Devotion

У него глаза усталые, мутные — посеченная трещинами болотная вода. У нее ладони ласковые, теплые — материнской нежностью, дружеской заботой. У него душа — нити разлохмаченные, рваные сплетения, ржавчина и пыль. У нее — сердце верное, ликующее, лучики в глазах, летняя улыбка. — Господин мой, Глен... Рухнуть на пол, как порубленный под корень, — не в холодный мрамор плит, в ее объятия. Вздрогнуть, сжаться — что это, зачем его касаются? — Вы вернулись. Вы вернулись, — шепчет тихо. — Я ждала. Лотти, преданная, светлая, сахарный каскад волос, маленькие руки. . «Зря ты так долго искала меня, огонек. Я не тот, я другой — посмотри, тебе надо?» — хочется солгать ей. Не поверит ведь. И всего-то теперь остается — смириться. С возвращением, с руками, с любовью. Выпустить рукоять меча, и вздохнуть, и уронить голову на хрупкое плечо. И почувствовать, как гладят спину ладони. И услышать: «дорогой мой, хороший, единственный...» И, вздохнув, разрешить ей расплакаться — а себе, так и быть, существовать.