Одно целое

Стоило Гретель снять парик, и она превращалась в Гензеля. Стоило Гензелю парик надеть, и он превращался в Гретель. Это был ритуал на удачу, это была их общая тайна. Для всех остальных та, что в платье, всегда Гретель, а тот, что в шортах, всегда Гензель. Не было на свете человека, которому близнецы доверяли настолько, чтобы показать, кто из них кто. Никто из чужих не знал, по-настоящему не знал, кто же брат, а кто сестра, а если и узнавал случайно, то скоро вновь запутывался. Да и не было на свете никого, кому было бы не все равно. Впрочем, Гензель и Гретель и сами иногда забывали, и тогда раздевались и долго друг в друга вглядывались, запоминая. Трудно не запутаться, когда играешь в эту игру всю свою жизнь. Они и не помнили, когда им в первый раз сказали: «Сестричка, притворись, что ты теперь братик, и… ты же любишь сестричку, правда?» Они играли столько разных ролей во стольких постановках, что вопрос пола давно уже ушел на второй план. Как, впрочем, и вопрос чужой жизни или смерти. Это давно уже было не важно. Близнецы были одним целым. Они повторялись друг в друге. Пока жив один, жив и другой. Пока они смеются хором – они живы оба. А десятки отнятых ими жизней – это их гарантия.