Илиас

День рождения Марты приходился на субботу, совпав так же с первым днем школьных осенних каникул и уже вечером пятницы в тихом доме Эвера Эрлинга было шумно. Соскучившаяся по брату и сестре Марта висла на Аристине и тискала Аннику, которая с каждым днем говорила лучше и лучше. — У нас по тебе все девчонки с ума сходят, я привезла журналы от них, ты мне подпишешь, каждый! — она пристала к Аристину. — А фотографии вообще классные, я в городе видела! Особенно та, в джинсах и пуховике, где чуть-чуть Ожерелье видно! А у тебя альбом есть? А Эверу понравились? Что он сказал? О фотосессии Аристин и Эвер говорили мало, да почти ничего не говорили. Эвер лишь спросил Аристина, получил ли тот гонорар и потом, когда прислали портфолио в двух экземплярах, один для Аристина, второй для господина Эрлинга, похвалил фотографии и сказал, что это хорошо для Аристина в плане общественного мнения. Вот с этим Ари был категорически не согласен, но ему ли спорить? Эти фотографии он уже ненавидел. Гари разместил безумное количество рекламных щитов по городу со своей новой коллекцией и на каждом была фотография Аристина. Растиражированный образ. Менеджеры Эрлинга и Гари были правы — коллекция одежды улетала из магазинов моментально, да еще и Аристину подарили немало того, в чем он был одет на съемках, тоже рекламный ход. На курсах теперь тоже не было покоя. Если раньше его нелюдимость принимали как должное, то теперь это называлось «звездит». Скомканные бумажки не раз прилетали ему в спину на занятиях, и Аристину оставалось лишь стискивать кулаки. В драку он ввязаться не мог, но хотелось, безумно хотелось. И пришлось удвоить усилия для учебы — он должен быть безупречен, чтобы никто даже не посмел его спросить о чем-то, кроме изучаемой науки. Но и свои плюсы были — круглая сумма на счете, из которой он оплатил расходы на день рожденья Марты, и чуть больше уверенности в себе, после разговора с Гари. А Марта хотела многое — поход в кафе с новыми подругами по школе, платье и все прилагающееся по этому случаю. И Аристин категорически отказался от того, чтобы за все платил Эвер, несмотря на уговоры Эрны, это будет уже слишком. — Смотри, нас будет десять, я так решила, — Марта сидела с ногами на диване в его комнате, держа блокнот и карандаш, — завтра утром уже записалась в салон, платье тоже заказала, еще в колледже, заранее. — Как это заранее? — нахмурился Аристин. — Не понимаю, у нас же еще не было денег, Марта, и как бы я расплатился? — Ну, во-первых: Эвер тебе дает карманные, во-вторых: ты же получил за съемки, ну неужели бы никто не заплатил? — Марта изумилась так искренне, что Аристин даже уже не посмел спорить дальше. Деньги семьи — это не ее проблема, а его. Сейчас они есть, да и, наверное, она заслужила праздник, последний был так давно, еще дома. Пусть, он заплатит и за салон, и за платье, и за кафе. И еще есть подарок от него лично — карманный плеер последней модели. Как же вовремя эта фотосессия! Он бы умер от стыда, если бы праздник Марты оплатил Эвер. — Вот, — непротивление брата Марта приняла как должное, — в кафе мы идем к двум, уехать надо в восемь, с нами, желательно, должен быть один взрослый. Ты поедешь? — Что?! — это было уже посильнее платья, Аристин содрогнулся, представив себя в окружении десяти ровесниц Марты. Нет, вот на это он не согласен. Лучше упасть в ноги Эверу и попросить охрану, а потом уже умирать от стыда, но пусть кто-нибудь посидит рядом с девчонками. И не дай боги, Марта сейчас расплачется. Она знает, что он не выносит слез и согласится на всё. Ну, пожалуйста, пусть она помилует меня! — Марта, нет. Мне надо заниматься, у меня в понедельник тестирование по генетике! Я не могу. Можно выдохнуть. Это была всего лишь уловка, чтобы похвастаться им перед подружками, и лишь поэтому Марта не стала настаивать, подозрительно быстро согласившись, но сразу выставила условие: — Тогда ты заберешь меня вечером, сам. — Хорошо, — по сравнению с тем, что могло грозить, эта просьба была пустяковой. У любой стороны есть две медали, и Эверу досталась именно оборотная. Вся Нува теперь имеет удовольствие любоваться Аристином! Гари выжал из этой фотосессии все, что мог, растиражировав образ даленца. Модельер отдал два комплекта — первый, с неудачной фотосессии и второй, где мальчика не узнать. В первом альбоме — тоскующий потерянный ребенок, в нарядной одежде, но словно оставленный родителями на вокзале, а во втором уже беспечный юноша. Гари мастер своего дела — нет сомнений, что пуховик, который Аристин одел прямо на голое тело, действительно греет. Модель привлекает к одежде внимание, эксперимент прошел удачно, но больше этого не будет. Конечно, умница Аристин не превратится в шлюху Ятварда, но кто может знать, куда уведут его дороги моды? У мальчика есть свои деньги, он заметно повеселел и то хорошо. Можно было настоять на своем, оплатить день рождения девочки, но Эвер решил этого не делать, слишком велик риск обидеть. — Когда у тебя перерыв на курсах, Ари? — за несколько дней им впервые удалось поужинать вместе. — Через две недели, после того, как у школьников закончатся, — Аристин даже согласился, чтобы ему налили вина, хотя обычно предпочитал минеральную воду. — Ты помнишь, что сказал врач? Про то, что тебе необходимо отдохнуть в спокойном месте. Я хочу предложить тебе свой дом на севере. Это не курорт, в смысле солнца и песка, но там сосны, тишина и почти безлюдно. Ты можешь взять все, что тебе необходимо, сестренку и спокойно отдохнуть. Осенью там на любителя, конечно, но зато никого нет. — Да я не устал… — пожал плечами Аристин. Он так надеялся, что Эвер не вспомнит про эту рекомендацию. Наивный… Почему-то господин Эрлинг лучше него помнил то, какие лекарства назначены и что необходимо сделать. — Я что-то такое уже один раз слышал, Аристин, давай не будем, — нахмурился Эвер. Прямо видно, как даленец мучается, выбирая между своей гордостью и здоровьем. — Если тебя смущает то, что это мой дом, мы можем подобрать тихий загородный пансионат. Так или иначе. — Я бы не хотел злоупотреблять вашей заботой, — наконец сказал Аристин, отводя глаза. — Вы очень много делаете для меня и моей семьи, я бы хотел быть обузой как можно меньше. — Мы уже с тобой обсуждали эту тему, Аристин, — сейчас осторожно, нужно как можно мягче, мальчик вспыхивает мгновенно. — Я действительно имею достаточно денег, чтобы эти расходы были невесомыми, поверь, со многими моими другими тратами они несравнимы, хотя намного более полезны. Если я считаю нужным вкладываться в твое здоровье и образование, значит, я вижу в этом смысл. Сейчас у тебя есть проблемы, которые можно решить на той стадии, пока они не стали препятствием к твоему поступлению. У тебя должна быть более-менее устойчивая нервная система, чтобы быть врачом, ты же не будешь отрицать это? Аристин кивнул. У Эвера все так гладко. — Я бы хотел снять раз и навсегда вопросы о том, что я для тебя делаю и сколько трачу, Аристин, и не поднимать никогда эту тему больше. Говорить мы можем долго, а надо делать. Тебе нужно учиться и только потом зарабатывать, а твоим сестрам тоже нужно хорошее образование, чтобы они были самостоятельными. — Просто за добро надо платить добром, — Аристин уже не отводил глаз, — а сейчас добро для меня делаете только вы, от меня никакого толка, а тем более от моих сестер. Я обязан вам жизнью и пока даже не знаю, как выразить свою признательность. — И ты боишься принять от меня лишнее, потому что не уверен, сможешь ли заплатить? — усмехнулся Эвер. — Это торговля, мой хороший Аристин, а вы, кажется, занимались безопасностью? Торговец из тебя плохой. Ты сравниваешь две несопоставимые вещи — деньги и себя, свои достоинства. Еще раз, я знаю, что делаю. Вернемся к теме дома? То, что тебе нужно развеяться — не обсуждается. Где? — Ну, наверно в вашем доме все-таки, — все равно ничего не понятно, Эвер только запутал его и поставил на место. — А что там можно делать? — Что угодно. Там есть камин, есть лес, это небольшой коттеджный поселок, охраняемый. Все в основном разъехались, так что соседей нет. Рядом лес, озеро. Тебе прописали неделю тишины — она у тебя будет. Эрна решит все вопросы с питанием и обустройством, я давно там не был, не было времени. Так что можешь начинать готовиться. Аристин выполнил свое обещание, приехав за сестрой к восьми. О да, именно на это и рассчитывала Марта, заставив его чуть-чуть подождать, пока она собирается, чтобы подруги успели его рассмотреть. Почему-то было ужасно неловко в окружении этих малолетних девиц с их колкими и сообразительными взглядами, дурацкими смешками. — Поехали, Ари. Пока, девочки, — пропела Марта, садясь в машину. — Все так здорово, Ари, спасибо! Ты самый лучший брат! Да, такое признание от Марты стоит дорого, даже журналы подписать не жалко. Он действительно ставит Аристина в неудобное положение. Формально — мальчик, конечно же, прав, но другого выхода у Эвера нет. Но и смотреть, как тот, кто заслуживает лучшего и может быть кем-то большим, чем беженец-уборщик, карабкается и снова падает — нельзя. Вся его забота пока похожа на ухаживание, чем на деловой договор между двумя взрослыми мужчинами, но подарками и деньгами Аристина не покорить — это не Ятвард, который только и ждет брачного предложения от любого, у кого есть достаточная сумма на счете. Куда проще расплатиться карточкой, чем честно сказать: «Я делаю это все для того, чтобы ты хотя бы просто улыбнулся и расправил плечи, Ари». Перебрать вечером фотографии из второго альбома, там, где у Ари распущены по плечам волосы, где чуть изогнуты капризом принца губы, где чуть видно Ожерелье в расстегнутой рубашке. Даже на этих глянцевых фотографиях он живой и настоящий, наследник Илиас. Загородный дом Эвера Эрлинга понравился Аристину гораздо больше, чем владение в Нуве. Уютное место на краю коттеджного поселка, дома отделены друг от друга глухими заборами из красного кирпича, и огромный бревенчатый дом, с сауной и хозяйственными постройками, постом охраны. Внутри было уютно, как в сказочном домике — камин, шкуры, кресло-качалка, широкая лестница, уходящая на второй этаж и мансарду. И в этом доме он будет один, не считая Анники — выделенные Аристину водитель и охранник, сослались на инструкции, предписывающие им проживать на охранном посту, представляющим собой тоже небольшой дом. Эвер выдал Аристину кредитную карточку, указание не стесняться и распоряжаться всеми помещениями по своему усмотрению и строгий наказ — обязательно звонить раз в день. И Аристин не смог не признать его правоту относительно необходимости отдыха. Абсолютная тишина и спокойствие, никакого графика. Аристин и Анника заняли соседние спальни и вставали, кто, во сколько хотел, дожидаясь друг друга внизу или на кухне. Брат и сестра завтракали и уходили гулять. Аристина не смущал ни холод середины осени, ни резиновые сапоги, ни почти прозрачный, в преддверии зимы, лес. Он даже вспомнил, что оказывается можно просто собирать грибы. Еще можно было ходить на реку, но там было ветрено, что не нравилось Аннике, которая крепко держала брата за руку. — А в этом лесу есть волки? — спрашивала она боязливо, стараясь держаться как можно ближе. — Нет, наверное, — пожимал плечами Аристин, — поселок рядом. После бегства с метеостанции он думал, что навсегда возненавидел лес, в котором приходилось надрываться из-за каждой мелочи — искать под снегом ветки, закидывать следы на тропе, и оставлять незаметные отметины, чтобы не заблудиться самому, но здесь ему нравилось. Нравилось тем, что можно было после прогулки вернуться в большой теплый дом, поесть горячего супа, погреться у камина, поспать после обеда. Еще он читал Аннике сказки, обязательно обсуждая с сестрой каждую, чтобы она не боялась говорить. Им вдвоем было совсем не скучно. Аристин поймал себя на том, что думал, как хорошо, что Марта учится в пансионе. И в кого у нее такой характер? Она не похожа ни на папу, ни на маму и уж тем более ни на кого из Илиас. Может кто-то из маминой родни обладал таким нравом? Но в последний раз очередная выходка Марты озадачила его гораздо сильнее, чем когда-либо. — А ты уже целовался с Эвером? — это был последний вечер каникул Марты и брат с сестрой просто разговаривали. — Расскажи? — А я должен был с ним целоваться? — удивился Аристин, досадуя, что даже Марта поверила дурацким статьям. — Меньше верь газетам. — А я не про газеты, — показала язык сестра, поддразнивая его, — я про так, по жизни. Ты же целовался уже с ним? Он так смотрит на тебя, ты что, слепой? — Как смотрит? — Аристин чувствовал себя идиотом, которому говорят о простых вещах, а он все равно не понимает. — Ну, так, как будто ты ему очень нравишься, — Марта уже начинала раздражаться — Аристин или правда такой дурачок, или прикидывается, хотя если вспомнить всех девчонок, что пытались окрутить братца, а он даже и не заметил, то получается что дурачок. И всегда был таким. — И цветы он тебе дарил, и подарки покупает. Так ты что, даже не целовался? — А откуда ты знаешь, как смотрят? — Аристин увиливал, как мог. — Ну, слепой у нас только ты, а Анника еще маленькая. Как все непонятно. Их упорно сводят с Эвером все кому не лень: газеты, ТВ, общество, а теперь и родная сестра, и только ни он, ни Эвер ничего не делают из того, о чем все говорят. Да и как такое может быть. То, что Эверу нравятся мужчины Аристина не удивляло, тут и собственная совесть нечиста, если вспомнить злосчастный парк. Но если сложить все элементы вместе, то Аристин старался скорее забыть о выводе — Эвер содержит его, Эвер и вправду подарил ему цветы, и тот дорогущий телефон, Эвер выбрал его в том парке, и если поверить Марте и остальным, насчет того, что он, Аристин, и вправду красивый… то, наверное. Но ведь Эвер даже никогда не делал ничего такого, даже не пытался сказать или дотронуться, ну если конечно не считать танца на приеме. Да и толку ему с такого, как Аристин — он уже видел все, что можно было разглядеть. Наверное, и получше кого можно найти. И себя представить рядом с господином Эрлингом, который ему в отцы годится — трудно. Да и вообще с мужчиной рядом. Стыдно за собственную необразованность — даже Марта смеется над ним, ему восемнадцать, а у него не было даже девушки. Первые поцелуи с Юльвой — вот и все, мимолетный интерес к гримерше Асе. Да и может ли он встречаться с девушками, ничего из себя не представляя, живя за чужой счет и не имея собственного угла? Нет. Пока он не станет самостоятельным — никаких девушек. Собственные проблемы надо решать самому. А если он действительно нравится Эрлингу? Если Марта права? Что тогда делать?! — Сейчас мы сварим кашу, а потом пойдем гулять, — озвучивал свои действия сестренке Аристин. — В лес? — В лес, — согласилась Анника, — а потом будем рисовать. — Рисовать, так рисовать, — Аристин соглашался на любое сестренкино приглашение. Сварить манную кашу без комочков — это искусство дано не каждому, но Аристин тщательно перемешивал все в кастрюльке, добавил щедро изюм и должно получиться без комков. Манную кашу хотела Анника, а смысла готовить разное на двоих он не видел и покорно ел кашу, давно отвык выбирать еду. Горячая каша, с изюмом и кусочком сливочного масла была очень вкусной. Анника собирала кленовые листья, а Аристин внимательно смотрел, чтобы девочка не поскользнулась на мокрых листьях, не упала. С утра шел промозглый дождь, но они все равно пошли на прогулку, проигнорировав недоумение охраны. Зонт и резиновые сапоги, тогда дождь не так уж страшен. — А что мы будем рисовать, когда вернемся? — Анника сунула ему в руки ворох мокрых желто-алых листьев. — ДНК-спираль, тебе понравится, — пообещал Аристин, собирая листья в букет. — Может лучше зайчиков? — взмолилась Анника. — Нет! Только не зайчики и не кролики!!! — воспоминания о задачах по генетике приводили Аристина в ужас. Кролики хороши, если их только подать с горохом. — Ладно, придумаем что-нибудь, раз ты ДНК не хочешь. Аристин действительно в восторге от дома, это слышалось в его голосе, когда они созванивались вечерами. Ну, хоть на что-то эта покупка сгодилась. Когда Эвер покупал коттедж, то рассчитывал там проводить хотя бы несколько выходных в месяц, но все откладывал и откладывал, бывая за городом крайне редко. Да и что там делать? Он уже давно отвык от понятия «отдых», даже море и экзотические острова начинали его раздражать через пару дней, а телефон разрывался от звонков партнеров и нерадивых подчиненных, неспособных обойтись без шефа даже несколько дней. Да и потеря абсолютного контроля над всеми делами даже на миг могла повлечь за собой ошибки — конкуренты и недруги не спят. Глупо конечно было обязывать мальчишку отзваниваться, но так было спокойнее и даже несколько вежливых фраз, сказанных с чудесным даленским акцентом, уже скрашивали день. И Эвер подумал, раз все равно Аристин приедет в Нуву в воскресенье, так почему бы не поехать и не забрать его самому? А лучше приехать в субботу вечером, все равно давно не был в загородном коттедже. — Есть только картошка с грибами и огурцы, — Аристин был совершенно не готов к приезду Эвера, хозяин дома приехал к вечеру субботы и хорошо, что с обеда осталась картошка и банка с маринованными огурцами. — Греть? — Грей, — разрешил Эвер. Любой нормальный парень возраста Аристина, оставшись дома один, может превратить помещение в прокуренный зал ночного клуба, завалить раковину немытой посудой и окурками. Но это если говорить о нормальной молодежи. У Илиас все не так — везде идеальный порядок, чистота в кухне и расчищенная от листьев дорожка к дому и даже грибы сушатся на нитке. Запас на зиму?! — Ты грибы сам собирал? — спросил Эвер, вспомнив нитки грибов. — Сам, а что тут такого? — Аристин споро накрывал на стол. — Ну, даленский аристократ и грибы… Как-то не вяжется. Или ты после научился? — не хотелось нажимать на больную рану, но так получилось. — До, но потом помогло. Бабушка умела, а у дедовского дома был небольшой лес. Я, правда, не все грибы знаю, но собирал только те, в которых уверен. — А сушишь зачем? — Зимой пригодятся— суп можно сварить, а сейчас хорошо с картошкой. Ужин был очень вкусным. Эвер и забыл, когда в последний раз ел картошку с грибами, наверное, очень-очень давно, и даже было трудно вспомнить, кто же угощал его. Может одна из любовниц? А может еще в детстве, когда была жива мать, одно из самых доступных для них блюд. — А ты хорошо готовишь, — похвалил Эвер, — давно такого не ел. И огурцы к месту. Может тогда, и выпить, раз такой ужин? Аристин пожал плечами, можно наверно, и выпить, Анника уже спит, они с Эвером вдвоем. Чуть-чуть крепкого, Аристину — не больше половины рюмки, да и этого много, он никогда не пил крепкого. — Ну, за тебя, — поднял рюмку Эвер. Крепкий напиток обжег горло, Аристин поморщился и побыстрее схватил огурец, чтобы унять неприятный вкус. Эвер коротко рассмеялся, мальчик впервые пробует спиртное? Неужели Марта права? И этот тост. Чем он его заслужил? Тем, что хорошо сварил картошку и пожарил грибы? Этот неожиданный приезд. Конечно, Эвер тут хозяин, не он, но с чего вдруг решил приехать? — А почему «за меня»? — вдруг спросил Аристин, осмелев, может от выпитого, может от сомнений. — Ну, потому что ты приготовил хороший ужин. Да и с тобой какой-то смысл есть — повеселее стало, а то все дела и дела. А ты так и не пользовался сауной? Может? Аристин и вправду, совершенно забыл о том, что в доме была сауна. Им с Анникой хватало ванной комнаты. Да и как использовать ее и ставить программу, он не знал. Эвер зовет его в сауну. Трусливо отказаться, потому что боишься взрослого дяденьки? — Я не против, — робко улыбнулся он, — только я не умею ее включать. — А чего там уметь? Вода — автоматика, программа легкая. Дикий ты. Эвер справился с сауной легко, пока Аристин нашел полотенца, простыни, минеральную воду и даже апельсиновое масло, для аромата. Помещение сауны было таким, что обзавидовался бы любой северянин — душевая, бассейн, а не купель, и шикарная парилка с просторными лавками и печкой. Аристин робко осматривался, решая самую важную на данный момент задачу — раздеваться совсем или нет? Эвер уже почти жалел о предложении. На лице у Аристина все его сомнения, страхи и борьба с самим с собой. Похож на ребенка, которому незнакомый дяденька предлагает конфетку, и сладкого хочется, и наказы родителей крепко засели в голове. — Я чем-то смущаю тебя, Аристин? — не удержался Эрлинг. Это постоянное чувство неловкости, возникающее между ними, необходимо убирать. — Почему вы так решили? — дернулся Аристин, раздосадованный тем, что его, оказалось, так легко разгадать. Наматывать полотенце на бедра или это будет совсем глупо? — Потому что ты сейчас похож на мальчишку, который очень боится большого злого дяденьку, но не может его послать подальше. Я хотел бы знать, чего именно ты боишься. Если прямо, то я не собираюсь приставать к тебе — расслабься. — Я не об этом думал, — признался Аристин, — я один раз предлагал, вы не взяли. Но я смущен всеми этими слухами, разговорчиками и намеками. Все говорят, что вы содержите меня как любовника и это очень похоже, если смотреть издали. К черту полотенце! Аристин, не дожидаясь ответа, включил душ, давая Эверу время подумать, а себе лучше контраст — холодная-горячая. С этой искренностью трудно. Аристин обезоружил его сразу, лишив малейшей возможности солгать в ответ: «Я боюсь доверять тебе, потому что все кругом верят в то, что ты меня трахаешь. Чего мне ждать?!». — Хваленая даленская честность, — усмехнулся Эвер, пропуская Аристина в парную, провожая взглядом. Да, мальчик уже не похож на того заморенного подростка, что снимал обноски в его спальне. Чуть раздались плечи, наросло мясо, подчеркнуто узкая талия, прекрасный изгиб бедра, поджарый, но не тощий. Черные волосы подобраны деревянными шпильками, открывая линию шеи и татуировку, кожа без шрамов. Еще год-два, когда упадут последние лепестки подростковой неловкости, и он будет совершенством. — Какой ты хочешь услышать ответ, если сам знаешь правду? — вернул вопрос Эвер. Аристин выбрал верхнюю лавку, куда взобрался с ногами, уселся и обхватил колени руками, собравшись. Почему ему так страшно задать простой вопрос: «Как ты относишься ко мне?». Действительно, какой ответ он хочет услышать? — Я не знаю, что сказать, — признался Аристин, отдаваясь теплу сауны. — Тогда расслабься, — еще раз посоветовал Эвер, не глядя на него, — я не собираюсь тебя насиловать, я не идиот. Ты красивый, умный мальчик, ты можешь нравиться, это естественно, не попрешь. Но это не имеет никакого отношения к нашему с тобой договору. Так что сосредоточь свои усилия на учебе, а не на чтении сплетен. И давай уже отдыхать. Струсил, Эвер? Что ты не сказал правду? Вот он с тобой рядом, сидит, в чем мать родила. Можно было накинуть на него последний аркан, еще ближе подтягивая к себе. Он и так не знает, куда деться от твоей заботы. Разве это так сложно, рассказать ему? Но нет, пока он не поступит в свой университет, придется терпеть, сдерживаться. Ему нужна твердая земля под ногами, а не пух подстеленных перин. Он получил ответ на свой вопрос. Не слишком ли возомнил о себе, Ари Илиас? Таких, как ты, Эвер может купить мешок, а возится с тобой. Капля масла попала на камни, аромат вдохнуть полной грудью, растянуться на лавке во весь рост, лениво прикрыв глаза. Эвер на нижней. Интересно, сколько ему лет? Аристин тайком рассматривал своего шефа. Он похож и не похож на тех взрослых мужчин, что были в Далене, на родичей. Наверно отец был бы чуть постарше Эрлинга. От этого «был бы» снова резануло по сердцу. Именно в отце было обещание того, каким вырастет он сам — высоким, с широкими плечами, сильным и красивым. Мама любила говорить об этом, о том, что именно ей достались двое самых красивых мужчин в Далене — ее муж и сын. У Эвера короткие и почти седые волосы, это старит его. Видно, что он поседел раньше, чем мог бы. У любого мужчины из Десятки длинные волосы, остригаются в случае болезни или траура, или не приведи боги, изгнания из рода. Даже прически у каждого рода приняты свои, например Бекан — беловолосые блондины, сплетали волосы в косы, Илиас обычно закалывают волосы. И на теле Эвера волосы, а в Далене принято от них избавляться, хотя в последние два года это для Аристина было самой распоследней заботой. Хорошо еще, что на лице они только-только начали пробиваться, и он с ужасом ожидал ежедневного бритья. А для Эвера видимо привычное дело — электробритва. И еще у него фигура намного лучше, чем у большинства тех, кто был на памятном приеме — толстяков. Нувцы не следят за собой? Для любого мужчины Далена толстый живот был бы позором. Для этого и фехтование и стрельба и другие древние искусства. А Эвер похож на хищника, если зверем Илиас была рысь, то Эвер, наверное, волк. — Расскажи что-нибудь, — лениво подал голос Эвер, — а то засну в тепле. Наверняка же есть какие-то у вас легенды. Аристин вздохнул. — Сказание? — уточнил юноша. — Хорошо. Мне так жаль, что не осталось книг. У нас была хорошая библиотека и две книги, в одну мы записывали наши истории, а во вторую — всех членов рода и их жизни. Мне придется заводить новую и переписать туда, все что помню и написать про отца и деда. Но это будет уже не то. — Наизусть? — ужаснулся Эвер. — Все за пятьсот лет? Ты выучил все наизусть? — Да, с самого детства. У нас обучение начинается с колыбели. Сначала мама рассказывает простенькие сказки, потом посложнее, потом папа говорил родовые легенды, а я сам — сестренкам, когда они родились, взрослые иногда проверяли. Но все это было в книгах. Украли их. Надеюсь, что не сожгли. Представляете, мы пять сотен лет вели эти тома! А какой-нибудь бомж возьмет и разожжет ими костер! — Не думай об этом, ты уже ничего не изменишь. Так ты у нас живой кладезь знаний? Тогда поделись немного. — Хорошо. Но сначала в бассейн. Зависть, вот как это можно назвать. Выхоленный домашний мальчик. Семья, где хранили каждую историю, где помнили всех. Мир старинного рода. А Эвер так и не узнал имени своего отца, мать даже не стала врать, что папаша был безвременно погибшим летчиком. «Этот козел» остался неизвестным. Сын алкоголички, пацан из трущоб, с тринадцати лет с сигаретой, с пятнадцати на анаше, девки, пиво и покрепче. И опомнился он только после тюрьмы, куда загремел по дурости. Удержать от пропасти Аристина, который сделал к ней первый шаг, пытаясь продать свое тело. Хорошо плавает. С ума сойти — гибкое тело в зеркальном бассейне. Мальчишке нравятся перепады температуры, жмурится от удовольствия. — Тогда я расскажу с самого начала, когда с государем Хольгером отправились десять рыцарей. Но тогда он еще не был государем и рыцари не были рыцарями. Он был младшим сыном государя Далена, а это были сыновья вассалов, тоже младшие, шедшие не к наследству. Среди них был и начальник нашего рода — Къяран Илиас. С тех пор никого из наших мужчин не звали так, ибо остальных может быть много, а Къяран Илиас только один. Они отправились искать лучшей доли и земли, в Хокин. Тогда он был городом с деревнями, но потом разросся уже при династии Хольгера. Там они нанялись в дружину местного князя, чтобы защищать Хокин от тех, кто потом стал Нувой. Они никогда не возвращались домой, потому что были прокляты. Прокляты тем, кто убил государя Далена, его старшим сыном. Они отказались служить убийце. И в Хокине они прижились, обзавелись семьями, пока не началась война из-за серебра. Эвер кивнул на этом месте. В Хокдалене из ценного, действительно, только серебряные копи. Даленцы из патриотизма носят только серебряные украшения, и раньше торговали им везде, очень дорогие вещи, но они стоили своей цены. Он сам как-то провернул сделку с тремя тоннами высокопробного серебра, которое прошло по таможне как техническое. — Государь Хокина победил, и дружина Хольгера отличилась в боях, за что была пожалована серебром и титулами. Нам было даровано наше первое знамя — сокол в десятиконечной звезде на алом фоне. Я не знаю, какое сейчас у ЭТИХ, — с непередаваемым отвращением молвил Аристин, — но именно то знамя было знаменем государя. Когда князь Хокина умер, не оставив наследника, то жители Хокина выбрали Хольгера. И наше знамя стало развеваться на главой башне, и город был переименован в Дален, по имени государя, которого они потеряли на родине. А Хокдаленом стали называться все земли, что были вокруг. Къяран Илиас прославился тем, что спас государя от убийц, остановив своим копьем летящую стрелу. Он просто его метнул, и стрела ударилась о копье. Это копье раньше хранилось в государевой сокровищнице. — А почему не у вас? — Это королевская реликвия, — удивился Аристин вопросу, — а у нас были свои. Меч Къярана, книги, знамена и портреты. Много разного в доме у деда и у нас. — Вы хранили пятисотлетний меч? — Конечно! Все оружие предков, какое уцелело, всегда хранилось у старшего мужчины в роду. Но теперь опять же… все потеряно, — Аристин отвел глаза. — Мне очень больно вспоминать это, я должен помнить родителей, а печалюсь о вещах. Мы с девчонками потом вернулись, в наш дом, когда его раскурочили. Нашли четыре фотографии и сейф с документами, до которого не добрались мародёры, и все. Отцовский кабинет вынесли начисто. Я сжег только стены… — Аристину стало невыносимо жарко, словно он стоял недалеко от пламени, в котором горел тот дом, где он родился. День потрясений. Да, мелко ты мыслишь, Эвер, если думаешь, что подросток, который смог сделать такое, будет бояться приставаний престарелого ловеласа. — Сколько тебе тогда было? — хрипло спросил Эвер. — Шестнадцать. В последний месяц лета исполнилось. Осенью, в первый, убили маму и папу, и в этот месяц я сжег дом и потерял деда и бабку, и многих… Вот и все. Два года уже. Эвер молчал. Что тут скажешь? Выражать соболезнования — бессмысленно, травить раны и спрашивать — жестоко. Этот мальчик родился мужчиной, а не сопляком, которым был Эвер в его годы. — Ничего уже не вернешь. Живи дальше, Ари. Я ничего не сделаю тебе, ничего из того, что ты не захочешь сам. Лишь бы захотел и именно на это я буду работать. Выжимает мокрые волосы, Эвер тихо выдохнул, хорошо, что успел одеть просторный банный халат. Зрелище выше мужского спокойствия, но красота юного даленца, словно экспонат в историческом музее, под сигнализацией нервов и охраной благородства. — Спокойной ночи, Эвер. — Доброй ночи, Ари.