Следом за тенью...

Яркий, пронзительный луч стремительной стрелой прочертил горизонт. Из-за золотистой черты полился тягучий солнечный свет. Он был похож на пыльный, сверкающий янтарём дым. Его клубящиеся нитевидные лучики лениво тащились к Шадоу и Кармен, по пути лаская безмятёжные, блещущие алмазной росой травы: светло-жёлтые колосья, сонные маки, сизую траву, яркие лютики и скромные незабудки. Вот показался тонкий серп самого солнца. Едва краешек дневного светила выступил из-за горизонта, мир будто вспыхнул на одно мгновение. Миролюбивый рассвет накрылся лёгкой серебристой шалью, придавая происходящему некий таинственный и мистический образ. Но Кармен знала, что эта шаль надета лишь для того, чтобы уберечь солнце от невидимой крови, которой было суждено разлиться по ничего не подозревающим лугам, полям, лесам. Словно угрожая, отблеск росы воинственно заиграл на невинных лепестках и листочках. А солнце всё поднималось и с его размытого контура вдруг разлетелись в стороны смертоносные огненные стрелы. Каждый острый лучик попадал в густую ночную тень и тогда чуть дрожащий в предвкушении тепла и света воздух разрезался предсмертным криком погибающей темноты. Шадоу нервно взбрыкнул. Он старался быть как можно тише, чтобы его не обнаружили солнечные стрелы. Он не хотел, чтобы свет озарил его вороную шкуру и выжег чёрное сердце скакуна. Могучий жеребец пытался намекнуть своей спутнице, что им нужно бежать, бежать прямо сейчас, если они хотят остаться теми, кто они есть. Русоволосая девушка тяжело вздохнула. Она была сильно напряжена. Солнечный свет медленно, но верно приближался к спрятавшимся между деревьями теням. Крики тьмы далеко разносились по округе, но даже Кармен и Шадоу могли слышать лишь глухое эхо. А ведь в это время миллионы людей даже не подозревают, что в деревнях, в их домах, возле и внутри городов, на полях, на конюшнях и фермах, в дворцах и замках, везде готовятся к своему исчезновению дрожащие в страхе тени, приспешники темноты. А Шадоу тоже приспешник тьмы. И она, Кармен, верная слуга тёмной стороны луны. Они тоже постепенно окружаются убийственным потоком солнечного сияния. Вокруг них кричат их погибающие собратья. Но они не смогут им помочь. Многие прячутся. И Кармен с Шадоу нужно спрятаться. Спрятаться в убегающей ночи, скрыться среди юрких теней... Кармен расправила бархатные юбки серебристого платья. Она ободряюще потрепала толстые косы фризского жеребца. Девушка больше не могла смотреть на смерть своих друзей. Ей надо было спасаться самой. С силой дёрнув повод на себя, Кармен будто выпустила на свободу всю мощь и силу, таящуюся в живой вороной тени. Приспешник мрака взвился на дыбы, увлекая за собой столбы сухой земляной пыли. Рёв Шадоу словно стал сигналом на ипподроме, тем самым сигналом, после которого возбуждённые в край кони рвут связки, пытаясь обогнать друг друга, пытаясь первыми достигнуть финиша. И у Кармен с Шадоу есть свой соперник. Разница лишь в том, что скаковая дорожка бесконечна, что финиш - непостижимый горизонт, а противник - огромный, призрачный и непобедимый золотой жеребец, посланный солнцем для уничтожения тьмы. Едва с громоподобным стуком тяжёлые копыта коснулись земли, Шадоу одним мощным рывком развернулся и, что есть силы, помчался через тёмный тенистый лес. Если на пути жеребца попадалось бревно, он, будто раскрывая незримые крылья, перелетал его и нёсся дальше. Каждая его мышца за минуту до этого была будто тугой пружиной. Тело лошади мгновенно нагрелось. Время будто в миг раскалилось добела... Кармен покрепче ухватила поводья и наклонилась в седле. Её сердце бешено стучало от начавшейся погони. Она порой оглядывалась и с ужасом обнаруживала дымчатый свет, который медленно, но в тоже время катастрофически быстро приближался. Кармен от внезапного страха всадила шпоры в бока своего скакуна, от чего тот в несколько мощных толчков вырвался из реденького леса, из глубин которого уже доносились предсмертные стоны. Но у Кармен, равно как и у Шадоу не было времени скорбеть по ушедшим. Они лишь могли надеется, что некоторым теням удалось спрятаться за деревьями и остаться в живых. Во все стороны разлетались взрываемая копытами земля и пшеничные зёрнышки. Фризский жеребец удирал от света через тёмные серо-жёлтые поля. Вокруг двух приспешников тьмы молили о помощи обрывки мрака. Но они не могли остановиться. Только бежать, только бежать!... Шадоу усиленно грыз трензель, находясь на пике нервоза. На плечах и груди могучего существа выступил пот. На тяжело дышащих боках лоснились мягкие бархатные юбки. Кармен слышала, как бьётся сердце её друга, слышала, как трепещется её. Но надо было бежать. И они бежали. Чёрные косы фриза начали растрёпываться, русые волосы девушки бешено развевались по встречному ветру. Искусанные губы мигом покрылись сухой корочкой. А они всё неслись, а ленивый огненный жеребец метр за метром их настигал. Когда двое чёрных спутников вырвались из плена озолотившихся полей, огромные копыта ступили на волнистые холмы, покрытые, будто бархатом короткой ядовито-зелёной травой. Вязкие тени стремительно покидали и эти места. Шадоу уже хрипел от усилий, на его мягких губах наросла пена. Сердце скакуна глухо лягало рёбра, будто пытаясь выбить дух из прислужника темноты. Кармен уже казалось, что одно присутствие уздечки мешает её другу вытянуть голову и мчаться ещё быстрее, догоняя убегающую ночь... Девушка нагнулась и чуть не выпала из седла, но одним ловким движением ей удалось вытянуть острый и длинный нож из сапога. С максимальной осторожностью Кармен подложила нож под суголовный ремень и резко потянув, разрезала ремешок. С той же удачей всадница испортила подбородочный ремень. Уздечка уже еле болталась на тяжелой фризской голове. Кармен натянула поводья, но Шадоу не смел и чуточку притормозить. Он бежал так, как наверное, не бегала ни одна скаковая порода. Уставший зверь лишь согнул затылок, поставив голову в вертикальное положение. Уздечка с окровавленным трензелем в один миг упала на траву. Кармен схватилась за гриву своего спутника, уронив нож. Шадоу без уздечки фыркнул и максимально вытянул шею, вызвав нытьё в мышцах. Жеребец так сильно выбрасывал ноги и напрягал круп, что девушка испугалась, что вороной конь может порвать сухожилия. Слёзы жгли карие глаза, открытые участки тела ветер хлестал, будто плетью. А свет приближался, солнечные стрелы всё ближе подбирались к своей мишени. Они оба считали удары своих сердец. Два в секунду, четыре в полторы, почти сто в минуту... Казалось, что как бы быстры они не были, они стоят на месте, а соперник лишь ближе, он их убьёт, сожжёт в своём свете... Кармен ненавидела солнце за это. Пена на губах Шадоу окрасилась в розоватый оттенок. Его скакательные суставы чуть не вылетали от бешенного движения. А финишная черта - горизонт - слишком далеко. Его не поймать, его границ не увидеть и не добраться до них... В тело скакуна, в его жилы опрокинулась тягучая боль. И он споткнулся.