Двойники

У зеркал есть глаза и уши. Это знает каждый ребенок в городе Смерти. Как и то, что в зеркале в любой момент может появиться смешной черно-белый человечек. Только надо знать, как его вызвать. А еще дети часто думают, что зеркала опасны, что в них живет злой двойник, который однажды ночью может вылезти из золоченой рамки и сломать чью-нибудь тоненькую шейку. Но с возрастом это проходит – лет в десять-одиннадцать, не позже, и бывшие детишки с удовольствием вертятся перед самым страшным предметом фурнитуры. Хотя некое недоверие, что ли, остается с ними до конца жизни. Профессору Штейну уже не десять и даже не одиннадцать лет, но, тем не менее, он почему-то боится посмотреть в зеркало – прислушивается к бухающему в груди сердцу, сжимает в руках черно-белый плед, при этом делая все возможное, чтобы не тревожить мирно посапывающую Косу Смерти под боком. С той стороны – вся та же комната, спальня. За окном заговорщически подмигивает жутковатый месяц, на кровати чуть заметны два силуэта: девушка с волосами пшеничного цвета, обнимающая подушку, и бледный мужчина, практически вплотную прижавшийся к спинке кровати, в котором Профессор не без труда узнает себя. Что-то не так. Стекло врет. Та сторона гораздо темнее. Отблеск лунного света, кажется, создает эффект кривого зеркала, и на лице двойника появляется зловещая улыбка… Профессор морщится, моргает – и наваждение исчезает. Гладь снова спокойна. Чертова бессонница. Отчаянно хочется курить: сигаретный дым всегда успокаивал, придавал силы, разгонял очередные галлюцинации, если в этом была необходимость. Раньше лаборатория была пропитана им насквозь; однако, с переездом Марии многое поменялось. Поразмыслив, Профессор все же встает, подходит к приоткрытому окну. Город спит: по минимуму огней, по максимуму патруля – ввиду последних событий оставлять улицы без прикрытия Шинигами не решился. Это не столь обременительно, как может показаться на первый взгляд: ученики Шибусена получали столь необходимый опыт, преподаватели – прибавку к жалованию, что тоже очень неплохо. В общем, все нормально. Нормально. НОРМАЛЬНО. Краем глаза заметив движение, Штейн оборачивается не спеша, неохотно, прекрасно подозревая, что может увидеть. С виду ничего так и не изменилось. Зеркало во всю стену, темная комната, два человека на кровати… вот именно, что два. А ведь разглядывать собственное перекошенное безумием лицо – то еще удовольствие. Увидев на стене три знакомых «глаза», Профессор хмыкает и достает пачку – не впервой. Еще один глупый мультик, нарисованный больным сознанием. Привык. Когда двойник тянется к Косе Смерти, перебирает пальцами светлые локоны волос, прикасается к ее губам, шее, Франкен лишь сильнее сжимает в руках сигарету, не в силах отвести взгляд. Когда тень рывком, за волосы, поднимает Марию с кровати, жестом фокусника достает из рукава скальпель и перерезает девушке горло, сигарета падает из враз ослабевших рук. Штейн не верит. Штейн с трудом сдерживает смех, вырывающийся из груди, чувствуя, как лицо расплывается в страшной улыбке – отнюдь не той, что выдавливают из себя случайные жертвы уличных фотографов. О ней довольно часто вспоминал некто Стивен Кинг… но Профессору от этого, собственно, ни горячо, ни холодно. Мария тихонько посапывает, обнимая подушку, и наверняка шепчет во сне его имя. Мария беззвучно кричит, захлебываясь кровью, и неловко ощупывает грудь руками; рукава рубашки, ворот, простыни – все сменило цвет. Абсолютно все. Двойник почти любовно обнимает напарницу, целует в шею, что-то шепчет на ухо и весело подмигивает Франкену – «Слабо?» А крови, тем временем, становится все больше и больше. Миг – и она везде: пятном расползается по кровати, пропитывая плед, растекается по стенам… … Осколки стекла глубоко врезаются в кожу. Рука онемела – кажется, повреждено сухожилие. Это… прискорбно. Дыхания почему-то не хватает – легкие разрываются, как после забега на несколько километров. Но боль возвращает к реальности – а реальность, в свою очередь, не радует: зеркало, предмет любви и обожания Мьельнир, разбито в дребезги, вся комната усеяна битым стеклом, а в центре, загибаясь от хохота, дрожит Повелитель всея Города Смерти, Профессор Франкен Штейн. - Штейн, ты что творишь?! Мьельнир взволнована, испугана и не до конца проснулась, но руку на плечо Мастера кладет достаточно уверенно – достаточно, чтобы оборвать смех… и в следующую минуту уже хватать воздух ртом в объятьях Профессора. Что-что, а рассчитывать силы он никогда не умел. Штейн обнимает ее крепко, рывком, до хруста в ребрах, не замечая, что еще глубже вгоняет в ладони стекло, тем самым размазывая кровь по волосам Косы Смерти. И уже потом замечает крупный кусок стекла, лежащий на полу. Осколок зеркала. Осколок того, что было зеркалом. Двойник скалится, склонив голову на бок – надменно, многообещающе. И это уже в который раз подбивает Профессора прорычать сквозь зубы: - Я не отдам ее тебе. Слышишь?..