Диктатор

Я вышел из машины – и был ослеплён. Впереди, там, где зияла сверкающая пропасть распахнутых настежь белоснежных дверей, окутанных дымкой прозрачных штор, происходило нечто определённо великолепное. Рядом с нашим лимузином толокся парень лакейского вида, который, наверное, должен был открыть дверцу автомобиля, поостерегся беспокоить нас раньше времени, и теперь не знал, куда себя деть. Понемногу начиная чувствовать себя частью происходящего, я счёл уместным ему улыбнуться, и он благодарно выдохнул. Но моё внимание задержалось на нём всего на долю секунды. И я обратил свой взгляд обратно к сияющей в вечерних сумерках жемчужине особняка. Папочка отпустил мою руку, не торопясь и ожидая, пока я соизволю, наконец, направиться в сторону широкого крыльца. Я, завороженный мельтешением сливающихся в одну общую пёструю картину лиц, фигур, дамских платьев, несколько мгновений молча взирал на всё это. Шум отъезжающего лимузина за нашими спинами немного вернул меня к реальности, и я подался вперёд, направляясь к особняку. Хью шёл рядом со мной. Вкус его поцелуя всё ещё оставался на моих губах, я всё ещё отчётливо чувствовал прикосновение его губ, и то, что никто, кроме нас, не знал об этом, навевало ощущение лёгкой таинственности, заставляя меня и стыдиться этого и праздновать победу одновременно. Я вошёл в особняк первым, осторожно незаметно осматриваясь по сторонам. К тому времени я уже позволил происходящему течь так, как ему будет угодно, и не думал ни о чём, кроме своего желания присоединиться к этому блестящему обществу. Поймав пробегающего официанта, я стащил с его подноса бокал шампанского. - Я слежу за тобой, - услышал я совсем рядом голос папочки. Я оглянулся на него, одаривая довольной улыбкой. - Что ты улыбаешься? – понарошку возмутился он, - Сейчас мы не пьём много. - Не пьём, - согласился я, и сделал глоток шампанского. - Несносный мальчишка… - оглядывая гостей, произнёс Хью смирившимся тоном, - Я должен познакомить тебя с хозяином дома. Вот он идёт, со своим мужем. Я слегка удивился занятному факту из биографии хозяина дома, но предаваться эмоциональным реакциям было некогда – Хью уволок меня знакомиться. Он представил меня двум чрезвычайно представительным мужчинам, наболтал положенное количество ничего незначащих фраз, после чего нас сейчас же представили ещё одной паре – на этот раз гетеросексуальной, а те, в свою очередь, столкнулись со своими знакомыми, которым заодно представили и нас. Всё это показалось мне похожим на игру в бильярд, в которой кто-то из гостей неизбежно оказывался битком – белым шаром без номера, а все остальные – цепляющиеся друг за друга и в зависимости от этого меняющие траекторию – цветными нумерованными шарами. Вся светящаяся огнями и улыбками зала была похожа на огромный бильярдный стол, и, готов поспорить, периодически кто-то из них точно попадал в лузу. И всё-таки все эти люди казались мне прекрасными, мужчины – весёлыми и азартными, женщины – красивыми, загадочными, сладкими, как шоколадные конфеты с вишнёвой начинкой, которые особенно нравились мне, когда папочка покупал их для меня в знак благодарности в наш конфетно-букетно-гипсовый период отношений. Я периодически спрашивал у Хью о том или ином человеке, и он беспрекословно сообщал мне тихо и по секрету всё, что знал о заинтересовавшей меня личности. Кого там только не было: модельеры и модели, художники, парфюмеры, политики, владельцы компаний, оперные певцы, высокооплачиваемые спортсмены… - А этот мужчина очень похож на… - начал я почти шёпотом. - Кронпринц Фредерик, - внёс ясность папочка. - Это не тот кронпринц Фредерик, который... наследный принц Дании? Папочка утвердительно кивнул. - Это невозможно, - пробормотал я и ещё раз взглянул в дальний конец залы на кронпринца с супругой. - Тебя представить? - Нет, нет, зачем? Что я ему скажу? - Скажешь, что во Франции чудная погода. Ну же, давай, совсем неплохо иметь в знакомых наследника датской короны. - Но он же должен быть на службе… Как он здесь оказался?.. - Какая тебе разница, как он здесь оказался? – усмехнулся диктатор, - Когда ещё выпадет такой шанс? Мы во Франции, и тут можем совершать любые безумства. Идём? Несмотря на мои отказы, конечно же, мне безумно хотелось быть представленным кронпринцу, и я всё-таки разрешил себе согласиться с папочкой насчёт безумств. - Только не называй титула, - предостерёг Хью, - И не обращайся к нему «Ваше Высочество». Я слышал, он здесь с частным визитом и не жаждет афишировать свою принадлежность к королевской династии. Хью нашёл того, кто мог представить нас Его Высочеству, и это было проделано с той же лёгкостью, с какой Хью обозвал лимузин «просто такси». Пару мгновений назад я стоял в углу зала и спрашивал «зачем!?», а теперь уже спокойно жал руку сыну королевы Маргарете, который казался мне поистине потрясающим. Нас с Хью представили как совершенно отдельных самостоятельных гостей, причём его в качестве предпринимателя (что кронпринца оставило абсолютно равнодушным), а меня – в качестве художника, очередного, но всё-таки художника (и, как ни странно, это вызвало куда более очевидную реакцию). - Рад знакомству, - улыбнулся мне кронпринц дежурной улыбкой. - Ekstremt glad for at møde dig (чрезвычайно рад познакомиться), - ответил я, соглашаясь с ним. Мой ответ немного выбил его из колеи и заставил посмотреть на меня более внимательно. - Taler De dansk? – спросил он. - Jeg er født og opvokset i Danmark, - пролепетал я. - Что ж, приятно встретить земляка, - кивнул он, - Тем более, что мы впервые решились посетить Францию. - Я тоже здесь впервые, - недоумевая от того, что он всё ещё со мной разговаривает, да ещё в таком тоне. - И как вам Париж?.. - Нам повезло с погодой, - ответил я, - Она чудесна. Кронпринц широко улыбнулся, услышав мой ответ, но в это мгновение его кто-то отвлёк, поэтому я смог тихо и незаметно ретироваться обратно под защиту своего собственного диктатора, в подданстве у которого находился с момента нашей встречи. - Так и?… О чём вы говорили?.. – поинтересовался Хью. - О погоде, - честно ответил я. - Он так улыбался тебе, и вы всего лишь говорили о погоде?.. - Но рядом стояла его супруга, - моментально впал я в обиду, оскорблённый в самых лучших чувствах. - Конечно же вы говорили о погоде, - усмехнулся Хью, успокаивающе касаясь моего плеча, - Всё в порядке. Выступление вот-вот начнётся, посмотрим его – и в Париж. - Какое выступление? - Хозяин дома пригласил один интересный музыкальный коллектив, также, возможно, нам представится возможность насладиться оперным вокалом... Все собрались здесь единственно ради этого, то есть я хочу сказать – это официальная причина. - Звучит чудесно, - забыв о недавней обиде, сказал я. Предсказанное Хью представление длилось не дольше получаса и очень мне понравилось, в то время как диктатор после первых пяти минут принялся ёрзать на стуле и всё никак не мог успокоиться и усесться удобно. - Скажешь, это тоже было занудно? – спросил я негромко, чтобы никто, кроме Хью не услышал. - Конечно, - ответил он сейчас же, - Разве не так? - Мне понравилось. - Ты же принцесса, вот и понравилось, - привёл Хью внезапный довод, - Принцессы куда более утончённые натуры, чем такие, как мы, люди – простые обыватели. - Можно мы с простым обывателем уедем отсюда поскорее?.. - Сразу попрощаться?.. Не хочешь ещё выпить бокал шампанского? - Нет. - Понял тебя, - кивнул Хью. Он нашёл хозяина дома, попрощался и за меня, слинявшего на улицу, и за себя, после чего нам повторно был подан чёрный лимузин, и мы отправились обратно в Париж. - Ты не слишком устал? – спросил папочка. - Вообще не устал, - сказал я, хоть это и не было абсолютной правдой, в каком-то смысле я всё ещё готов на любые подвиги, и, что уж совершенно точно, очень не хотел, чтобы эта ночь заканчивалась. И он отвёз меня в Мулен Руж, по пути беспрестанно повторяя, что мы заглянем туда ненадолго, буквально на пять минут… Мы проторчали там часа полтора. Не смотря на то, что в самом заведении не происходило никаких знаменательных чудес, у нас была выпивка и ещё – моё осознание того, что это же Мулен Руж – та самая знаменитая красная мельница, о которой до сих пор я мог только мечтать! В зале и на сцене было полным-полно девушек, красивых до сумасшествия, и я наслаждался их красотой, как и всей окружающей меня яркостью непривычной обстановки. И я видел, как Хью на них смотрит. Кто-то другой мог бы пожалеть его, полного сил и желания мужчину, с таким равнодушием смотрящего на полуобнажённые женские прелести, но я не был склонен проявлять жалость в этом вопросе. Я ждал, когда он посмотрит на меня. Когда он смотрел на меня… мне начинало казаться, как в сказке, как в сопливой мелодраме… Начинало казаться, что кроме нас двоих ничего не существует. Ни мира, ни кабаре, ни людей, только мы, он и я, в Париже. Я млел под взглядами диктатора, уже прилично разбавив свою сдержанность порцией крепкого алкоголя, и продолжал всё глубже, уже просто бессовестно, влюбляться в него. Напрасно я думал, что после этого мы отравимся в гостиницу. Заметив, как я гуляю взад и вперёд вдоль улицы, проветривая голову в ожидании авто, папочка внезапно ухватил меня за руку. - Пойдём пешком! - Заблудимся, - предостерёг я, хотя мне пьяному это вовсе не казалось проблемой. - Ни в коем случае, - бросил он, направляясь дальше по улице и ведя меня за собой, - Я нам не позволю заблудиться! - А если дождь пойдёт? - Он уже идёт! – заявил Хью, - Потому-то мы и не сели в машину! - Ты серьёзно? – удивился я. - Серьёзнее некуда. Пойдём скорее, нужно успеть вовремя! - Куда? Нас где-то ждут? - Конечно, принцесса! - Ты шутишь, чёрт возьми, - засмеялся я, - Кто нас может ждать здесь ночью… да ещё в дождь! - Идём, сам всё увидишь! – не отступался Хью, быстро шагая по освещённой светом фонарей чёрно-синей улице. Я замолчал, качнув головой и улыбаясь. Ноги в туфлях порядком ныли, но на это было наплевать, как и на дождь, который хоть и был не очень сильным, постепенно покрывал тёмный асфальт своим глянцевым покрывалом. - Пришли, - выдохнул папочка, вытащив меня за руку из очередного переулка, - Успели. Учитывая, что в последнее время я всё меньше понимал, что происходит с диктатором, я был готов ко всему самому невероятному, представшее перед моими глазами зрелище с одной стороны и успокоило меня и заставило ощутить вновь нахлынувший восторг. Кто бы мог подумать. Диктатор-романтик. Кто бы мог подумать… Он привёл меня на набережную Сены, баюкающей в своих тёмных водах золото бликов фонарей; я увидел поворот реки, мост вдалеке, окутанный сизой пеленой накрапывающего дождя, холодный тротуар с размазанными рядами отражённых огней… Мы шли куда-то вдоль шелеста лижущей каменный берег реки. Мне было сыро и холодно, но он держал меня за руку, и его горячая ладонь спасала меня от обморожения сердца, неизбежного при соприкосновении со всем остальным равнодушным миром. Неожиданно для себя я подумал, что чувствую голод и что в последний раз я ел только утром. Ещё в Мулен Руж я, кажется, перекусил каким-то салатом, но, наверное, этого оказалось мало, чтобы насытиться. Так что я всё ещё был голоден. Я потянул Хью за руку, и он прижался плечом к моему плечу. Дождь усиливался. Всё вокруг превращалось в россыпь драгоценных камней, вспыхивающих огнями то здесь, то там. Хью улыбался мне. Его волосы намокли. Мои, наверное, тоже. Было бы прекрасно с их стороны выглядеть прилично в такой ситуации. На мне такой костюм… мокрый костюм. Я ужаснулся мысли о том, что делаю с этим до кошмара дорогим и настолько идущим мне произведением искусства и приостановился, сам не зная, что могу с этим поделать. Я оглядывал воротник… Галстук, кажется, стоил не так уж дорого… А вот сорочка… - Мэсси… - Хью оторвал от воротника мои пальцы, ощупывающие ткань, - Если простудимся, болеть нам вместе. Что он хотел этим сказать? Что ему нравится болеть вместе со мной? Что, по его мнению, я думаю о том, как бы не подхватить простуду? Почему именно это сейчас? Я так и не разобрался в этом. Когда он принялся целовать меня, я не думал уже о простуде и смысле его слов. Я обхватывал его за мокрую шею и отвечал на поцелуй, приглаживая назад чёлку, чтобы не мешала, сглатывал нечаянные дождевые капли, вмешивающиеся в наши нежности. Он придерживал меня за талию и прижимался ко мне. Мокрый, тёплый, ночной, французский и в высшей степени нереальный.