Ты довел меня до крайности.

«Не забывай о тех мгновениях, которые мы провели вместе…» Наши дни Моя квартира пустует. Знаешь, когда ты ушел, мне казалось, что мир рухнул. Банальные слова, но именно так все и было. Каждая клеточка моего организма жаждала твоего возвращения; она надеялась, что сейчас ты робко постучишь в дверь и снова войдешь в мою жизнь. Но, увы, этого уже не случится. Никогда…. А ты говорил, что мы будем вместе вечно, что нарожаем кучу детишек, купим домик, небольшой, буквально крошечный, чтобы в нем могли уместиться только ты, я, наши детишки и наша любовь. Хотя, что я говорю, Вселенной не хватило бы, чтобы вместить всю полноту и глубину наших чувств. Это было волшебство! Мы, буквально, купались в необъяснимой нежности друг к другу. Нам не нужны были слова – все понимали глядя лишь в глаза друг другу, чувствуя теплое дыхание на коже. А что теперь? Пустота. Ничего. Безысходность. Они съедают меня изнутри! Сколько раз ты уходил и возвращался? Всегда говорил, что это в последний раз. Но, я то помню, что это была ложь, потому что ты не мог жить, когда тебя пытались хоть немного лишить свободы, ограничить в действиях. Ты ревновал меня ко всем, хотя я даже не давала повода. Всегда покорная и верная, я наивно полагала, что ты ответишь мне тем же. Но, увы, ты изменял мне. Я знала всех твоих девушек по именам. Ты нередко бормотал их имена во сне. А я, тихонечко встав с кровати, маленькими шажочками брела в ванную комнату, чтобы, включив воду, заплакать навзрыд от боли и разочарования. Сколько раз я в тебе разочаровывалась? Миллионы. Однажды ты сказал, что моя душа подобна крестражам. О, да, как точно ты сказал тогда! Так вот, те, что принадлежали тебе… Ты их уничтожил. Браво! Черт, я снова плачу. Ну почему, почему я вновь вспомнила о тебе? А ведь прошел уже целый год, но я до сих пор помню, как все начиналось… *** Ники сидела на полу, раскачиваясь взад – вперед, нервно поглаживая тату на запястье. Черные буквы на белоснежной коже притягивали взгляд. Простая надпись, наполненная глубоким смыслом лишь для двоих. *** Прошлое Запахи. С самого начала наших отношений они преследовали меня. Запах спелой черешни ассоциировался с первой проведенной вместе ночью. Ты был у меня первым и я, неумелая соблазнительница, пыталась сексуально водить этим фруктом по твоей обнаженной коже. Ты говорил, что у меня неплохо получается. Ах, да, я совершенно забыла, что ты лжец и тогда поверила тебе. Смешно вспоминать, но я буквально впитывала все, чем пахло от тебя, запоминала каждый аромат, словно обезумевший парфюмер, боялась забыть это опьяняющее состояние, которое дарит аромат твоей кожи. Прикосновения. Когда влюблен, тебе хочется чаще касаться этого человека: невзначай, просто чтобы почувствовать его присутствие; нежно, чтобы показать глубину своих чувств; страстно, до боли сжимая кожу и, конечно, агрессивно, надеясь как можно больше боли причинить возлюбленному. О, сколько жесткости было в наших отношениях. Ты бил меня, хотел сломать… Но я всегда поднималась с холодного пола, потирая ушибленное место или стирая кровь тыльной стороной руки. Ты говорил, что это нормально, когда в парах мужчина бьет женщину, и я соглашалась, потому что иного выбора у меня не было, иначе ты норовил сломать мне что – нибудь. А я даже не боялась тебя. Да, в моменты наших драк я смотрела на тебя затравленным зверем, но потом ты подходил ко мне, нежно проводил рукой по волосам и, едва касаясь, целовал припухшие и истерзанные губы. Тебе это нравилось, ну же, признайся! Ты рвал меня, словно бумагу, и крушил, словно посуду. Считая своей игрушкой, ты иногда давай меня поиграть другому человеку. Что, наверное, уже не помнишь, как насиловал меня вместе со своим дружком Джонни на Рождество? Нет? Ну что ж, я могу напомнить! Мы сняли домик на двоих. Это было что – то вроде романтических каникул. Финляндия. Кругом горы, лес и много – много снега. Я радовалась будто дитя и, едва оставив чемоданы в доме, тут же ринулась на улицу, чтобы оставить снежных ангелов. Ты, стоя в дверном проеме, снисходительно смеялся, словно наблюдая, как резвятся детишки. Что ж, в тот момент я действительно вела себя по – детски. Мы много гуляли и катались на лыжах. Точнее, я – на лыжах, ты – на сноуборде, показывая невероятные трюки. Я восхищалась тобой. Черт, да я и сейчас продолжаю делать это! Знали ли я тогда, что эта зимняя сказка обернется для меня тем, чем обернулась. Нет, конечно нет. Однажды вечером, сидя у камина, ты посмотрел на меня своими карими глазами, в которых отражались языки пламени, наклонился и прошептал, едва касаясь моих губ, что скоро к нам приедет один гость, а затем поцеловал. Я было хотела поинтересоваться, о ком это ты, но нас внезапно завлекло занятие, гораздо приятнее, чем глупые расспросы. Мы так и заснули на белом ковре у камина, укрываясь легким пледом. На утро я не обнаружила тебя ни рядом со мной, ни дома, ни во дворе, ни даже на склоне. Я испугалась. Впервые в жизни я испугалась, что потеряла тебя, что ты оставил меня. Ох, лучше бы я не пошла искать тебя в ту злополучную баню. Все вышло совершенно случайно: один служащий гостевого городка, завидев, что я сижу на ступеньках нашего съемного домика с упущенной головой, нервно запустив пальца в длинные волосы, просто спросил все ли со мной впорядке и чем он может мне помочь. Я молчала, тогда он, взяв меня за запястья просто молча повел по заснеженной дорожке. Обогнув дом, он, уверенно шагая, подвел меня к бане и, жестом указав на дверь, толкнул меня вперед. Я немного колебалась. Помню, как посмотрела на него с недоумением и недоверием. Однако он улыбнулся и, еще раз указав на дверь, все – таки заставил меня войти внутрь. Сначала был темный предбанник, такой коридорчик с вешалками для одежды. На одной из них висела и твоя парка. Я облегченно вздохнула и, кокетливо подмигнув служащему, попросила его удалиться. Он ушел, прикрыв за собой дверь, а я, радостно взглянув в небольшое окошко и быстро скинув с себя все вещи, вошла в парную. Терпкий дым сразу же захватил мои легкие, едва я попыталась сделать вдох, глаза неприятно защипала и я, щурившись, пыталась нащупать сама не знаю что в этой пелене. Моя рука безвольно двигалась в темноте, пока твоя влажная ладонь не схватила ее и не притянула меня к себе. Почувствовав прикосновение родного тела, я заметно расслабилась и, приподняв голову, попыталась тебя поцеловать, но ты ухмыльнулся и отвернулся. Я растерянно посмотрела в направлении твоего взгляда и увидела еще одного мужчину. - Ты не представишь меня этой юной леди, Джонни? – усмехнулся тот. Я недоуменно посмотрела на возлюбленного и, попытавшись спрятаться за его спину, дабы незнакомец не заметил моего нагого тела. Да, в тот момент я испугалась. Но уже не твоего исчезновения, нет, а своего присутствия в данном помещении. Мне захотелось уйти, но ты, больно схватив мои запястья, резко толкнул вперед. Я начала падать, но тот, другой мужчина, ловко подхватил меня в нескольких сантиметров над полом и, нежно проведя по щеке, усадил к себе на колени. Я попыталась вырваться, но он лишь сильнее прижал меня к себе. Ты лишь стоял и ухмылялся. Подонок! Ты же всегда говорил, что я принадлежу только тебе, что, пусть ты и не любишь меня, но у тебя есть ко мне страсть, «холодная страсть». Господи, как же я ненавижу тебя. Я до сих пор помню этот взгляд. Мужчина, тем временем, принялся целовать мою шею, я отстранялась, искала какой – то помощи с твоей стороны, но ты подошел поближе и, притянув его за подбородок, принялся целовать. Ты поцеловал мужчину! От шока я просто оцепенела, мне не хотелось двигаться, брыкаться, пытаться ударить тебя или просто выбраться из этой душной бани. Я просто смотрела на вас и тихонько плакала. Услышав мои всхлипы, ты повернулся. - Детка, тебе страшно? Почему ты плачешь? Я молчала. А что мне надо было сказать, чего ты ждал от меня? - Тише – тише, не бойся, я рядом… - Ты успокаивающе положил одну руку мне на лоб, а второй бесцеремонно раздвинул мне ноги. Тот, второй ублюдок, как же его…А, Марк. Так вот, этот Марк принялся издеваться над моей грудью. Не знаю, может в его понимании это были ласки, но в моем, так пытки! Он покусывал соски, жал их указательным и большим пальцем, водил языком… Это казалось таким мерзким, хотя, когда это делал ты, я теряла над собой контроль, улетала, но он… Ты же аккуратно пристроившись сбоку от своего друга, рывком вошел меня на всю длину. Я выгнулась и широко распахнула глаза и рот. Мне было дико больно, но ты, казалось, не замечая моих истошных криков и просьб прекратить все это, тут же начал двигаться. Резко. Больно. Жестко. Твой друг, опустив меня на лавочку, так, что мой таз оказался на коленях у Джонни, навис надо мной и, пользуясь тем, что я вне себя от боли, запихнул свой член в мой рот. Я стала задыхаться, рвотные позывы сдавливали живот. Руками я стала колотить вас обоих. Разумеется, вы лишь засмеялись, вас это заводило еще больше. Ты застонал и, ускорив темп, вскоре кончил. Твой друг же, напротив, насаживал мою голову на свой член. Никто уже не обращал внимание на мои всхлипы. Громкие стоны разносились по всему помещению. Марку надоел этот процесс и он, перевернув меня на живот и поставив на колени, решил отыметь меня и в попу. Что я чувствовала в тот момент? Да ничерта я не чувствовала! Мне было отвратительно от того, что мой любимый позволяет делать все это со мной, что он не пытается меня защитить или что – то подобное; мне было мерзко от самой себя, потому что, в конечном итоге, мне стало это нравится! Внезапно для самой себя я услышала свой собственный голос, который умолял ускорить темп или, наоборот, чуть замедлиться. Теперь и я была втянута в этот процесс. Мне нравилось то, что происходило со мной, несмотря на весь ужас ситуации. Услышав мои стоны, Джонни оживился и, отпихнув Марка в сторону, сам встал на его место. Я застонала еще громче, казалось, нас слышит вся округа. Но мне было плевать, я была на вершине блаженства. Мне не хватало воздуха, моя грудь болезненно терлась о деревянную поверхность лавки, но это лишь усиливало ощущения. Я услышала, как Джонни умолял Марка присоединиться к нам, на что тот, разумеется, согласился. Я думала, что он вновь займется моим ртом, но не, он нагнул Джонни и, вставив сначала в него пальцы, а затем и член, стал двигаться в такт движениям Джонни во мне. От этих синхронных движений у меня закружилась голова и, простонав имя любимого, я кончила. Что было потом, я не знаю. Возможно, они позвали еще кого – то и меня трахал какой – нибудь служащий или же, что скорее всего и было, они позвали пару телок. Очнулась я в нашей с ним спальне. Удивительно, но я была в своей ночнушке, укрытая теплым одеялом. Сначала я подумала, что это был сон. Но записка на соседней подушке немного нагнетала ситуацию. Я потянулась за ней и все тело заныло от боли. Казалось, что я провела в спортзале несколько суток, беспрерывно поднимая гантели, качая пресс и мышцы ног. Устало откинувшись на подушки, я закрыла глаза. Нет, это был не сон. Я вновь попыталась дотянуться до клочка бумажки и на этот раз мне удалось это сделать. Развернув листок я увидела несколько купюр, которые вывались из него на одеяло и пару слов, что были написаны на листке: «Спасибо за все. Не забывай о тех мгновениях, что мы провели вместе. С любовью, Д.» Признаюсь, сначала я подумала, что ты на первом этаже, приготовил для меня завтрак, ведь впервые за все время наших отношений, ты употребил слово «любовь», наивно понадеялась, что отныне в наш хрупкий мирок ворвуться нежность и трепет. Пока я спускалась на первый этаж, я вспоминала о том, как ты, в порывах алкогольного опьянения, гладил меня по животу и говорил, что мы будем вместе вечно, что у нас будут дети. Дура! Он же врал тебе всегда и во всем. Но я надеялась… Наконец добравшись до первого этажа, я поняла, что дом совершенно пуст. Ринулась к шкафу – его вещей нет. А что я ожидала увидеть? Букет роз и его счастливую улыбку? Он использовал тебя, дал попользоваться другим и просто свалил. Да – да, крошка, он ушел. И теперь навсегда, совершенно точно навсегда. Но ты не печалься, ведь он оставил тебе деньги. Словно расплатился со шлюхой за ночь. А ты теперь так и сиди, хочешь – плачь. Никому нет до этого дела. Теперь ты одна, совершенно одна. Даже этот ублюдок счел тебя ничтожеством. А кто ты есть? Он разбил тебя, как твою любимую вазу на прошлое Рождество о стену, за то, что ты улыбнулась прохожему – мужчине. Теперь тебя не существует, каждую часть твоей души он еще и растоптал, словно танцуя какой – то победный танец на осколках. Помню, я тогда в последний раз видела тебя: ты шел, обняв своего Марка одной рукой, а другой вез чемоданы. Ты обернулся, словно почувствовав мой взгляд и помахал рукой. Это было последней каплей. Я просто собрала свои вещи и в тот же миг улетела в наш, тогда еще дом. Честно, если бы я не увидела тогда тебя вместе с ним, я бы так и сидела ждала твоего возвращения. Но почему - то в этот раз я знала, что это конец. Перелет и дорога до дома прошли как в тумане. Когда такси подъехало к дому, я даже не хотела выходить – просто не понимала зачем я здесь. Я попросила таксиста не уезжать, а подождать меня несколько минут. Быстро пробежав по дорожке до двери я нацарапала ключом на стекле те слова, что он когда – то попросил набить на моей руке. Это было что – то символичное для нас двоих, я знала, ты поймешь. Закончив, я вернулась в такси и уехала. Наверное, я должна была чувствовать боль, обиду, сожаление. Да хоть что – нибудь. Но мне было все равно, я ехала к новому началу, новой жизни. Я верила, что она наступит. *** Наши дни Сколько времени прошло с тех пор? Точно не могу ответить на этот вопрос. Одно могу сказать точно – я стала собирать свою душу по кусочкам: друзья, работа, новый молодой человек. Конечно, иногда ты, словно призрак, возвращался из моего прошлого, но я больше не поддавалась тебе. Да, иногда я все еще плачу, но не об ушедшей любви, нет. Как оказалось позже, я и не любила тебя. Я плакала о потерянном времени и о том, что я теперь немного боюсь людей. Сейчас 8 февраля, я это значит, ровно год прошел с тех пор, как я узнала о твоей свадьбе с какой – то девушкой по имени Ванесса, ровно год прошел с тех пор, как я узнала, что беременна от тебя и ровно год исполнился нашей дочке – Аманде. Так звали твою маму… Знаешь, Эрик, мой новый парень, он сильно любит и меня и нашу дочь. Наверное, скоро мы поженимся. О тебе я буду вспоминать только тогда, когда буду смотреть на тату и, пожалуй, в такие же темные, как у тебя, глаза нашей дочки.