попыталась объяснить ему. Она не могла оставить дверь шкафа открытой, особенно с привычкой матери вторгаться день и ночь на территорию дочери. Этот ответ монстру не понравился. Он начало хлюпать и пускать темные липкие пузыри, плача как человеческое дитя. Роуз зашушукала, стараясь его успокоить. — В чем дело, Исчадие Темноты? — спросила Роуз на запретном языке Страхоужасов. Монстр сделал громкий хлюп, и провыл в ответ: — Они придут за мной. — Кто они? — Такие... такие... в прохладной воде. Ждали меня. Глаза полные колющего света. Я убежал оттуда, когда воцарилась Короткая Темнота. А они... последовали за мной. В твоей каменной обители стоит ужасное существо, громадное и с шерстью на лице! Они смотрят со стен и они везде. Они придут за мной, — робко поделился монстр, — И съедят мои глаза. Роуз задумалась. Ужасные, с шерстью на лице и находятся абсолютно везде... это могли быть только волшебники. Эти проклятые старики каждого до трясучки могут напугать, да еще ночью. Нужно было что-то предпринять. Очистить весь дом от волшебников, как бы Роуз ни хотелось, было пока ей еще не по силам. Раздобыть кран, чтобы удалить Заззерпан Ученого из гостиной, было трудоемкой и дорогостоящей задачей. Зато, проведя взглядом по комнате, Роуз пришла в голову другая идея... Победить врага его же оружием. Как элегантно. Роуз попросила монстра закрыть глаза, и всего несколько моментов позже, разрешила их открыть. Девочка прятала что-то за спиной. — Исчадие Тьмы, я знаю решение для нашей проблемы. Существа, о которых ты говоришь, являются волшебниками. Без сомнения, они могущественны и ужасающи, но у них есть одна слабость, — Роуз серьезно вытащила из-за спины плюшевого зайчика. — Серая Клыкастая Тварь защитит тебя от волшебников, Исчадие Тьмы. Монстр выпустил один единственный огромный пузырь. — Но это лишь человеческая игрушка, — сказал он после некоторого молчания. — Но волшебники этого не знают. Несмотря на их могущество, их интеллект весьма ограничен. К тому же, у этой Серой Клыкастой Твари есть копье света. Его вот так включают, - Роуз продемонстрировала, на что способен фонарик. Задумчиво проведя щупальцами, монстр внезапно притянул зайчика к себе и выпустил рой довольных пузырьков. Он испробовал фонарик, попробовал уши зайчика на вкус и похоже оказался доволен своим новым телохранителем. — Плин'харг вндакхф, — прошептала Роуз. — Плин'харг вндакхф, — счастливо возгласило Создание Хаоса. Осторожно закрыв дверь, Роуз некоторое время смотрела на закрытый шкаф, не сдержав улыбку. Пожалуй, мама была в чем-то права. В этом возрасте у каждого ребёнка живет по монстру в шкафу.