Удар новичка

Когда такси остановилось у забегаловки в той части Готэма, что обычно не указывается в путеводителе для туристов, солнце уже почти зашло, но сумерки не принесли облечения - от асфальта веяло удушливыми волнами жара. Джеймс Аллен чувствовал этот жар даже через подошвы легких летних туфель. У порога он случайно встретился взглядом со своим отражением в давно не мытом окне - в закатном солнце его лицо и руки казались обагренными кровью. Аллен ухмыльнулся своему зеркальному двойнику, толкнул дверь и вошел внутрь. Было около девяти вечера, и народу было немного - посетители заведений вроде этого в силу определенных причин предпочитали вести дела в ночное время. Аллен обежал взглядом помещение, убедился, что нужного ему человека еще нет, и прошел к барной стойке. - Двойной виски со льдом, - коротко бросил он бармену. От Аллена не ускользнул неприязненный взгляд, которым тот его наградил, но ему было глубоко наплевать. В свете того, что он собирался осуществить в самое ближайшее время, закрепившаяся за ним репутация плохого парня была ему на руку. Он зажег сигарету и, прикрыв глаза, глубоко затянулся. Джеймсу Аллену было 28 лет, и девять из них он профессионально играл в покер. Прежде чем начать карьеру игрока, он провел полтора года в театральном училище. Его актерский талант, природная харизма и отточенные манеры аристократа открывали ему двери в самые роскошные казино Новой Англии, а ловкие пальцы обеспечили ему безбедное существование. Он специализировался на элитных казино, в которых минимальная ставка исчислялась тысячами долларов, а общая сумма, проигранная за ночь посетителями, в иной раз вполне могла составлять собой годовой бюджет небольшого государства. Он играл за одним столом с богатейшими людьми, которые принимали его за своего..и его махинации всегда сходили ему с рук. До недавнего времени. Четыре месяца назад Аллен играл за одним столом с ничем не примечательным добродушным толстяком. Он носил очки с толстенными стеклами и потрепанный костюм мышиного цвета, и весь его облик производил впечатление скорее главного бухгалтера, чем миллионера. Аллен решил, что имеет дело с преуспевающим банкиром. Он выиграл у добродушного толстячка сумму, которая самого его напугала - не без помощи нескольких своих приемов..но банкир, не моргнув глазом, поблагодарил Аллена за партию, расплатился и уехал. Партия длилась несколько часов; Аллен очень устал и не придал должного значения испуганным взглядам и перешептыванию, сопровождавшим его, когда он шел к выходу. Он поехал домой и провалился в глубокий сон. Следующее утро началось для Аленна с резкой боли в затылке - били прикладом револьвера. В глазах потемнело, а несколькими минутами позже, когда мир вокруг вновь приобрел четкие контуры, Аллен обнаружил себя крепко привязанным к креслу. Прямо напротив него сидел вчерашний банкир, стряхивая пепел от сигары прямо на ковер; чуть поодаль стояла пара крепких молодчиков, один из них - "Должно быть, он и вырубил меня",- решил Аллен, - поигрывал револьвером. Аллен встретился взглядом с банкиром и тот растянул губы в улыбке; глаза его, тем не менее, оставались холодными. - Рад снова встретить вас, мистер Аллен, - мягко начал он. Сожалею, что..- он осклабился - наша встреча проходит не в столь приятной обстановке, как предыдущая. Видите ли, я чрезвычайно редко терплю поражение..и конечно, после того, что произошло вчера вечером, я не мог не заинтересоваться вами. Я навел справки узнал, что вы профессиональный игрок..и что вы не слишком разборчивы в методах. Скажите, мистер Аллен, - внезапно он перевел тему, - вам случалось слышать о клане Манчини? Аллен почувствовал, как холодный пот выступает на его висках. Вряд ли в Готэме нашелся бы человек, не слыхавший этой фамилии. Не может же этот толстяк быть.. Сидящий напротив ухмыльнулся еще шире, но его глаза оставались все такими же безжизненными. - О, вижу, что случалось. И вы, конечно, задаетесь вопросом, кто же я?Позвольте представиться. Я - Виктор Манчини, любимый племянник Альберто Манчини. Я провел последние пять лет в Европе, изучая право - уж вы-то, мистер Аллен, прекрасно понимаете, как важно получить хорошее образование, правда? - но теперь я здесь, - Манчини больше не улыбался, добродушный бухгалтер исчез, и напротив Аллена сидел убийца, - и я не позволю какому-то шулеру выставлять меня на смех перед всем городом. Манчини резко встал, и Аллен увидел нож, блеснувший в лучах солнца. Я уничтожу вас, Аллен, - спокойно сказал Манчини. Ваш пример послужит отличным уроком для других..И я сделаю так, чтобы вы не забыли его. Он сделал знак, и в следующий момент двое громил уже крепко удерживали Аллена за подбородок, а Манчини, улыбаясь, стоял вплотную перед ним, поглаживая лезвие ножа. - Почему вы не улыбаетесь, мистер Аллен? Мое маленькое представление не развеселило вас? Впрочем..я знаю, как заставить вас улыбнуться! Аллен довольно смутно помнил, как добирался до больницы. Он помнил тонкий шарф из белого атласа, которым он замотал нижнюю половину лица: он так отяжелел от крови к концу поездки, что его можно было выжимать. Он смутно понимал, что потерял много крови. Шатаясь, он добрел до порога регистратуры. Последним, что он увидел, были испуганные лица бегущих к нему людей - размытые, нечеткие, как акварельный рисунок, они качнулись, и сознание милосердно покинуло Аллена. Было Рождество, раннее утро, и он спускался вниз, в гостиную, по деревянным ступенькам. За окном неслышно падал снег, а запах хвои приятно щекотал ноздри. Под рождественской елью лежало несколько свертков, но он сразу понял - интуитивно почувствовал - какой предназначался ему: прямоугольный , обернутый простой белой бумагой, без какой-либо подписи, по которой можно было бы идентифицировать отправителя. Аллен принялся снимать обертку со свертка, он был упакован несколько необычно: то, что он поначалу принял за бумагу, оказалось широкими атласными лентами, похожими на медицинскими бинты. Он разворачивал, и с очередным витком почувствовал что-то теплое и скользкое на ладони: через бинты просочилось несколько капель крови. Это напугало его, но он продолжал разворачивать сверток, как загипнотизированный: слоям, казалось, не было конца, рядом с ним уже выросла небольшая горка бинтов, а по рукам уже струился теплый ручеек: новые слои были пропитаны кровью насквозь..и наконец, он снял последний бинт. Под ним оказалось зеркало, его поверхность была чистой, и Аллен увидел свое отражение: два нарочито рваных разреза от тупого ножа вспарывают лицо от уголков рта через щеки, придавая лицу выражение злобной гротескной улыбки. Аллен закричал, увидел, как через разрезанные щеки легко просматриваются десны и зубы..и проснулся. Аллен был один в просторной светлой палате. Он машинально прикоснулся пальцами к подбородку и наткнулся на шероховатую ткань. Бинты. Это было не сном. Он принялся было разматывать их, но почти сразу же бросил это занятие - память услужливо напомнила ему о событиях последних двадцати четырех часов. Следующие несколько месяцев, пока не сняли швы, Аллен провел в больнице, и у него было время поразмышлять о том, что же делать теперь. Было ясно, что карьера игрока в покер для него закончена. Влияние клана Манчини простиралось далеко за пределы Готэма - опутывающая всю страну тонкая паутина, сотканная из шантажа, уговоров, подкупов, и марионетка на конце каждой ниточки. Владельцы казино, давно точившие на него зуб, подозревавшие о практикуемых им не совсем честных методах, но не имевшие реальных доказательств, будут только рады появившемуся предлогу закрыть для него двери своих заведений после намеков Манчини. Да, горько улыбнулся Аллен, когда ты добираешься до определенного уровня, то оказывается, что внизу тебя поджидает стая волков, ожидающих, когда ты оступишься. Да и какой бы миллионер сел играть за один стол с человеком, у которого звериный оскал вместо лица? Аллен дотронулся кончиками пальцев до щеки. Там, где раньше была гладкая кожа, теперь был рельефный ряд рубцов - вмятины и бугры. Как будто взяли лист бумаги, скомкали и расправили снова. Манчини знал, что делал. И Аллен знал, что собирается сделать он сам. Коротая дни в больнице, он снова и снова прокручивал в голове свой план, шлифуя, оттачивая, доводя до совершенства. Его захлестывало возбуждение. Это будет чертовски красиво. Это будет так же изящно, как партия в покер.