Страж Печати

Нормальные люди по ночам спят, а ненормальные, такие, к примеру, как Канэко, развлекают своих личных шиз посредством преследования по всей комнате одного огненно-рыжего недоразумения. А все из-за того, что тот малость так переборщил с чакрой, и Кэй пришлось расхлебывать последствия всего этого в виде сдерживающей печати, так ласково прикрепленной к челу куноичи неким блондинистым парнем с прекрасным глазом красным. А потом еще и контрольный выстрел в виде тюрьмы из лозы, в которую вляпалась Кэй, а если быть точнее, то ее с легкой подачи Ямато спеленала, как младенца, древесная техника. Отхватив от злой девушки по первое число незавершенной формой расенгана, снова уменьшившийся до размера хорошего такого коня, Девятихвостый отвернулся к куноичи спиной, сияющей подпалинами, и что-то проворчал на счет того, какие неблагодарные сейчас пошли людишки. А когда Курама завел шарманку насчет того, что все бабы – дуры, то у Минато, сидевшего спиной к печати, начал дергаться левый глаз. Увидев же появившуюся на губах куноичи улыбочку, Четвертый вжал голову в плечи и прикрылся руками, понимая, что сейчас будет война миров. И блондин не ошибся! В сторону Курамы полетели сперва откуда-то взявшиеся пустые свитки (ага, типа я достаю из широких штанин!), затем пустая фляга для питьевой воды, а затем сковородки, половники, дуршлаги, мельница для перца и деревянные скалки. Офигевший от такой нежданной атаки всем, что попадется домохозяйке и куноичи в одном лице под руку, Курама даже забыл, что надо как бы хоть изредка уклоняться. Когда град из непонятно как оказавшихся тут предметов (скажем спасибо и поклонимся технике Превращения) подошел к концу, Девятихвостый совершенно ошалелыми глазами воззрился на Кэй. – Канэко! Поимей же ты совесть, женщина! – Девятихвостый сердито бил хвостами из стороны в сторону, иногда задевая даже самого себя. – Я же исчезающий вид, Рикудо тебя задери. Прибью же к Джашиновой прабабушке! Из пасти Девятихвостого вырвался небольшой огненный шар и в мгновение ока поразил Канэко. Девушка закричала от боли, но в следующий момент на месте куноичи с легким хлопком образовалась белая дымка. – Клон!! – прорычал еще больше разозлившийся Курама, завертев головой по сторонам, пытаясь понять, куда делась куноичи. – Вот неугомонный стручок! – Ты кого тут мелкой обозвал, рыжий?! – отозвалась Канэко за границей печати, сверкая на Девятихвостого глазами из-под защитных очков. – Ну, держись! Рыжеволосая заученным движением быстро сложила печати техники Полета Бога Грома и, метнув куда-то вверх специальный кунай, исчезла в тот же миг в красной вспышке. Через долю секунды комнату осветила красная вспышка уже в стороне Девятихвостого. А если быть точнее, то девушка появилась прямиком метрах в пяти над Кьюби, материализовавшись в воздухе рядом со спецкунаем. Схватив оружие, куноичи крутанула его на пальце и бросила в сторону так, что его лезвие пробило пол рядом с Минато. Блондин же с интересом наблюдал за каждым действием своей девушки и ученицы, подмечая каждый ее успешный и не очень ход. В это время Кохэйри послала в отпрыгнувшего к противоположной стене Кураму кунаи, которые подобрала еще во время тренировки с командой «Сборной солянки». – Вот тебе контрольный, детка! – сложив еще одну серию печатей, девушка применила к метательному оружию технику клонирования, так что бедного Девятихвостого накрыло волной из железа, правда оно тут же исчезало в белой дымке, как только касалось тела Кьюби. Бедного Демона-Лиса накрыло с головой белесым туманом от рассеивания техники клонирования. Девушка же, снова использовав Полет Бога Грома, появилась уже сидя на полу прямо рядом с Минато. – Чего такая довольная? – спросил блондин, с улыбкой посмотрев на Кохэйри, которая с третьей попытки все-таки вытащила кунай из пола и, прокрутив его на пальце, подбросила вверх. – Сейчас увидишь, – заговорщицки подмигнула Четвертому Канэко и, кивнув в сторону Кьюби, который хвостами уже практически развеял дымку вокруг своего тела, согнула правую ногу в колене. Легким движение руки открыв подсумок, рыжеволосая немного отклонила ногу вправо, и как раз в этот момент прямо в подсумок с легким звяканьем упал подброшенный ранее в воздух спецкунай. Расплывшись в победной улыбке а-ля Гай-сэнсэй, Кэй закрыла подсумок. – Показушница, – рассмеялся Намикадзе и взъерошил и так торчащие дыбом после небольшой перепалки с Девятихвостым волосы Канэко. – С кем поведешься, Минато-сэнсэй! – показала язык Канэко блондину, за что получила шуточный подзатыльник. Потерев пострадавшую головушку, Кэй посмотрела на как раз чихнувшего от попавшей в нос дымки Кураму и зловеще захихикала. – О, вот теперь смотри! Минато повернулся в сторону Курамы и буквально за секунду выражение на его лице сменилось несколько раз: от полного ступора – до нервного подергивания глаза. В конечном итоге Намикадзе просто уткнулся лбом в плечо Кэй и задергался в неконтролируемом приступе истерического смеха. – Какого Биджу ты со мной сделала, заноза в заднице мира шиноби?? – прорычал Курама в шоковом состоянии, ошалелыми глазами рассматривая свое тело. А посмотреть там было на что: всю шерсть Лиса покрывали замысловатые черные узоры, так что было похоже, что бедный джуби попал к сумасшедшему мастеру татуировок. Когда же Курама, наконец, вышел из шокового состояния, то заметил, что Минато уже не то, что истерически смеется, а буквально теперь плачет от смеха навзрыд, повиснув на плече Кэй. Куноичи так же недалеко ушла от состояния Намикадзе. Она заливисто хохотала, обняв блондина и уткнувшись ему носом прямо в макушку. Возведя горе-очи к потерявшемуся где-то ввыси потолку комнаты, Курама провел лапой по морде, изобразив практически фейспалм в действии. – Дурдом имени «Печами Восьми Триграмм» – день открытых дверей!.. Проворчав еще что-то себе под нос, Кьюби махнул хвостами и, пристроившись в полюбившемся углу комнаты, улегся на пол. Сложив накрест передние лапы, Лис опустил на них голову и, прикрыв глаза, следил из-под ресниц за Минато и Канэко. Отсмеявшись и переведя дух, Четвертый наконец оторвался от плеча девушки, и Кэй немного отодвинулась от блондина, чтобы нечаянно не получить по подбородку от него. Но тут сердце куноичи пропустило пару ударов и ухнуло изучать далекие дали, ведь после всех телодвижений она оказалась слишком близко к лицу Минато, который поднял на нее взгляд небесно-голубых глаз. Девушка буквально каждой клеточкой кожи ощущала горячее дыхание мужчины, от чего ее лицо начало принимать ярко-красный помидорный окрас. Увидев замешательство рыжеволосой, Намикадзе легко улыбнулся и, проведя правой рукой по щеке Кэй, не дал ей отстраниться, заключив в полуобъятиях. Сократив оставшуюся между ними дистанцию, Минато накрыл подрагивающие от бури эмоций губы куноичи своими, заключив в требовательном поцелуе. Обняв Кохэйри, не прерывая поцелуя, Намикадзе сел на полу поудобнее и перетянул девушку так, что она оказалась на его коленях. Чувствуя, как понемногу крышу сносит попутным ветром, Кэй сперва пыталась оттолкнуть Минато, где-то на краю сознания понимая, что они совершенно беспардонно сейчас обжимаются в присутствии нагло притворяющегося спящим Девятихвостого Демона Лиса, но вскоре, махнув рукой на свои не увенчавшиеся успехом старания, девушка так же обняла Четвертого, прижавшись к нему. Наблюдавший же за открывшейся картиной Курама расплылся в хитрющем оскале-улыбке, спрятав морду за лапами. Начав терять отчет в том, где находится, Намикадзе провел рукой по спине девушки и медленно перешел к груди куноичи. Несильно сжав левую грудь Кэй, чем вызвал тихий стон, и тут же, приглушив его поцелуем, блондин провел кончиком языка по нижней припухшей от долгого поцелуя губе Канэко, прикусил нежную кожу снова сжал грудь рыжей бестии. Второй стон девушки был уже гораздо громче, а сердце в грудной клетке колотилось так, что казалось еще немного, и оно пробьет грудь куноичи. По всему телу Канэко пробегала легкая дрожь, словно под кожей то тут, то там били мелкие разряды тока. А когда девушка, расстегнув плащ Хокаге, прижалась уже всем телом к Намикадзе, то отчетливо почувствовала, как ей в бедро что-то упирается, и судя по всему, этим чем-то был явно не свиток. Ошалело распахнув глаза, Кэй уставилась на Намикадзе, щеки которого алели от появившегося румянца, а дыхание стало слишком тяжелым и прерывистым. Из возбуждающе-гипнотического состояния Минато и Кохэйри вывел Курама, который, издав какой-то странный булькающий звук, закрылся всеми хвостами, но все же подглядывая одним глазом в маленькую щелочку. Придя, наконец, в приемлемое состояние и дав себе отчет, где находится, Кэй отпрыгнула от покрасневшего не хуже самой куноичи Минато чуть ли не к противоположной стене комнаты. – Я …эт…то…того… – изображая выброшенную на берег рыбу и пытаясь что-то показать знаками, Кэй смотрела куда угодно, только не на Минато и не на Кураму, который хитрющими глазами следил за куноичи приопустив заслон из хвостов. – Это…мне надо…надо…ээээ… Короче, мне надо!! Сложив печать концентрации, Канэко спустя секунду исчезла из своего внутреннего мира. Проснувшись же в реальности, она от отдачи использования печати концентрации чуть не треснулась лбом о ножку кровати Наруто (это как же надо было крутиться во все, чтобы до такой степени поменять свое местоположение?!). Прикрыв глаза и упав на оказавшееся почему-то подвернутое под голову одеяло, куноичи глубоко вздохнула. Но, почувствовав чужое присутствие, рыжая резко открыла глаза, и первым, что она увидела, была сдерживающая печать на листке бумаги, приставленная буквально к ее лбу нависшим над Канэко Какаши. – ИИИИИИИААААААА! – завопив и шарахнувшись от джонина, Кэй отпрыгнула к окну, в прыжке захватив с пола подушку и кинув ее в джонина. Какаши легко отбил заряд, посланный Канэко, и подушка приземлилась ровно на физиономию пускающего во сне слюни Наруто. Но блондин, что-то проворчав, перевернулся на другой бок и преспокойно продолжил дрыхнуть без задних ног. – Сэмпай! – прошипела шепотом куноичи, сверкая в ночном сумраке на Хатаке глазами. – Ты меня-таки доедешь до инфаркта! Нельзя же так подкрадываться. – Прости-прости! – беззаботно замахав руками, джонин улыбнулся в маску и спрятал листок с печатью в один из карманов джонинской куртки. – Я почувствовал всплеск чакры, вот и решил перестраховаться, – развел руками пепельный блондин, усевшись на бортик кровати Наруто. – Я даже не буду спрашивать, какого Джашина ты тут делал, Какаши, – устало махнув рукой, зевнула куноичи и прошлепала босыми ногами по холодному полу к шкафу, где Наруто держал запасную постель. Достав клетчатый плед со знаком деревни Листа посередине, Кэй вернулась к удивленно наблюдавшему за ней Хатаке. – Не хватало тут…ээаахх… чтобы ты сопли тягал. Я знаю, АНБУ и все такое, но клала я на эти примочки с прибором, – зевнув, Кохэйри набросила на плечи Копирующего плед и, закутав стоящего истуканом Хатаке, который лишь ошалело моргал практически черным в темноте глазом, отпинала легонько того к стоящему в углу креслу. – Бди тут, бдун ты наш залетный, а то под окном сидишь, как маньяк-извращенец какой-то. Усадив пребывающего в легком коллапсе шиноби в кресло, куноичи, зевая, пошла к своему футону. Приведя постель в надлежащее состояние, Кэй улеглась и закуталась в одеяло. – Оставишь записку на комоде, – снова зевнув, прошептала Канэко и буквально сразу отключилась, не заметив уже как красный, аки маков цвет, и чуть ли не дымящийся Какаши молча кивнул в ответ. Это было словно устоявшимся ритуалом: Хатаке оставлял на комоде в своей квартире небольшую записку, указывая, какие продукты нужно купить и какое бы блюдо он хотел, чтобы Канэко приготовила. Сперва джонин в некоторой степени даже стеснялся заказывать блюда и писал по минимуму продуктов, пока в один прекрасный день не получил двойной вынос мозга от Кохэйри и Наруто и остался после этого в состоянии мозгового закипания. Заснув, Кэй снова оказалась в своем подсознании, но на этот раз в этом пространстве было сонное царство. Намикадзе накапливал чакру посредством сна-медитации, собирая природные частички с помощью режима отшельника, от чего его веки окрасились в ярко-оранжевый цвет с красной окантовкой, а на щеках появились красные отметины в виде языков пламени. Тихо присвистнув, так как куноичи понятия не имела, что Режим Отшельника можно использовать в подсознании, Канэко беззвучно подошла к свернувшемуся на плаще Минато Кураме. Вздохнув, Кэй присела рядом с Девятихвостым. Протянув руку к мерно сопящему в две дырочки Демону Лису, рыжая заноза в заднице мира шиноби провела рукой между прижатыми к голове ушами Курамы. Просидев так рядом с Лисом некоторое время, то и дело поглаживая того по голове, проводя пальцами от носа до загривка, куноичи следила за сперва вздрагивающим при каждом прикосновении и даже иногда глухо рычавшим Девятихвостым, хвосты которого так и норовили вздыбиться и яростно наподдавать всем и вся. Но вскоре Кьюби, поняв, что выпускать свое Ки и ерепениться бесполезно, ибо Кэй – это как об стенку горохом, смирился со своей участью и даже начал получать удовольствие от такого простого проявления внимания. – Прости, Курама, – чуть слышно сказала Канэко, уткнувшись лбом в мягкую шерсть биджу в районе шеи, от чего Кьюби просто выпал в осадок и тихо охеревал. – Я действительно переборщила. Отстранившись от все так же стоически претворяющегося ветошью Демона, Канэко сложила печать развеивания техники Сая с кунаев, которые реквизировала днем. Все замысловатые фигурки тут же превратились в чернила и, ручьями покинув тело Лиса, бесследно впитались в пол комнаты. – Спасибо, что помогаешь, Курама, – улыбнулась рыжеволосая, заметив взгляд Девятихвостого из-под полуопущенных век. – Вали уже спать, мелкая, – проворчал Кьюби, пряча в скрещенных передних лапах довольный оскал. Расцветя в улыбке «32 зуба – не предел!», попаданка снова сложила печать концентрации и на этот раз покинула свое подсознание без эксцессов. Проспав крепким сном остаток ночи, Кохэйри проснулась рано утром. А все из-за того, что спрятанный на шкафу адский прибор, то бишь будильник, начал звенеть дурным звуком на пол-общежития. Бурча себе под нос десятиэтажные ласковые слова в честь гения, который изобрел этот незаменимый в жизни предмет обихода, куноичи чуть ли не ползком вскарабкалась на последнюю полочку книжного шкафа и отключила этот ужасающий звук, пока он не перебудил добрую половину Конохагакуре. Чуть кубарем не скатившись с полок, куноичи спрыгнула со шкафа и, сделав в воздухе сальто, практически бесшумно приземлилась на пол комнаты. Послав короткий взгляд в сторону кровати Наруто и убедившись, что паренек все еще спит, переведя дыхание, Канэко посмотрела на кресло, в которое ночью отправляла шаринганистое чудо в маске. Кресло пустовало, а плед был аккуратно сложен на сиденье. «Хм… Вот неуловимый мститель! Тихо смысля под шумок», – подумала девушка, пройдя мимо «ложе» Хатаке на кухню, но убирать плед не стала – так, на будущее. Приготовив легкий завтрак и перемыв посуду, девушка тихо убралась в квартире Узумаки, закидав в стирку все грязные вещи и протерев все поверхности влажной тряпкой, ибо после разброда и гуляния, что устроила здесь раньше гоп-компания друзей Наруто, в квартире творился полнейший пиздец. Написав пару слов на листке бумаги, Кэй приклеила его клейкой стороной к дверце холодильника. Пулей метнувшись в ванную, Кохэйри тихо поминая незлым словом коммунальные службы, ополоснулась под ледяным душем и, стуча зубами, выскочив из душевой, растерла себя полотенцем. Выудив из шкафа чистое белье и одежду, Канэко по-быстрому натянула на себя лифчик и легкое платье, которое откуда-то затесалось в старых вещах Хатаке, и он отдал его Кэй. Хотя, судя по гравировке на горловине платья, оно принадлежало матери Какаши. Расчесав свои длинные волосы, Кэй собрала их в высокий хвост, а отросшую порядком челку, которая красиво обрамляла лицо, решила оставить и не закалывать, но заколки все-таки положила в потайной кармашек на груди. Подмигнув своему отражению и скорчив смешную рожицу, Кэй с разбегу вылетела на балкон и, набрав в грудь побольше воздуха, с воплем «БАНЗАЙ!!» сиганула прямиком на улицу, плевав с высокой колокольни на то, что она в платье, а не в штанах. Вслед за выходкой куноичи послышались недовольные крики соседей, но рыжеволосой уже и след простыл, а Наруто в кровати лишь сонно открыл глаза и, воззрившись на часы, увидев, что те показывают без 20 минут 6 утра, перевернулся на другой бок и продолжил досматривать свои сны. Минут за 20 добравшись до квартиры Какаши, Кэй отсчитала нужное количество половиц и достала из тайника ключ. Так как защитные техники были настроены теперь и на чакру Канэко, то она беспрепятственно могла проходить в обиталище джонина. Оказавшись в квартире Какаши, девушка лишь покачала головой заметив, что Хатаке не появлялся тут довольно долго, судя по слою пыли. Вздохнув, Кэй первым делом отыскала на кухне фартук и, повязав на голову платок, напевая незамысловатую песенку, которую когда-то слышала в исполнении Намикадзе, начала убираться в квартире. На борьбу с пылью, паутиной и пауками (наткнувшись на парочку таковых Кохэйри завизжала так, что чуть стекла в окнах не потрескались, так как до тряски боится этих членистоногих) куноичи потратила примерно час. Когда квартира была отмыта, рыжеволосая перемыла склад посуды и отправила в стирку вещи Какаши (все свое белье Хатаке стирал сам, ибо когда Кэй однажды перестирала все скопом, бедный блондин чуть под землю не провалился от стыда, а Кэй не придавала этому такого уж значения – просто давно уже привыкла стирать все вещи сразу: и свои, и Наруто). Все-таки стирать у джонина было гораздо легче, ибо у него, в отличие от Наруто, была стиральная машина. Небольшая, но и то хорошо. Пока одежда проходила водные процедуры, девушка сбегала в круглосуточный магазин и закупила все по списку, оставленному на комоде, но как всегда Кэй от себя добавляла в этот список пару-другую пунктов, так как заметила, что Хатаке очень любит сладкое, но редко себе его покупает, ибо в тихую переводит деньги на зарплату Наруто, добавляя их к полученным за исполнение миссий (кстати, так же Какаши мудрил с финансами и раньше, когда Узумаки еще был маленьким и только под себя ходил, конечно же не без помощи старика Сарутоби. Сейчас же ему было гораздо проще). Вернувшись из магазинчика, Кэй разложила приобретённое по местам. Развешав постиранные вещи сушиться, Канэко отправилась готовить легкий, но питательный мисо-суп с овощами и морепродуктами. Так же куноичи решила приготовить на второе онигири с разнообразной начинкой. Потратив на кулинарию почти вдвое больше, чем на уборку, Кэй поставила в холодильник готовые блюда, но перед этим откопала в одном из шкафчиков коробочку для бэнто. Выложив аккуратно туда часть риса, приготовленный специально для этого легкий омлет и отправив в такую же коробочку салат из овощей и яиц, Кэй упаковала бэнто и положила в дорожный рюкзак, который оставила у Хатаке специально для таких случаев. Сняв фартук и платок, девушка еще раз окинула квартирку Какаши взглядом и покинула ее. Вернув ключ в тайник, Канэко отправилась прямиком к мемориалу памяти, ибо если Какаши нет в поле зрения, то он занимается самоуничижением и самокопанием именно там. Кохэйри не ошиблась в своим предположениях – блондин нашелся возле мемориала, а если быть еще точнее, то он стоял у могилы своего друга – Обито Учихи. Плечи пепельного блондина были опущены, а сам он даже немного ссутулился, голова Копирующего так же была опущена. Хатаке смотрел на надгробье с именем товарища отсутствующим взглядом, будто сейчас он находился не здесь, а где-то очень далеко. Именно в этот момент куноичи захотелось себя прибить на месте за то, что она молчит и никому не рассказывает то, что ей известно. Подойдя к Хатаке, Кохэйри молча остановилась рядом с ним. Чем дольше они вот в такой гнетущей тишине стояли, тем больше у девушки чесались руки наподдавать одной таинственной личности на орехи так, чтобы мозги из пятой точки наконец вернулись на свое законное место! Когда Хатаке наконец «оттаял», солнце уже было высоко в небе. – Ой, кажется я заблудился на дорогах жизни! – посмотрев на небо и переведя взгляд на Кэй, Какаши виновато улыбнулся и зарылся правой рукой в свою и без того лохматую прическу. – Извини, мне пора к Хокаге сдавать отчеты по миссиям. Увидимся! Джонин уже было намылился исчезнуть, но Кэй умудрилась его притормозить и, вручив в руки дорожный рюкзак с бэнто, отправила сына Белого Клыка Конохи нести службу. Этот день можно было считать выходным: во-первых, не было никаких миссий, во-вторых, тренировку перенесли. Вернувшись после похода в квартиру Какаши, Кохэйри уже не застала Наруто дома. Этот неугомонный апельсин уже куда-то ускакал. На оставленной ранее на дверце холодильника записке о том, чтобы Наруто не забыл позавтракать, Узумаки карандашом дописал слово «Спасибо!» и нарисовал свою мордочку в виде улыбающегося смайлика. Улыбнувшись записочке, Канэко взяла оставленный на холодильнике карандаш и дорисовала свою мордочку в виде улыбающегося и подмигивающего смайлика. Сделав себе на быструю руку яичницу с беконном и салат из помидоров, Канэко, наконец, позавтракала. Убрав посуду в раковину, куноичи отправилась перестирывать замоченные вещи. Убив на стирку еще несколько часиков, Кэй вывесила перестиранные вещи на открытом балконе. Закончив с уборками и стирками, куноичи поплелась в душ, ибо на улице стояла неимоверная жара, да и в квартирке Наруто парило как в бане. Простояв с полчаса под прохладными струями воды, Кохэйри вылезла из душевой. Закутавшись в банное полотенце, ибо хоть и было очень жарко, но по квартирке Узумаки гуляли хорошие сквозняки. Подсушив волосы небольшим полотенцем и вывесив его сушиться, Кохэйри, не переодеваясь – все равно никого дома нет, отправилась нарезать овощи для салата на обед. Напевая себе под нос песенку, Кэй ссыпала овощи в одну большую стеклянную тарелку и заправила салат майонезом. Намереваясь отнести тару на стол, Кохэйри отвернулась от разделочного столика у холодильника и едва не выронила скользкое стекло из рук, когда ткнулась чуть ли не носом прямо в грудь Намикадзе. – Эээ?! – ошарашенно моргнув пару раз, Канэко уставилась на явление народу в виде Четвертого Хокаге. Намикадзе же молча забрал из рук Канэко тарелку с салатом и отставил ее обратно на столик. Притянув ошарашенную девушку к себе, Минато медленно наклонился к куноичи и, одной рукой прижимая ее к себе, второй провел по щеке, убирая выбившуюся на лицо прядь челки. – Ты…что ты делаешь? – заикнувшись, дрожащим голосом спросила рыжая, не в состоянии отвести взгляда от завораживающих небесно-голубых глаз блондина. – Продолжаю с того места, на котором нас прервали, – Четвертый сократил расстояние между ними и впился в губы Канэко требовательным поцелуем. Забыв, как дышать, Кэй схватилась руками за плечи Намикадзе, чувствуя, как подкашиваются ноги и понимая, что ее крыша снова улетает в далекие дали. Блондин же, не прерывая поцелуя, провел правой рукой по шее девушки, медленно спустился к ее груди. Сжав левую железу и, вызвав тем самым стон ее обладательницы, Намикадзе легонько прикусил губу куноичи. Оставив в покое грудь, блондин спустился ниже, сперва очертив талию Кэй, а затем и перейдя к ее левому бедру. Хоть мужчина и прикасался к девушке через слой полотенца, Кохэйри все же казалось, что ее тело от прикосновений Четвертого словно горит огнем, а по спине в турпоход ушли мурашки. Минато же, не теряя времени, залез рукой прямо под край полотенца и провел пальцами уже по голой коже девушки, чем вызвал дрожь во всем ее теле. Резким движением прижав Канэко к кухонному шкафчику, Минато закинул левую ногу Кэй себе на бедро. Прервав поцелуй, блондин подхватил раскрасневшуюся Кохэйри на руки и усадил прямо на кухонный столик. Рыжеволосой казалось, что это происходит словно не с ней и не сейчас, но чувства и ощущения говорили совершенно об обратном. Избавившись от мешающей одежды (теперь же части гардероба Четвертого Хокаге придется выискивать по закоулкам кухни блондинистого недоразумения, а-ка Наруто), блондин обнял куноичи и, заключив ее губы в поцелуй, потянул за край полотенца. Стоило ткани поддаться, как Кохэйри пожелала провалиться на месте или хотя бы чтобы кто-то выключил свет. Но видимо Ками-сама заплатил за пользование солнечной энергией на столетия вперед. Минато, перестав истязать губы Кохэйри, опустился поцелуями сперва к шее девушки, а затем, проведя мокрую дорожку кончиком языка от ключицы к груди Канэко, начал ласкать губами сосок, иногда поигрывая язычком и легонько прикусывая. Не обделил он вниманием и другую грудь Кэй. От ласк Минато, Кохэйри распалялась все больше и больше, ощущая, как по телу расплывается уже знакомая огненная испепеляющая сила. Глаза Канэко поменяли цвет с зеленых на темно-алые, а зрачки удлинились. Обхватив Минато ногами, куноичи вцепилась в его плечи и вжалась в стол. Стоны, срывающиеся с губ Кэй, все больше и больше возбуждали блондина. Наконец, не выдержав, Намикадзе отстранился от куноичи, которая с толикой сожаления протестующе что-то простонала. Но мужчина приложил к губам куноичи указательный палец, прерывая возражение Кохэйри. Нежно проведя пальцем по горячим и мягким губам рыжеволосой, осторожно проник указательным и средним пальцами в ротик девушки. Кохэйри, обхватив пальцы Четвертого губами, прикрыла глаза и, легонько касаясь кончиком языка, провела по ним, увлажняя сухую кожу. Когда девушка выпустила пальцы блондина из полости, Минато тут же накрыл губы рыжеволосой требовательным поцелуем. Поудобнее расположив девушку на оказавшемся расстеленным на столе полотенце, подтянув ту ближе к себе, не прерывая поцелуй Намикадзе сначала ввел в узенькое влагалище куноичи один увлажненный палец. Канэко дернулась под нависшим над ней Четвертым и с ее губ сорвался наполовину всхлип, наполовину стон. Прижимая куноичи свободной рукой к своему разгоряченному телу и понимая, что еще совсем немного, и он сорвется, Минато, так же прикрыв глаза и осторожно прикусив губу Кохэйри, ввел в ее разгоряченное тело еще один палец. Дыхание куноичи сбилось, а по телу снова будто прошел электрический разряд. Когда же блондин начал двигать пальцами, Канэко приглушено застонала и непроизвольно, прислушиваясь к древним инстинктам, подалась вперед к руке мужчины и немного раздвинула ноги, предоставляя Четвертому больше места для маневров. Каждое движение блондина отдавалось дрожью во всем теле куноичи, сердце выбивало такие ритмы, что становилось страшно, желание завладело разумом и телом Кэй. Она все бы отдала, чтобы прекратить эту сладостную пытку, но еще бы больше – за то, чтобы Минато, наконец, перестал мучать ее и, наконец, вошел. Блондин тоже отчетливо понимал желание девушки по тому, как влажной была не только Канэко, но и полотенце под ней. – Минато, пожалуйста… – прервав поцелуй, умоляюще простонала срывающимся голосом Кэй. Взгляды мужчины и девушки встретились, изучая друг друга всего пару секунд, пока блондин не заключил губы куноичи в поцелуе. Вытянув из влагалища девушки мокрые пальцы, Минато провел ими по своему давно возбужденному и пульсирующему члену. Не в силах больше сдерживаться, Намикадзе резко вошел в куноичи сразу на всю длину. Девушка мгновенно распахнула глаза, в уголках которых начали собираться слезы, и вскрикнув, сжалась, а впившиеся в плечи Минато ногти чуть ли не до крови расцарапали кожу. – Прости, Кэй, – прошептал Четвертый, обнимая Кохэйри и нежно поглаживая девушку по растрепанным волосам, и осторожно поцеловал в подрагивающие губы. – Расслабься, тебе будет не так больно. – Я постараюсь, – ослабляя свою, чуть ли не мертвую хватку на плечах Намикадзе, Канэко закрыла глаза, переключившись на приятные и волнующе-возбуждающие ощущения от того, как Минато нежно поглаживал грудь девушки, легонько сжимая ее и играя пальцами с сосками. Когда же с приоткрытых, припухших от поцелуев и слабых укусов губ Канэко сорвался тихий, но крайне развратный стон, Минато начал осторожно двигаться, все так же лаская грудь Кохэйри. С каждым новым толчком движения мужчины становились немного быстрее и увереннее, а кухню оглашали все больше нарастающие стоны девушки. Кохэйри уже практически не чувствовала никакой боли, только удовольствие и наслаждение. Каждое движение Хокаге отдавалось взрывами тысячи фейерверков перед ее глазами. Руки девушки скользили по плечам и спине мужчины, исследуя каждый миллиметр, а когда Минато делал слишком резкие толчки, то ногти Кэй оставляли на коже блондина красные борозды царапин. Сделав еще несколько сильных толчков, Намикадзе остановился. Стараясь унять срывающееся дыхание, Минато прижал Кохэйри к себе. – Держись за меня, – блондин, дождавшись, когда куноичи ухватиться за его плечи и обхватит бедра своими ногами, поднял девушку со стола и, словно пушинку, перенес в спальню. Осторожно разместившись на кровати, Намикадзе навис над Канэко и, захватив ее руки, поднял их над головой девушки, всего одной рукой сжав тонкие запястья, прижал к кровати. Другой же рукой удерживая девушку и не давая ей дернуться, блондин снова начал медленно двигаться, делая легкие толчки. Но очень быстро они сменились на сильные, грубые и глубокие. Срывающиеся громкие стоны Кохэйри еще больше заводили Четвертого. Поудобнее подмяв под себя куноичи, Минато начал чередовать сильные и слабые толчки. Канэко же словно горела изнутри, но тело девушки пробивала дрожь и по коже будто пробегали ледяные мурашки. По чакроканалам, казалось, текла на чакра, а кипящая лава. Куноичи начала охватывать легкая красноватая дымка чакры, окутывая тело и заставляя раскиданные по покрывалу волосы развеваться, словно от легкого сквозняка. Сам Намикадзе тоже далеко не ушел: тело блондина начало светиться голубовато-зеленым светом чакры, потоки которой так же немного развевали и его золотистые пряди. Теперь же, Четвертый двигался резко и грубо, а сами толчки стали очень быстрыми. Заглушив стоны Кохэйри страстным поцелуем, Минато прижал ее к постели и, не выпуская куноичи из захвата, сделал еще два резких, глубоких толчка и с приглушенным полурыком-полустоном кончил прямо в девушку, которая умудрилась-таки расцарапать ему всю ладонь правой руки. Кое-как придя в себя и приведя себя в порядок, что делалось на сверхзвуковой скорости, так как, судя по времени, вот-вот должен был нагрянуть Наруто, Кохэйри и Минато начали приводить в адекватный вид комнату. Все бы ничего, но разбушевавшаяся чакра прошлась по квартирке Узумаки небольшим смерчем. Когда Кэй залезла на книжный шкаф поправлять и аккуратно выставлять свалившиеся книги и свитки, а Минато полез под кровать доставать слетевшую туда с прикроватной тумбочки фотографию, дверь резко распахнулась, и в квартиру шумным смерчем влетел Наруто. Не ожидая такого подвоха от судьбы, Канэко навернулась с полок шкафа и приземлилась прямиком на свою пятую точку, и ко всему прочему укладываемые ей свитки и книги свалились на ее бедную головушку. Минато же от неожиданности стукнулся головой о перекладину, но его спасла мгновенная реакция, благодаря которой блондин за долю секунды нырнул полностью под кровать. Все бы ничего, но не успел Намикадзе провернуть этот трюк, как чуть ли не носом уткнулся в завалившуюся под кровать книжечку сомнительного содержания, а точнее один из томов «Приди-приди, Рай!». У Намикадзе тут же начал нервно дергаться глаз. Наруто же, не замечая ничего вокруг, молниеносно очутился возле платяного шкафа и, достав дорожный рюкзак, вывалил вещи из шкафа прямиком на пол. Запихивая все, что попалось под руку, и одновременно пытаясь еще и с помощью клонов собрать остатки своего оружия по всем заначкам, блондин со счастливой улыбкой воззрился на только откопавшуюся из-под бумажного завала куноичи. – Кохэйри, нас вызывает бабулька Цунадэ! – светясь, как новая золотая монета, Узумаки пытался втиснуть в бедный рюкзак уже седьмую упаковку заварного рамена. – У нас крутая миссия! Но не успела Кохэйри и рта открыть, как за спиной Узумаки появилась высокая фигура, источающая темную ауру и метающая вокруг молнии. При ближайшем рассмотрении этим страшным нечто оказался злющий, как тысяча шинигами, Минато. – Мо-ло-дой че-ло-век! – прорычал за спиной Узумаки его отец таким голосом, что у бедного парнишки чуть инфаркт не случился, и Наруто он отскочил к Кохэйри, спрятавшись за спиной девушки и выглядывая из-за ее плеча. А тем временем страшная фигура все больше приобретала форму Минато Намикадзе с горящими демоническим огнем глазами. А в руке Четвертый держал пресловутое порнографическое издание. – Попрошу объясниться!!