Паковская девочка.

Весна наступила у Чанеля не так, как происходило последние пятнадцать лет его осознанной жизни. Чанель ведь из тех, кто вечномарт. А тут март выдался отнюдь не мартом. Чанель сломал ногу, слетев со скейта и прокатившись по асфальту кубарем. Не было девушек в облегающих штанишках и вызывающе коротких юбочках. Не было их задорного смеха, скромных улыбок и кокетливых взглядов. Вообще ничего не было. Пока друзья Пака тусили и сводили с ума толпы представительниц прекрасного пола, ни одна из них не пожелала позаботиться о Чанеле. Никто не пожелал посидеть с Чанелем. Действительно, зачем? Что лучше: целый день торчать дома или наслаждаться весной, которая бьет феромонами под дых. … Никто. Кроме Бекхена. Малыш Бен, всегда добродушно улыбающийся ему, в первый день сходил в магазин, убрался у Пака, называя его квартиру гадюшником и свинарником, позаботился о больном: накормил, спать уложил, сказку прочитал. Хотя Чанель и был известным бабником-ловеласом со странным методом пикапа, с пробитым соском и с маньячным взглядом, в душе, таким, каким его знал лишь Бекхен, он оставался маленьким шумным ребенком, которому приходится носить маску плохого мальчика, потому что дефицит внимания – это очень страшная вещь. Бекхену казалось, что своим шебутным поведением Пак хочет привлечь внимание только одного человека. Чанелю казалось, что своим шебутным поведением никогда не привлечет Бекхена. Ему нравятся спокойные и уравновешенные. Те, кто не ищет новую телку каждую ночь, стараясь утолить свои животные инстинкты. Те, кто не Пак. Те, кто Лу Хань, например. Или Чунмён… Или Минсок. Примеров у Пака было много. Безграничное множество. С единственным ограничением – мальчики и НЕ Пак Чанель. - Только ты спас меня, Бекхенни~~ - Ныл Чанель, вытягивая свою здоровую конечность вперед, тем самым преграждая единственный путь мельтешащему Беку. – Хотя я бы не отказался от сексуальной медсестрички. Чтобы белый халатик, стройные ножки в чулочках, подвязки, корсетик… М… - Чанель, даже в такой момент ты можешь думать о порно. Тебе вызвать шлюху? Бекхен ненавидел все эти разговоры о бабах, об их достоинствах, о том, чего никогда не будет у самого Бекхена, чтобы утолить желание Пака к необычному сексу. Сексуальные костюмы, игрушки, очарование и скрытая похоть. Девушкам не нужно напрягаться, чтобы показать сексуальность. Достаточно показать сиськи. Сиськи, которых у Бекхена не наблюдалось. Он бы без стыда нарядился девочкой для Пака, лишь бы раз увидеть жадный взгляд на своих бедрах, каким обычно удостаивались встречные сучки на улице, когда они гуляли, но Чанеля не интересовали ни бедра Бекхена, ни сам Бекхен. Чанель любил девушек, которые не стыдились своего тела, как часто это бывает с азиатками, которые могли показать больше. Это все равно на одну ночь, так почему бы не раскрыть все карты сразу? Короткая юбка, майка в обтяжку – сразу видны все минусы и плюсы. А Бекхен олицетворял мешковатую одежду, свое тело без надобности не показывал, но с удовольствием показал бы все Паку. Даже на одну ночь. Даже с абсолютной уверенностью на разрушенную дружбу. - Бек, какие парни тебе нравятся? – неожиданно спросил Чанель, от чего Бек подавился своим пивом и закашлял. Посиделки с бухлом повернули в немного странное русло. Как только стало известно о настоящей ориентации Бекхена, Пак никогда не заикался об этом. Он продолжал дружить, хотя старший сразу понял – что-то с Елем изменилось. - Ч-чанель, к чему такие вопросы? - Ты мой друг! – возмутился младший, закидывая больную ногу выше. – Я тоже хочу, чтобы у тебя кто-то был, даже несмотря на то, что ты… - … Гей, - договорил Бекхен и закатил глаза. – Расслабься, Чанель. Все в порядке. Бекхен не хотел поднимать эту тему. И очень вовремя Чанель ушел в себя, в свою очередь мысленно четвертуя всех возможных и невозможных парней старшего. Он давно понял, что ревность перевалила за черту «дружеской». Чанель смотрел на всех парней с мыслями: «только попробуй подойти к Беку, я повешу твои кишки на своей люстре». - Ну, ска-а-а-а-ажи, - захныкал Чанель, пихая друга в бок. – Тебе нравится Тао? Тао был противником номер один. И если бы он не владел искусством ушу, то Чанель порвал ему глотку просто так, без суда и следствия, просто из-за того, что они бла-бла-бла Говядинки-капл, шоппинг, гуляния, посиделки вдвоем. - Тао мой друг, Чанель. Если думать, что все парни, с кем я общаюсь, - геи, то ты тоже гей, - Бекхен засмеялся громко, а Чанель вторил ему, потому что промолчать было бы очень палевно. Или даже неправильно. Чанель не знал. Он знал, что хочет Бекхена себе. Как своих девочек. Тоже как красивую шлюху на ночь, а утром любить уже настоящего Бекхена. Он наверняка такой красивый, когда сонный. Идеально. Ночью – паковская «девочка» в коже с алой от шлепков попой. Днем – улыбчивый парень с покрасневшими от нежных поцелуев губами. За такой контраст Чанель продал бы душу. - Вы постоянно с ним тусите! – Чанель был похож на обидчивую малолетку: надул губы и кидал недовольные взгляды в сторону друга. - А ты постоянно тусишь со своими девками, я же ничего не говорю! – Бекхена начинал злить этот разговор. - Все правильно. Ты, педик, тусишь с педиками. А я, нормальный, тусую с НОРМАЛЬНЫМИ. - Ах, значит ты нормальный. Ну раз ты нормальный, то я могу идти, - Бекхен поднялся с дивана. Он был спокоен, но в голосе скользила адская обида. – Мало ли, заражу тебя своей «голубизной»… - Б-бек! – Ель поздно спохватился, а когда понял – Бекхен уже шнуровал кеды в коридоре, а через секунду хлопнула дверь. – Бекхен, вернись! Я не это имел в виду! Бекхен! Я идиот… Чанель пожалел. Миллион и миллиард раз. Он ведь только хотел прикрыть свою зависимость от фальшиво-невинного Бекхена. А получилось, что обидел его. И из-за какой ерунды! Похотливые шлюхи не достойны даже улыбки Байсяня. Чанель любил одни только руки своего хена столько же, сколько бы любил миллиард девушек. - Блять! Какой же я идиот! Бекхенни, вернись… Я без тебя тут подохну… Чанель заснул на диване, хотя и надеялся провести ночь в обществе своего бесценного хена на большой удобной кровати. Тао встречал своего неповторимого гэгэ на пороге, будучи в одних трусах со смешными мишками из какой-то рекламы. Бекхен только хотел открыть рот и высказать диди все, что он думает об одном двухметровом бабнике, как из кухни высунулся неожиданный для квартиры Цзытао гость – Лу Хань. Бекхен в шоке только и мог, что открывать/закрывать рот. Потому что точно не ожидал известного в узких кругах Сяолу увидеть в образе заботливой похотливой домохозяйки в фартуке на голое тело. - Ой, - Лу Хань покраснел и спрятался за широкую спину своего… - О боже, Тао! Бекхен выбежал прочь из квартиры. Куда-нибудь подальше, ведь это – живое доказательство правдивых слов Чанеля. Он гей. И все его близкие друзья геи. Ведь Бекхен был уверен – Тао нравится девушка из универа, живущая на другом конце ветки, поэтому он каждый день незаметно провожал её домой. Вот оно как. Не было никакой девушки. Был милый выпускник Лу Хань, ездящий домой на самой последней электричке. Ведь Бекхен был уверен – Лу Ханю нравится его одногруппница, у которой он всегда спрашивал домашнее задание и находил время приятно поболтать. Каждый раз именно тогда, когда закадычные друзья Тао и Бек были рядом. Все сразу становилось на свои места. Бекхену пришлось вернуться в общагу, где ночевать он чертовски не любил. Но он предупредил Тао, что его не будет несколько дней, пока Чанель не выздоровеет. Глупо было надеяться, что он никого не приведет. В комнате было холодно из-за открытого окна и пусто. Бекхен укутался в одеяло и мечтал проснуться в другом месте, в параллельной вселенной, где его Пак Чанель будет действительно принадлежать ему. В глубине души Бекхен понимал: кроме него, никто о Паке не позаботится. Ни одна его якобы «девушка-любовь-всей-жизни» не почешется, чтобы хотя бы сходить в магазин. Чанель был интересен лишь как офигенски красивый парень-самец, чтобы не стыдно было сплетничать с подружками, что о боже, да, мне вставлял сам Пак. Иногда Бекхену думалось, что если однажды они все-таки начнут встречаться с Чанелем, первым делом старший изобьет какую-нибудь паковскую телку на глазах у всех, чтобы показать – вот этот ушастый самец с завышенным тестостероном мой. Но Чанель – это мудак. Так хотелось бы сказать ему об этом, но пусть он будет уверен, что Бекхен – это святой наивный человек, который и мухи не обидит. В действительности, Бекхен был похотливой развратной сучкой, постоянно дрочащей в душе с представлением, что ласкает его Пак, что это не пальцы, а его член разрывают изнутри. Грубо. Властно. С долей садизма. Утром парень встал с головной болью и ломящей шеей. Ни о какой учебе не могло быть и речи. Но и оставаться в постели, когда Чанель там один, не только со сломанной лодыжкой, но и кривожопостью рук по жизни, мог натворить дел, пытаясь хотя бы сварить себе кофе. Бекхен злился. А потом телефон неожиданно запищал: пришло оповещение о сообщении на голосовую почту, и через секунду прокуренный бас заурчал на ухо. Как будто Пак был совсем рядом. Совсем близко. Только закрыть глаза и протянуть руку. - … Бекхенни, прости. Я не хотел тебя обидеть. Я правда очень сожалею. Ты мой самый близкий друг. Единственный. И когда ты сказал, что если считать всех твоих друзей геями, то и меня можешь считать. Я конченный пидарас. Я педик. Понимаешь? Ты лучше всех моих девушек. Я говорю сейчас не как твой друг, знаешь, я даже не хочу им быть. Хочу, чтобы ты был моей девочкой. На одну ночь и навсегда. Бекхен зарылся в одеяло, переслушивая сообщение раз за разом, будто речь могла измениться и в конце Пак бы воскликнул: «Ха-ха! Шутка». Но голос «друга» на другом конце дрожал, Чанель курил и наверняка выпил не одну банку пива прежде чем рискнуть позвонить, а услышать холодное «абонент не в сети, вы можете оставить сообщение». - Идиот, кто говорит об этом по телефону? – бурчал Бекхен, собираясь со скоростью света и натягивая на себя узкие джинсы с порванными коленями. Только он собрался выходить, кое-как уложив волосы после сна, как взгляд зацепился за большое зеркало возле двери, и парень застыл. Идти к Чанелю в стиле я-бомж не хотелось: единственная толстовка и та с пятном от сырного соуса, джинсы… эти ужасные рваные джинсы. Ни макияжа. Ни капельки ухоженности. Зачем идти так, если можно наконец-то побыть паковской девочкой? Бекхен смотрел на противоположный шкаф в другом углу. Он хранил множество секретов. Больше, чем даже сам Чанель мог себе представить. В гостиной жутко воняло перегаром. Чанель, закинув больную ногу на подушку, бездумно щелкал пультом и курил в давно забитую пепельницу. Ночь прошла мерзко. Он уснул. Но долго спать не мог. Он хотел Бекхена себе, как хочет игрушку маленький ребенок. Он напивался и думал, что только один звонок решил бы его проблему – стоило только признаться. Но абонент не был в сети, а пиво заканчивалось, как и уверенность младшего. Когда во входной двери повернулся ключ, Чанель на радостях вскочил с дивана и тут же завыл от боли, падая обратно. Если бы он только мог – задушил бы вернувшегося Бекхена в объятьях. Но на пороге комнаты стояла девушка. Девушка паковской мечты. С длинными ногами, шикарными бедрами, узкой талией, обернутой строгим приталенным пальто, которое ничего не скрывало. Девушка удивленно посмотрела на Чанеля, развалившегося на диване и позабывшего о больной ноге, губы, накрашенные блядской красной помадой, растянулись в улыбке, и неожиданно до больного дошло – медсестра. Короткий накрахмаленный халатик, чулки в крупную сетку, ничего не скрывающее полупрозрачное белье, красные туфли на высокой платформе и абсолютное отсутствие груди. Бекхен. Красивый, нежный, любимый, по-проститутски разукрашенный и одетый Бекхен возбуждал одним видом. Он строил из себя невинного все это время, Чанель был слишком влюблен в образ хорошего мальчика, чтобы увидеть – его хороший мальчик имел искры адской похоти в глазах, тягу к боли и извращениям. Словно на ладони он был раскрыт сейчас, как его тело. Без мешковатых толстовок, без дурацких, уродующих его пропорции футболок, без больших кед без стелек, которые делали его рост меньше. Он стоял и поражал своей красотой, будучи так разукрашенным. Он был все тем же Бекхеном, но Чанель четко видел в нем желание быть «паковской девочкой». - Какой идиот говорит об этом по телефону? Особенно оставляет голосовое сообщение. Пак Чанель, ты определенно точно дебил. Педик. Пидарас. Чанель глупо улыбался и тянул руки, чтобы усадить свою «девочку» на колени и уткнуться в шею: - Женские духи? - Было странно в таком виде вообще выходить из дома, но мне надо же было полностью соответствовать образу. - Ты это специально, да? – Пак урчал. – Чтобы помучить меня. Я хочу, чтобы ты был моей девочкой. - Чанель, я и так твой. Все это время. Пока ты шлялся по бабам и трахал их с довольной рожей, тащил бухим я тебя домой на своем горбу. Я тебя отпаивал и подставлял тазик, когда было невмоготу. Я заботился о тебе, как о ребенке, с самой средней школы. Я оделся для тебя девочкой, черт подери! Я проехал половину города, толкаясь в общественном транспорте, чтобы услышать, что ты хочешь?! Очнись, Пак! Посмотри на меня: я похотливая дрянь. Во мне нет ничего святого. Я делал это лишь ради того, чтобы ты отодрал меня, как сучку. Как свою послушную девочку. Если я еще буду послушной. Бекхен хитро улыбнулся и грубо схватил Пака за горло, заставляя откинуться на диванные подушки. - Сейчас ты будешь лежать и не дергаться. Я сделаю все сам, - шипел Бен, словно рассерженный кот. Своим поведением Пак бесил его до дрожи, но взгляд «похотливого самца» под ним с хитрой улыбкой, намекающей, что хозяин позволит лишь немного, возбуждал еще сильнее. - Я не буду хорошей девочкой, - недовольно пробубнил Бек, приспуская чужие штаны и с силой сжимая член сквозь белье. – Тебе будет больно. Бекхен кусался. Впивался своими клыками в нежную кожу Чанеля и оставлял укусы-синяки на долгую память, как небольшая месть за все пережитое. Чанель позволял, но с каждой секундой в нем все больше разогревалось чувство, что девочка-шлюха слишком много себе позволяет. Хорошо было бы её наказать. И Чанель наказал, вгоняя сразу два пальца в растянутый проход практически до основания, что Бекхен потерял весь прежний запал и упал на чужую грудь, судорожно дыша и слюнявя от удовольствия чужую шею, покусывая и дразня. Они целовались немного грубо и с силой. Чанель обхватывал чужую талию и мял задницу, с удовольствием двигая пальцами внутри и наблюдая, как млеет старший, закатывая глаза и сильнее прижимаясь. Они целовались, пока хватало воздуха, будто восполняли все секунды, что были упущены ранее. Они целовались и делили друг с другом одинаковые ощущения, терялись в них. Забывали сами себя. Кем был раньше Бекхен? Прикидывался бедной овечкой, скромным и тихим мальчиком, а оказался шлюхой в костюме медсестры, словно сошел с порно. Кем был Чанель? Прикидывался бабником со стажем, вытрахивая из телок дух в туалете клуба, а оказался безнадежно влюбленным в шлюху в костюме медсестры. Как в порно. Только качество лучше, да и оргазм накатывает быстрее и острее, особенно когда ласкают любимые длинные пальцы. Бекхен перевел дыхание и вытер сперму кончившего Пака об диван. Ему оставалось совсем чуть-чуть, но младший вынул пальцы и нагло улыбнулся. Старший заерзал на нем, чувствуя собственным пахом, как дружок Еля снова просыпается. - Кажется, кто-то готов на второй заход, - облизнулся Бек и чуть сполз ниже, стараясь не думать о том, как адово давит собственная эрекция, как нежная кожица ствола трется о мерзкую кружевную ткань трусиков. - Кажется, моя девочка забыла, кто здесь папочка, - раздраженно проговорил Чанель и схватил Бекхена за волосы, вытаскивая член из трусов и проводя им по чужим губам. – Соси. Бекхен окончательно осел на пол между разведенных ног Чанеля и послушно засосал, млея от приказного тона. Чанель так часто строил из себя шута горохового, что его редкая грубость возбуждала. А теперь он просто разрывал бекхеновскую глотку своим членом, входя до самого основания. Старший довольно причмокивал, облизывая ствол и проводя по венкам пальцами, стоны сверху подогревали его действия. Он становился уверенней с каждой секундой, но кончить Чанелю не позволил, зажимая у основания. Чанель недовольно зарычал: - Сука! Как ты смеешь… - Подожди, хозяин, - сладко промурлыкал Бек, снова седлая бедра Еля. – Тебе будет приятнее во мне, зачем торопить события? Бекхен ерзал своей бесценной задницей, его халатик задирался, трусики были явно лишними. Чанель касался желанного тела руками и мял ягодицы, старший закусывал губу от его прикосновений и краснел, словно в первый раз. Чанель любил его. Чанель хотел его. Чанель принял его, как свою девочку. - Бекхенни, - сменил гнев на милость Ель, снова пропихивая пальцы в Бена с большей легкостью. – Давай, малыш, сделай это. Чанель сплюнул на ладонь для смазки и начал массировать эрекцию своей «девочки», вызывая у того стоны. Бекхен не смел отказать. Он был послушным. Принимая в себя всего Пака, счастье захлестнуло его с головой. Пак. Пак Чанель. Его хозяин, повелитель, любимый. Его сладкая, томящая грудь мечта. Мысли об этом возносили на уровень эйфории за секунду, быстрее даже не разгонялся спорткар. Старший похабно стонал, лаская свои соски, и скакал на члене, насаживаясь до упора. Чанель сбивал своими конечностями все вокруг, тормошил подушки, сжимал талию Бека, помогая насадиться, больная нога ныла и требовала покоя, но его член был внутри его «девочки», и он не мог отказаться от этого. Бекхен целовался нежно с огромной отдачей. Так не целовались девушки Пака. Они хотели секса. Бекхен хотел любви. Даже такой, извращенной и в халате медсестры. Он был же «паковской девочкой». Он кончал и прижимался к сильному телу. Он стонал только имя Чанеля, когда в свою очередь разукрашенные шлюхи визжали "не в меня"! Он тяжело дышал, и дрожали его губы, красные от поцелуев. Он не целовал после. Он касался губами, вкладывая всю свою нежность. Чанель был влюблен. Он и представить не мог, что его может оглушить настолько сильный оргазм. Вот что значит секс с любимым человеком. Не секс. Занятие любовью. ~_~_~ Бекхен был сонным и очень красивым. Под чужой белой футболкой расцветали засосы и синяки. Чанель смотрел на него и не мог наглядеться. Растрепанным и сонным он был идеальным. Он готовил завтрак и что-то бубнил под нос, постоянно потирая глаза, чтобы не уснуть. - Доброе утро, малышка, - Чанель передвигался при помощи одного костыля, который вместе с его ростом и габаритами не помещался в дверные проемы. Бекхен повернулся и мгновенно покраснел. Шея Чанеля светила отметинами куда более ярче, нежели Бекхена. - Д-доброе утро. Старший краснел и стыдился. - Ты был очень красивым вчера, - пошло зашептал Чанель, прижимаясь к Беку сзади. – Сейчас ты еще красивее. Бен быстро взял себя в руки и повернулся, показательно-наивно хлопая ресничками: - Я был хорошей девочкой, хозяин. Меня ждет награда? - Для моей малышки в любое время. Ночью – паковская «девочка» в коже с алой от шлепков попой. Днем – улыбчивый парень с покрасневшими от нежных поцелуев губами. Идеально.