О ловле демонов

Его везли, накинув на голову мешок – обращение с аристократом совсем неподобающее, – и сначала под ним бился круп коня, а потом покачивалась на волнах и скрипела уключинами лодка. Потом подняли на руках наверх и перевалили через перила, и это был конец путешествия. Мори Мотонари поставили как полагается, головой к небу, ногами к сердцу земли, и сдернули с головы мешок. Мори невольно зажмурился, покачнулся, но не упал, хоть и нелегко было удержать равновесие со связанными за спиною руками да после того, как тащили его где вверх головой, а где вниз. Вокруг засмеялись. Он подумал с досадою, что гогот луженых глоток вызван, быть может, и тем, что у него от яркого света слезы из глаз брызнули. Дневная звезда была не слишком снисходительна даже к вернейшим своим слугам. Поджав губы, Мори гордо вскинул голову и заставил себя открыть глаза. Он стоял в кругу людей низшего сословия, одетых кто в кафтан с чужого плеча, а кто и вовсе в лохмотья. Головы у многих прикрывали цветастые платки, яркие и безвкусные, подобающие скорее продажным женщинам, нежели мужчинам. От запаха, исходящего от немытых тел, у Мотонари вновь на секунду ушла земля из-под ног. "Свиньи", – подумал он со злостью, но лицу не позволил дрогнуть ни единым мускулом. Слишком высока честь для этого сброда – видеть эмоции человека из высшего сословия. Властитель Аки не сомневался, что добрых чувств к нему тут никто не испытывает. Оставалось только выяснить, на что они настроены: потребовать выкуп или насадить на копье его голову. То, что не убили еще в доме, а потрудились привезти аж в знаменитую морскую крепость Чосокабе, свидетельствовало в пользу выкупа. Но могли и ради лично осуществленной мести. Он поймал достаточно много "братишек", чтобы возбудить в ущербных разумах подобное желание. Мотонари надменным взглядом обвел посмевших его похитить отбросов и чуть скривил губы. Что бы они ни придумали, не убить его сразу было большой ошибкой. Раздвигая товарищей плечами, вперед вышел человек большого роста и крепкого телосложения. Белые волосы его стояли дыбом, один глаз прикрывала повязка, а другой смотрел яростно и вместе с тем весело. Выражение лица его было совершенно безжалостным. На плече пират держал якорь; для корабля мелковатый, для ношения в руках – поистине гигантский. Солнце отражалось в остро заточенных кромках. Хоть и никогда не встречались они взгляд ко взгляду, Мори узнал его. Он тут же понял, что только у этого человека хватило бы решительности – наглости! – совершить такое покушение. Человек увидел, что Мори смотрит на него с узнаванием, и усмехнулся правой половиной рта. – До меня донесли, что ты грозился изловить меня и повесить, как последнего вора, ногами кверху, – проговорил он, и толпа вокруг них заволновалась и зарычала, как огромный зверь. – Ну что ж, – продолжал пират, словно и не обращая на это внимания, – вот он я, и вот ты. Поди, повесь. Чосокабе Моточика, а это был именно он, указал глазами вверх, и Мори невольно повернул голову, посмотрел тоже на мачту. Мачта была высокая. На самой вершине ее сидела заморская птица Моточики. Птица замахала издевательски крыльями и крикнула что-то непонятное, но несомненно оскорбительное. Пираты загоготали. А надо сказать, что Мори действительно не раз обещал нечто подобное. Но у него были на то свои причины. Дело было в том, что Чосокабе объявил себя Демоном Западных морей, и грабил каждый проходящий мимо побережья корабль, а согласитесь же, это очень неприятно для человека, который привык считать море своим столом. Кому же понравится, что какой-то проходимец ворует у тебя прямо со стола рыбу, и вино, и пряности? По правде говоря, Мотонари грозился подвесить его даже не за ноги, а за ту штучку, которой делают детей. Но он благоразумно промолчал, не став уточнять. Морские братишки заворчали громче и сделали шаг, сужая круг. Мори встал еще прямее, будто в спину ему уже вставили железную спицу. Утренний сырой ветер обдувал ему лицо, небо было пронзительно-голубым, а море густо-синим, и солнце сверкало в белоснежных пенных барашках волн. – Что же, – начал властитель Аки и замолчал. Ему не слишком понравилось, как звучит его голос, слишком хрипло и тихо после рыка предводителя морских разбойников. Мори с усилием сглотнул, не желая перед этой сворой прокашливаться, и заговорил снова, и на этот раз голос его был более звучным. – Что же, – сказал он в ответ, – видно, Моточика Чосокабе очень храбрый человек, если хочет помериться силой с безоружным и связанным? Разбойники заорали и рванулись к нему, но Мори не смотрел на них, для него существовал из всех один только стоящий напротив Моточика. Его лицо стало совершенно белым, а единственный глаз вспыхнул от ярости. Мори улыбнулся ему прямо в лицо с презрением и торжеством. Что бы то ни было, а никто не скажет, что он умер без достоинства, и что Моточика поступил как должно, совершив суд подобным образом. За миг до того, как в жертву вцепились десятки рук, Демон запрокинул голову и захохотал. Удивленные, его подчиненные замерли кто где стоял, а Мори тайком перевел дух. Он не сомневался, что толпа разорвет его на части, а то, что останется, выбросит за борт на поживу акулам. Жизнь можно было взять только хладнокровием, бросив вызов этому громиле с мозгами, как у его птицы. Мори осторожно пошевелил пальцами рук, связанных за спиною. Ладони стали совершенно мокрые, он чувствовал, как пот крупными каплями стекает по спине. Укравшие его разбойники не стали связывать изнеженного аристократа слишком туго, и сейчас, пожалуй, он мог бы даже попробовать освободить руки из подмокших веревок. А что потом? Вплавь до берега? Украсть лодку? На глазах у сотни пиратов? Грести самому, сбивая руки в кровь? Ох, ответят те, кто проворонил ночное нападение! Дайте только ему добраться до поместья, он прикажет разорвать начальника охраны конями! Живьем сожжет! Раззявы, ротозеи, предатели!.. Единственный глаз морского разбойника опасно сузился. – Ты смеешь что-то говорить после того, как повесил наших братьев, сжег их лодки и меня самого обещал повесить? – Я брал их с оружием в руках, – тут же откликнулся Мотонари. Это был важный момент. – В бою. А не под покровом ночи, подобно последнему трусу. Лицо у пирата оказалось на редкость выразительным, даже несмотря на повязку. Вот сейчас, к примеру, оно стало почти обиженным. – Это было утром! Просто еще не рассвело. "Какая жалкая попытка оправдаться", – подумал Мори, но продолжал о другом: – К тому же, я у тебя ничего не крал. Это ты пришел в мое море, построил тут свою крепость и грабишь мои корабли. Моточика еще некоторое время смотрел на него, потом запрокинул голову и расхохотался. – Клянусь морем Сэта, я это сделал! И буду делать еще и еще! «Только пока я тебя не повешу», – подумал хозяин Аки и улыбнулся самыми краешками губ. Пираты вокруг заливались смехом. Шутка предводителя показалась им невероятно смешной. Но Демону нельзя было отказать в умении справляться со своими людьми: он дал им посмеяться, а потом резко взмахнул рукой, приказывая умолкнуть. – А ну тихо, бездельники! У нас тут торг идет. Так что ты дашь за свою жалкую жизнь? Или, может, хочешь прогуляться по доске? Или тебя больше привлекает мачта? – Сеть для рыбы! Кинуть в сеть и выбросить за борт! – Пропустить под днищем! – Привязать к веслу! – Нет, к рулевому колесу! – Облить маслом и поджечь!!! Предложения сыпались отовсюду, как горох. – Золото, – не слишком громко сказал Мори, и шум как по волшебству утих. – Золото, – повторил он чуть громче, и откинул голову, чтобы смотреть на Демона сверху вниз. Руки уже слегка занемели, ему начинал надоедать этот спектакль. – Отпусти меня, и получишь золото. Убьешь, и умрешь следом сам. Мои люди придут, чтобы сражаться и умирать, и не отступят, пока не сожгут эту крепость дотла. Это была правда. Армия Мори, превосходно обученная и отлично вооруженная, верила в Божественность своего повелителя, и в случае его смерти сделала бы все, чтобы отомстить за него. Пираты заворчали было, но Моточика Чосокабе смотрел Мори в глаза и видел, что так и будет. – Но вы можете получить золото вместо войны на уничтожение! – возвысил Мотонари голос. – Корабль, груженый от носа до кормы, – хрипло перебил его Моточика. Мотонари с досадой отметил, что голос пирата способен с легкостью перекрыть все, что угодно. Конечно, властителю Аки никогда не приходилось кричать, срывая связки. Ему внимали с благоговением, Мори могли хоть шептать. Кричали за них другие, и умирали другие. – Ты понимаешь, о чем говоришь? – Мотонари посмотрел на Демона так, будто тот превратился в квакающую жабу. – Откуда у меня золото в таком количестве, когда ты же меня и грабишь? – Что?! – Ящик золота. Один. И твои люди отвезут меня на берег. Мори покосился на восток, но горизонт по-прежнему был пустым и чистым. Флот Мори не спешил к нему на помощь. Мысленно Мотонари увеличил число виноватых на количество кораблей. Он прикажет убить всех капитанов. Это научит тех, кто придет им на смену, быть расторопнее. Громыхающий звук отвлек его от мыслей: Демон опять смеялся. – Клянусь морем, такие птички мне еще не попадались! Торгуешься даже со смертью! Ты, конечно, гребаный мудак, но в хладнокровии тебе не откажешь! Пожалуй, стоит тебя отпустить –- убив тебя, я лишусь хорошего развлечения, верно, бездельники?! Пираты горячо поддержали своего предводителя. Мори поморщился. Только одобрения этих безголовых пешек ему и не хватало для полного счастья. Договорились так – заложника отвозят на берег, и он присылает из замка золото. Беспримерная тупость этих пешек просто поражала. Лишь многолетняя выучка позволяла Мори сохранить серьезное выражение лица, когда они обсуждали условия выкупа. Четверть часа, не меньше, на палубе стоял гвалт, пираты кричали все вместе, перебивая друг друга. Затем, будто спохватившись, Моточика сделал знак рукой, и Мори наконец развязали руки. Кровь потекла по освобожденным сосудам, отдаваясь мучительным зудом от локтей до кончиков пальцев. Но Мотонари, не переменившись в лице, как ни в чем не бывало опустил руки вдоль туловища. Пират разочарованно отвернулся. – Отведите его в каюту, – кивнул он в сторону надстройки. Говорить тихо, по-видимому, Моточика Чосокабе не умел, только орать. Какой-то оборванец шагнул к Мори и протянул руку, но Мори отшатнулся от него, как от прокаженного. – Не сметь прикасаться ко мне, – прошипел он и сам пошел в указанном направлении. Перед ним пираты расступались, озадаченно замолкая. Оборванец, назначенный в сопровождающие, тащился следом. У пристройки Мори остановился, повелительно посмотрел на него. – Открой мне дверь. – Сам откроешь, – буркнул было тот, но под ледяным взглядом неохотно потянул за бронзовую ручку. По-видимому, Демон взялся сам отвезти его назад. Мотонари устраивало. Накрыть двух птичек одной сеткой, это ли не рука провидения. Единственное, что несколько портило настроение, это то, что придется ждать: насколько удалось Мори уловить из обсуждения, Моточика собирался сперва закончить здесь какие-то свои дела. За спиной скрипнул засов. Мори брезгливо передернул плечами и огляделся. Очевидно, каюта, где его заперли, была чем-то вроде склада. Должно быть, сюда люди Мототики Чосокабе стаскивали добычу, так бестолково и вместе с тем роскошно она была обставлена. Солнечный свет попадал из двух круглых иллюминаторов в деревянной стене. Не проходя далеко, Мотонари присел на кушетку с одним подлокотником, стоящую у самого выхода, и замер, уверенный, что за ним наблюдают. Он бы обязательно наблюдал, оставив пленнику свободу и решив посмотреть, что тот будет делать. Конечно, они договорились, но Мори оставался настороже. В конце концов, он не собирался держать свое слово, и у него было причин верить какому-то пирату. Чтобы отвлечься, он начал перебирать в уме все, что собирался сделать по возвращении в замок. Через некоторое время засов снова заскрежетал, и в дверях появился Демон, как всегда отвратительно довольный собой. Чтобы войти, ему пришлось пригнуться, а якорь он и вовсе втащил за собой, словно… якорь. Мотонари с сожалением посмотрел на острые кромки. Каким бы замечательным оружием для своего хозяина ни была эта штуковина, ему, Мори Мотонари, будет тяжело им воспользоваться. Властитель Аки с грустью вспомнил ощущение в ладонях шершавой рукояти собственных мечей-полумесяцев. Ах, как славно смотрелась бы голова этого варвара отдельно от его тела! Вот на этом ковре, в красной луже пролитой крови. Да, это была бы замечательная картина. Мори неслышно вздохнул и поднялся с кушетки. Чосокабе выпрямился, еле-еле не задев макушкой потолок. Мори смерил своего врага взглядом. Тот выглядел подозрительно довольным. – Я тут подумал кое о чем, – сообщил он и отвернулся, чтобы поставить якорь в угол. Так его оружие еще больше напоминало уродливый гибрид морского якоря и крестьянской дубины. Мори удержался от того, чтобы выразить вежливое сомнение по поводу способностей пирата к размышлениям. Тем временем, Демон повернулся обратно и скрестил руки на могучей груди. – Что, если ты решишь надуть меня с выкупом? Мори сбился с мысли и удивленно посмотрел на пирата. Тот расплылся в радостной – дебильной – улыбке и шагнул к нему. – Да, что если вместо золота ты пришлешь на берег войска? Как я слышал, вы, аристократы, вполне на способны на такую гадкую вещь. Мори моргнул. Такой глубины в этой одноглазой башке он не предполагал. – И что ты предлагаешь? – Ты мне заплатишь выкуп прямо здесь. – Сотворив деньги из воздуха? – холодно спросил Мори. Улыбка Моточики стала еще более дебильной. На взгляд Мотонари, ему стоило носить повязку не на одном глазу, а обматывать всю голову целиком, чтобы не пугать людей своим видом и не оскорблять взор его, Мори Мотонари. – Мне тут птичка нашептала, что вы, аристократы, любите этакие… забавы, – Демон неопределенно пошевелил пальцами в воздухе. – Что?.. – Забавы. Удить в мужском пруду, макать хрен в цветок лотоса, как там это еще называется. Мотонари изменился было в лице, но спохватился и вернул непроницаемое выражение. Сколько этот пират должен был скурить маковых зерен, чтобы предлагать ему такое? – Думай, с кем говоришь, обезьяна, – процедил Мори презрительно. – А че тут думать, ты, конечно, парень, но смазливый же, как девка! Какая, в принципе, разница? Говорят, оно и лучше даже! Ублюдки хотели расписать тебя на круг, но не я не разрешил, – самодовольно сообщил пират и снова осклабился. Мори уставился на него, не веря своим ушам. И что, этот недоумок воображает себе, что он сейчас должен благодарить его? Или что? – И что? – Ну как что. Ты мне дашь, и я отвезу тебя домой. Золота не надо, – махнул пират рукой великодушно, – вон его сколько. Сверкнув на наглеца глазами, Мори шагнул навстречу, протянул руку и сжал его хозяйство в кулаке. Моточика так и схватил воздух ртом, наподобие рыбы, и замер как статуя морского бога, и даже слегка приподнялся на цыпочки, словно готовился зашвырнуть сеть в море. Мотонари хмыкнул и поинтересовался надменно: – Ты меня ни с кем не перепутал, сын черепахи? То ли от неожиданности, то ли по причине боязни за сохранность мужского корешка, Моточика не схватил его за руку, а только выдал длинную матерную тираду. Мотонари слегка улыбнулся ему и пошевелил пальцами, словно ощупывая забранное в кулак хозяйство. Моточика передернулся. Наверное, его еще никогда не хватали за яйца. Штучка, которой делают детей, была у пирата весьма достойного размера. Мысли у Мори тут же приняли новое направление. Разумеется, выкупать свою жизнь таким образом было бы отвратительно и бесчестно. Но учитывая, что этому человеку оставалось жить совсем недолго, ведь он все-таки повезет Мори назад, почему бы и не получить удовольствие? Использовать, как пешку, и выбросить. – Никаких разговоров о выкупе, – поставил Мори условие. – Все по-прежнему. – Что, ты согласен? – изумился пират. Он наконец пришел в себя и аккуратно взял его двумя пальцами за запястье. Мори позволил отвести свою руку в сторону. Вблизи как-то очень заметна была разница в росте и телосложении. Демон западных морей над ним прямо нависал. Но Мотонари не обращал на это внимания, поглощенный одной мыслью – если в вялом состоянии его член едва умещается в кулак, каков же будет в возбужденном? – Разумеется, – запоздало согласился он. Ничтожный пират был неплохо оснащен, а у Мори была одна слабость… не слабость даже, пристрастие. Его рука все еще будто ощущала тепло чужой плоти. Тонкие ноздри раздулись, вбирая запах. – Отпусти мою руку, ничтожный. Не смей ко мне прикасаться. – А трахаться-то как? – заржал полностью оправившийся Демон. – Никак, – рассеянно отозвался Мори. – Ты вообще ничего делать не будешь. Он выдернул руку и опять накрыл ладонью так интересовавшую его область, прижимая и наминая, чувствуя, как наливается член под грубой тканью. Мотонари полуприкрыл глаза, отдаваясь предвкушению. Пират шумно выдохнул у него над ухом и положил руку ему на плечо, недвусмысленно намекая; Мори раздраженно отпихнул его и гибко опустился на колено, потянулся к поясу, торопясь увидеть этот по всем признакам замечательный член. Пират сообразил наконец, расстегнул штаны и подался вперед, точно подставляясь губам и пальцам. Мотонари прикоснулся к члену, погладил его двумя пальцами через ткань, видя, как он твердеет и поднимается, точно стремясь к нему навстречу. Губ Мори коснулась улыбка. Осторожно он распутал фундоси, выпуская его на волю, и замер на секунду, любуясь. О да, это был прекрасный экземпляр. Самый великолепный член, что только приходилось Мотонари встречать. Он гордо вздымался вверх, как башня из слоновой кости и драгоценного граната; на самой вершине его, идеальной по форме, сверкала, как бриллиант, прозрачная капля. Заворожено Мори потянулся вперед и слизнул ее. Покатал на языке. Медленно сглотнул, закрывая глаза. Рот его наполнился слюной, – он представлял себе, как будет целовать и облизывать этот член. Проводить языком по набухшим венам, ласкать навершие, втягивать в рот и выпускать, чувствуя скольжение и наслаждаясь его гладкостью и твердостью. Мотонари облизнулся. Он уже почти чувствовал во рту вкус чужого семени. "Большой какой", – восхитился Мори. И страстно накинулся на него. Он облизывал член, и жмурился так, будто это было величайшее лакомство. Прозрачная смазка таяла на языке, Мотонари сомкнул губы на головке и пососал, чтобы добыть еще, и даже удивился, когда пират где-то у него над головой сдавленно охнул и сжал его волосы. Мори опять испытал секундное раздражение, дернул головой. Для него существовал только этот прекрасный большой член, а его владелец… как бы это сказать… не очень-то имел значение. Можно сказать, он удивился, что к очаровавшему его члену прилагается еще туша и две мощные руки. Его пешки не смели нарушить его сосредоточенность. Они даже шевельнуться не смели. Мори запустил ногти в ягодицы – стой смирно – и снова отдался восхитительному чувству наполненности. Бедра Мори согласен был оставить. На них удобно было опираться, держаться, как за могучие дубы. Он мог весь целиком погрузиться в блаженство, и его собственный член начал наливаться, вставая, будто это ему доставалась ласка. Мори самозабвенно сосал, чувствуя, что совсем недолго осталось. Вот-вот. Очень скоро. Уже подрагивает жилка, венки набухают… И тут его отняли от источника, буквально за волосы схватили и оттащили! Мори возмущенно сверкнул глазами и потянулся обратно, но его остановили. – Э, нет, – возмутился пират, совершенно непочтительно придерживая его одной рукой и другой ловко сдирая с себя штаны окончательно. – Ну, если ты и трахаешься так же знатно, как сосешь, славную рыбку я поймал! Мори непонимающе захлопал глазами. Что за… Не успел он до конца осознать, что происходит, как оказался сам без штанов. Моточика подхватил его с такой легкостью, будто он был пушинкой, и Мори ощутил себя на кушетке вниз головой. Его возбужденный член терся об обивку подлокотника, задницу обдувал прохладный воздух, а перед глазами были вышитые золотом цветы на подушке. На пояснице лежала горячая рука, прямо-таки обжигающая, и сомнений, кому принадлежала эта рука, не было. Не веря в происходящее, Мори рванулся. Но Моточика придавил его к кушетке так же легко, как уложил только что; Мотонари впервые в полной мере осознал, что означает оказаться в руках физически более сильного человека. В бою ему приходилось сталкиваться с разными противниками, но у него было оружие и он был непоколебимо уверен в своем мастерстве и в благосклонности Солнца; а здесь, сейчас во что приходилось верить?! Демон не собирался ждать, пока он придет к какому-то заключению. Он просто развел пальцами белые ягодицы и вставил свой огромный член. Мотонари даже не успел сжаться, или брыкнуться, или сделать что бы то ни было, а Моточика уже протолкнул головку в его тело и активно двигался, с каждым толчком загоняя член все глубже. Мори выпучил глаза, в первую секунду лишившись голоса. В следующий миг волна острой боли накрыла его от пяток до затылка, спину прошило мучительной судорогой, и Мори чуть не заорал – сдержался усилием воли. Демон довольно пыхтел над его головой, Мори давился стонами, едва успев вцепиться зубами в подушку. Он бы скорей язык себе откусил, чем застонал бы вслух. Моточика скакал на нем так, что глаза на лоб лезли. Мотонари сосредоточенно жевал мокрую от слюны подушку, пальцы, вцепившиеся в кушетку, побелели от напряжения. В теории продолжаться долго такое не могло, эта пешка… конь, не меньше… уже кончала, когда все свернуло куда-то в непредусмотренный сценарий. Только потерпеть немного. Скоро уже… Моточика задвигался быстрее, зарычал, замер ненадолго без движения и вынул член. И с прежней легкостью перевернул Мотонари на спину, подтянув к себе, забросив ноги к себе на плечи. Мори проглотил ругательство. Эта скотина была недостойна, чтобы ее честил сын Солнца. – Ты кончишь сегодня когда-нибудь? – сквозь зубы спросил он, глядя в уродливое лицо в упор. Чосокабе радостно осклабился ему. – А что такое? Ты сам предложил. Нравится мой член? Мори закрыл глаза, не став отвечать. Тело слегка расслабилось, приспособилось. Терпеть было уже легче, обжигающая, лишающая дыхания боль сменилась легкими вспышками. И Моточика двигался уже не так размашисто, входил не до конца, выходил не так резко. Мотонари заерзал, чувствуя растущее неудобство. – Ага, – торжествующе заметил пират, – тебе нравится! Мори зажмурился крепче. Чувствовал он себя так, словно оказался на колу. Но боль он привычно игнорировал, а твердый кол оставался тем же самым прекрасным членом. Мори все еще чувствовал на языке его вкус. Одна мысль, что он теперь этот член так глубоко входит в его тело, возбуждала. Если бы эта скотина не решила взять дело в свои руки, они оба уже давно бы закончили. Здоровенная лапища обхватила его член, Мотонари прикусил язык, чтобы не издать позорного стона. Нащупав под собой кушетку, он снова намертво ее стиснул. Моточика не оставлял его в покое, Мори чувствовал его взгляд на себе, и особенно остро чувствовал его руку. Кто бы мог подумать. Изо всех сил Мотонари старался не сдвигаться с места, не подаваться навстречу – не доставлять ему такого удовольствия! – но с каждым вдохом становилось все приятнее. Словно солнечные лучи блуждали по телу, наполняя своим теплом каждый сантиметр кожи, заставляя пылать щеки и губы, обдавая жаром грудь и живот. – А я, между прочим, уже давно кончил! – внезапно с чисто детской радостью сообщил Моточика. Мотонари подавился от неожиданности, открыл глаза. – Но ты такой охуенный, что стояк не падает. Вечность бы тебя трахал, – признался пират и внезапно наклонился, сжал губами сосок. Мори ахнул от болезненно-приятного ощущения. Сияя всей своей уродливой рожей, Моточика выпрямился, пригладил другой сосок, потеребил мозолистыми пальцами. Дрожь разбежалась по всему телу, Мори затаил дыхание, приподнялся, кусая губы. – Продолжай, сволочь, – отрывисто велел он, впиваясь горящим от ненависти и страсти взглядом в единственный глаз Моточики, обещая себе, что когда все закончится, он ослепит пирата. Вырвет сапфировую драгоценность из оправы посеребренных ресниц. Навсегда... Навечно!.. – Не смей останавливаться! Не смей! Не смей!.. Обветренные губы пирата скользили по его телу, оставляя горящие огнем следы. Моточика быстро и сильно двигал рукой, и придерживая за бедро, двигался сам. Мешая угрозы и проклятия, Мори выгнулся на кушетке, забился, цепляясь пальцами за обивку и соскальзывая. Последнее, что запечатлелось в памяти, это довольная улыбка на лице пирата, влажный блеск его голой груди и беловатая струйка между пальцев. Мотонари закатил глаза и отключился. *** В лодку он сошел сам. Шаг его был уверенным и легким, как обычно, спина прямой, на лице застыло непроницаемое выражение. Что бы кто ни думал о произошедшем в каюте, облик сына Солнца казался безукоризненным. Смешки и откровенные шепотки среди пиратов затихали под его взглядом, словно сами собой. На расстоянии полета трех пушечных ядер на волнах покачивались корабли Аки. В лодке, готовой отвезти заложника, Мотонари ждали шестеро гребцов. Правда, Демона среди них не было. Он остался на палубе Фугаку. – Братишка, а как же ты? – позвал его один из гребцов. – Плывите без меня, – махнул рукой Моточика. – А то вдруг вас возьмут в плен, кто будет выручать? Устраиваясь на жестком сиденье, Мори запоздало вспомнил, что план и был именно таков. Но утро казалось таким далеким, хотя прошло всего лишь… часа не прошло. У самых перил Моточика догнал его, остановился вплотную. Мотонари застыл, наклонил голову вбок. Горячее дыхание обожгло ему ухо, когда Моточика наклонился к самой его шее. – А если я тебя решу не отпускать? – Яйца оторву, – мрачно ответил Мори так же шепотом. Моточика заржал и отстал. Лодка качалась на волнах. Солнце отражалось в полированной темно-коричневой стене Фугаку, уходящей вверх, в синее небо. Мори отстраненно смотрел перед собой. – Эй, Мори! – позвал Демон сверху. Мотонари поднял голову. Чосокабе перегнулся через планшир и улыбался широко и счастливо, как идиот. – Значит, жду корабль с выкупом. Не будет выкупа, сам за ним приду, и так легко, как в этот раз, ты не отделаешься, аристократик. Мори высокомерно отвернулся. Он уже планировал, как будет Демона западных морей ловить.