Бельмо

Хэллмар сидел, ссутулившись, на полу, по которому гулял сквозняк. В щель между массивными бордовыми шторами пробивался унылый серый свет, который привыкшим к темноте глазам казался слепящим. Узкая полоска пересекла грудь и плечо, легла на бледное лицо, сузив в крошечную точку зрачок желтовато-зеленого глаза. Смертельно уставший взгляд бесцельно устремился в такое же тоскливое бесцветное небо.        Воздух в спальне колыхнулся, что заставило некроманта обернуться.        - Привет, — тихо поздоровался он с вошедшим дядей.       Тот не отвечал, будто не услышав приветствия. Голова Кадара была опущена, несколько прядей выскользнули на лицо, скрывая его. Непонятная тень укрывала единственный глаз, такая же черная, как повязка, укрывающая бельмо. Кадар прошел почти беззвучно к столику у стены, развернувшись к племяннику спиной. Послышался тихий звон металлической посуды; Хэллмар мог видеть только, как шевелятся его руки, как плечи, поднимаясь и опускаясь, свидетельствуют о совершающихся движениях. Кадар молчал.       - Что-то случилось? - некромант поднялся, чувствуя нарастающее напряжение в воздухе и внутри него самого. В груди неприятно закололо, пальцы, как и босые ступни, похолодели. Он подошел ближе, уже потянувшись рукой к дяде, чтобы тронуть того за плечо, как с одним звонким лязгом в спальне воцарилась звенящая тишина. Очень медленно Кадар поднял голову и Хэлл, затаив дыхание, наблюдал, как он выпрямляется, при этом не разворачиваясь. Некроманта почти колотило, ему стало жутко, будто в ожидании чего-то нехорошего: очень неестественным было поведение дяди.       Сердце пропустило удар, когда повязка, затянутая на затылке, внезапно лопнула, и кусочки темной материи, как легкие перья, опустились на пол. Абсолютная тишина стала невыносимой, воздух в комнате приобрел красноватый оттенок. Хэллмар, не чувствующий тела, сделал шаг назад, наблюдая, как прядки темных волос начали соскальзывать с плеча. Кадар медленно повернул голову, продемонстрировав в угрожающем алом свечении полностью белый глаз, от которого расходились розоватые следы ожогов; веки ложились на глазное яблоко неровно, не имели ресниц, бровь была выжжена.        - Кадар, — отчаянно позвал Хэлл, но не услышал собственного голоса. Кажется, даже губы его не шевельнулись.       Под полом раздался топот, будто кто-то снизу ходил по потолку и бросал на него что-то тяжелое. Хэллмар хотел закричать, но крик застрял где-то в горле, норовя взорваться внутри и разорвать некроманта; глаза страшно жгло, они налились кровью, такой же алой, как стены, медленно приобретающие страшный оттенок.        Хэлл попятился назад, не в силах оторвать взгляд от дяди, и он точно знал, что Кадар смотрит ему в глаза и видит его, несмотря на бельмо. Плечи дяди начали движение, разворачивая корпус, хотя ноги остались неподвижны. Он делал это так, будто у него не было костей или, по крайней мере, они обладали ужасающей гибкостью. Волосы укрывали половину лица так, что Хэлл мог видеть только ту, которая изуродована огнем.       Мгновение и дядя оказался прямо перед племянником, будто ту часть, где он пересекал комнату, просто вырезали, как вырезают сцены из кинопленки. Еще мгновение и он наносит удар — пощечину, но настолько сильную, что некромант, задыхаясь, оседает на пол.        - Что ты делаешь?! - вопит он, цепляясь за возникшую позади кровать и поднимаясь.        Кадар схватил племянника за запястье и отшвырнул в сторону, так что тот всем своим весом рухнул ему под ноги. Хэллмар, хватая ртом воздух, пополз в сторону. Его сковал ужас, давящий на грудь и сжимающий виски. Он не знал, что ему делать, он не мог заставить себя дать отпор, потому что просто не верил, как такое возможно: любящий дядя делает больно.        - Ты ведь знаешь, чем это чревато. - кричал Хэлл и его голос сразу тонул в непонятно откуда взявшемся шуме, похожем на звук помех или неистовый вой ветра.        Кадар не слушал. Он снова двинулся в сторону племянника, который резко спохватившись, бросился к стене. Хэлл гулко выдохнул, столкнувшись плечом с холодной поверхностью, и отпрянул, почувствовав, как свитер моментально промок. Он глянул на ладони: на них остались кровавые разводы. Не успел некромант ужаснуться, как его прижали к стене сильным толчком и тут же ударили в челюсть. На несколько секунд в глазах потемнело, шум затих, но после, в ритм пульсации крови в ушах, яркими пятнами картинка восстановилась.        - Ты ведь можешь выпустить Анубиса, Кадар, — прохрипел Хэлл, чувствуя, как по его щекам побежали слезы. Дядя схватил племянника за горло, встряхнув его и снова впечатав в стену.        Хэллмар выл от боли и отчаяния. Его одежда пропиталась липкой вонючей жидкостью, волосы облепили лицо, судорога сводила ослабевшие ноги, слезы застилали глаза размытой пеленой.       - Мне больно, — хрипит Хэллмар еле слышно.        - А знаешь, как мне было больно? - кричит Кадар и его голос звучит как нарастающие раскаты грома.        Хэллмар истошно завопил, раздирая горло криком. Стены покрылись трещинами и облупились, от потолка, как болотная тина, тянулись черные потоки вязкой субстанции, образуясь в сети переплетенных вен и сосудов. Живот прорезало болью, которая мощными импульсами расползлась по всему телу, будто кровь вскипела и раскаленной магмой спалила сдерживающие её артерии и растеклась, норовя выжечь органы. Вот она уже лижет своим огненным дыханием сердце и пожирает мозг, выплескиваясь через рот и глазницы.       Хэлл потянулся руками к эпицентру боли, обнаружив там собственный кхопеш, которым Кадар пригвоздил его тело к стене. Сам дядя чуть отошел назад, на его лице уже не было ярости, только холодное спокойствие.        - Неприятно, правда? - искаженным голосом говорит он. Постепенно гаснущим взглядом Хэллмар заметил, как тот убрал закрывающие лицо волосы за ухо, открыв обзору светящийся алым глаз.        - Зачем, зачем ты это делаешь?! - рыдал Хэллмар, зажмурившись. Его плечи стиснули так, что трудно стало дышать.        - Хэллмар! - резкий окрик заставил его открыть глаза.       Некромант пихнул дядю в грудь, захлебываясь слезами и криками, но тот, прижимал его к себе сильными руками, дрожащим голосом повторяя имя племянника. В конце концов, Хэлл сдался, обмякнув в объятиях, продолжая хрипеть и стенать. Он судорожно хватался за живот, оттягивал свитер, пытаясь негнущимися пальцами разорвать его, пытаясь обнаружить торчащий из кровоточащей плоти кхопеш. Но его не было.        - Хэллмар, тише, это я, — испуганный голос Кадара звучал над ухом: он гладил племянника по затылку, пытаясь успокоить. - Все хорошо, ну.        Руки больше не желали слушаться некроманта, потому он, уткнувшись в грудь дяди, продолжал заливаться слезами, воем отгоняя пережитый кошмар. Комната приобрела холодноватые оттенки сумрака, абсолютно спокойного и безмолвного. Больше не было шума, только ночная тишина и беспокойный шепот Кадара.        - Тебе кошмар приснился. Я проснулся от крика, — тихо объяснял он, когда Хэллмар успокоился и издавал лишь редкие всхлипы. - Это все Анубис.        Хэлл оторвался от дяди и посмотрел на него. Никакой ярости не было на его лице, повязка скрывала бельмо, а здоровый глаз смотрел обеспокоенно. Кадар вытер слезы с щек возлюбленного теплыми руками, успокаивающе поглаживая его, убирая волосы с лица, большими пальцами очертив синяки под глазами.        - Это было ужасно, — прошептал Хэлл. Кадар наклонился и коснулся губами щеки племянника, замерев так на несколько мгновений. Он прислушался к дыханию Хэлла и ему показалось, что он даже услышал учащенное сердцебиение некроманта. - Мне снился ты.        - Что бы там ни было — это лишь иллюзия. Я здесь, с тобой, — ласково сказал дядя и прижал племянника к себе, заключив его в объятия.        - Я не хочу засыпать, — Хэллмар уткнулся носом в щеку Кадара, сжимая в пальцах ворот его футболки.        - Хорошо, мы не будем спать, — отзывается дядя. - Хочешь выпить?       Хэллмар помотал головой, не желая отпускать Кадара. Тот гладил дрожащего племянника по острому плечу, укутавшись вместе с ним в одеяло. Хоть Хэллмар и боялся смыкнуть глаз, но спокойное дыхание дяди и его тепло убаюкивало напуганного некроманта и вот уже тяжесть опускалась на его веки.        - Прости меня, — прошептал Хэллмар и проваливается в липкий, лишенный видений сон.