Граница 45

>> 1 час после использования Куба Баки не знал, где он. Он не знал, кто он. Он не знал ничего. Сильно болело горло, но эта боль существовала словно где-то в соседней комнате. Кажется, недавно он кричал, очень много, но сейчас была полная тишина. На удивление, она не звенела, как часто бывает, когда тишина наступает внезапно. Эта тишина была одновременно и очень плотной, чёрной материей, и абсолютным ничем, вакуумом, совершенной пустотой, без света и тьмы. Баки не дышал. Кажется, уже несколько минут. Не двигался. Не моргал. И ни о чём не думал. Чуть больше часа назад на него обрушился шквал воспоминаний. Это было похоже на то, как бывает, когда видишь сон, и вдруг просыпается сознание, вдруг вспоминаешь, что твой мир гораздо больше этого миража. В этот момент ты наконец можешь действовать во сне так, как действовал бы на самом деле. Ты снова способен контролировать свои действия в полной мере. В таком состоянии можно исправить всю ту ерунду, что натворило твоё подсознание, а если сон совсем запутался и превратился в сплошную ошибку, в таком состоянии можно заставить себя проснуться. Вот только Баки не спал. Он не мог проснуться. Хотя очень хотел. В одно единое мгновение перед его глазами пролетела его юность на войне, он вспомнил принципы, которым следовал, и страну, которую любил, людей, которыми дорожил больше жизни, и борьбу за свободу, ради которой, как ему казалось, погиб. И сразу же, в то же мгновение, он вспомнил, как запросто согласился с тем, кто он такой и за что борется теперь. Он вспомнил, как добровольно и без сомнений предал свои идеалы. А потом снова согласился с новой внушенной правдой и снова предал. И снова, и снова. И как несколько раз он чуть было не очнулся от этого затянувшегося кошмара, но был снова затянут в мутное небытие и новый кошмар. Но первое, что он вспомнил, когда куб начал действовать, это лицо человека, который стоял напротив него. Человека, которого он до сих пор не убил только по какому-то странному стечению обстоятельств. Это был Капитан Америка. Не кто-то, кто надел его костюм после печальных событий сорок пятого, а тот самый Стив Роджерс, его друг и напарник. Его самый лучший друг и самый верный напарник. Больше, чем брат, больше чем наставник. Этот человек был ему ближе и дороже, чем многим из живущих вообще суждено испытать. Единственный человек, который действительно никогда не сдавался, даже когда рисковал жизнью ради призрачной надежды спасти чудовище, готовое без колебаний смести его со своего пути, и превратить обратно в своего доброго друга. В этот момент Баки испытал невыносимую боль и ненависть, но затем освободились остальные воспоминания... Он хотел проснуться. Он хотел исчезнуть и чтобы никто никогда не видел, кем он стал. >> 5 часов после использования Куба Стив, дорогой Стив. Что же ты наделал. Ты должен был убить меня. Лучше бы ты просто убил меня. Ты всегда был прав во всём, но на этот раз ты ошибся! Эта ошибка могла стоить жизни тебе и твоим друзьям. И ради чего? Понимаешь, Стив, ты неправильно загадал желание. Ты сказал мне вспомнить, кто я такой, и я вспомнил всё то, что забывал после каждой заморозки. Всё до единого задания. Это гораздо больше и хуже, чем знает Щ.И.Т. и кто бы то ни было, уж поверь. Лучше бы ты просто убил меня. Понимаешь, Стив, больше не существует того Баки, которого ты знал. Он погребён под несколькими жизнями, полными убийств, совершенных совсем не ради правого дела. Ты хотел вернуть Баки, который убивал только тогда, когда иначе было нельзя, а получил того, который оставляет в живых только тех, кого убьёт после получения от них необходимых сведений. Если бы ты хотел вернуть того Баки, попросил бы вспомнить, кем я был в тот момент, когда полез на тот чёртов беспилотник. Может быть я, как и ты, справился бы с новыми временами. Может быть, я смог бы не верить тому, что был Зимним Солдатом. Мы бы вместе нашли тех ублюдков, которым понадобилось сфабриковать все эти документы, чтобы ввести нас в заблуждение. Тебе понравилась бы эта идея, я знаю. И даже если бы мне однажды пришлось принять правду, это было бы не так тяжело, как знать наверняка. Ты не знаешь, а я убил несколько детей. Почти все они были случайными жертвами, но одного я могу описать. Ты смог бы нарисовать его глаза перед тем, как я нажал на курок. Плохие парни в кино в такие моменты говорят что-то типа "извини, пацан!", но я ничего не сказал. Человеческая жизнь не стоила ничего. Были только приказы. А самое страшное, что я помню себя таким и ПОНИМАЮ. Это был я, и с тем, что мне внушили, согласился добровольно. Я тут припоминаю, хоть и довольно смутно, самый первый раз, когда смог проснуться после трагедии. Я не помнил кто я. Мне говорили, что мои мозги критически повреждены, как будто наполовину обмёрзли, а наполовину их сожрали рыбы, так что удивительно, что я помнил как говорить. Я помнил, как обращаться с ножом в бою, но не мог запомнить, какого цвета у меня глаза. Джеймс Барнс остался на дне моря, понимаешь? Ты откопал прах мертвеца! Зачем? Надо было убить меня, пока было не слишком поздно... >> 50 часов после использования Куба Баки всё ещё не мог спать. Вернее, он даже не пытался. Он обнаружил, что знакомое с юности место превратилось в жуткое захолустье. Городок казался почти необитаемым. Он очнулся от тяжелого мутного бреда в квартире, выставленной на продажу пару лет назад. За эти два года в неё так никто и не заходил. Он отсоединил левую руку и попытался уничтожить её. Она была символом всего, что он в себе ненавидел, и единственным, от чего мог избавиться. Но найденные в кладовке инструменты не имели никаких шансов против хитрого кибернетического устройства, и Баки почувствовал себя полным идиотом. "Ну хоть что-то осталось нетронутым в моей голове с тех времён" - ядовитая ухмылка промелькнула и пропала. Он нашёл бутылку неплохого виски и разбил её о стену сразу же после того как отпил один глоток. Даже вкус алкоголя, который он толком не успел распробовать до своей "смерти", был ненавистным напоминанием о Зимнем Солдате. Баки ещё некоторое время порыскал по квартире, но вдруг остановился рядом со столом. На столе стояла безвкусная пластиковая вазочка, какие были у всех в семидесятых. Под вазочкой была постелена кружевная салфетка ручной работы. Он видел такие же салфетки во Франции, во время войны, почти в каждом доме. Он потянулся к салфетке, как вдруг на пальцы упал свет с улицы и солнечные зайчики, отраженные от полированного металла, пробежали по стенам. Баки отдёрнул руку и задел стол мизинцем, оставив на лаковом покрытиии небольшую царапину. По спине пробежала лёгкая дрожь. И снова, как спазм. Медленно отодвинув стул, как будто с трудом, он сел за стол, обхватил голову руками и заплакал. Через сорок пять минут силы покинули его и он наконец уснул. Впервые в своей новой жизни. >> Неделя после использования Куба Баки был призраком в городе. Куб исполнил его желание и послал в городок с самыми безразличными людьми в мире. Единственного, кто поинтересовался, кто он такой и зачем приехал в их город, устроило безыскусное "Пытаюсь найти себя". Ему не задавали вопросов и, похоже, даже не замечали его присутствия, кроме моментов, когда он расплачивался в супермаркете. Баки был призраком в собственной жизни. Ему снились кошмары, хоть и не часто. Чаще всего ему снились какие-то сюжеты из жизни. Мозг всё ещё пытался справиться с огромным количеством спутанной информации, поэтому иногда Баки просыпался как будто в семидесятых, иногда в восьмидесятых, а однажды в первые секунды пробуждения он почувствовал себя снова шестнадцатилетним и жутко испугался, увидев металлическую руку у себя на левом плече. >> Две недели после использования Куба Подвал, сырость, оранжевый тусклый свет. Один охранник, салага. Руки на подбородок и затылок. Рывок! Хруст и смещение, правая рука чувствует толчок и внезапный вес обмякшего тела, левая - нет, она просто срабатывает. Слишком просто. А теперь лестница жилого дома. Рывок, хруст. Тело скатывается полтора лестничных пролёта вниз, зацепляется ногой за кованый тюльпан под перилом и так и повисает. Кровь льётся из раны, капая на нижний этаж. Уходить аккуратно, не вляпаться! Завод, покарёженные стальные листы громыхают под ногами, но это не помеха: этот парень слишком медленный. Рывок, хруст. Опережение графика на 45 секунд. Белые стены домов, морской воздух. Поворот на безлюдную улицу. Рывок, хруст. И снова подвал. Рывок, хруст. Рывок, хруст. И опять. И снова рывок, теперь левая рука тоже чувствует. Рывок, хруст. Рывок, хруст. Рывок. Рывок. Рывок, рывок, рывок!.. ...Нож к горлу. По самой поверхности кожи, медленно, чтобы она успела почувствовать, ползёт острое как бритва лезвие. Отвечай! Она смеётся. Надавливаю. Кровь сочится сильнее. Вскрикивает. Снова смеётся, посылает к чёрту и хочет податься вперёд, чтобы помочь мне убить её, но меня так просто не провести. Через час она выдала даже больше, чем было нужно. Через час ноль четыре она угасла. Вспышка выстрела! Быстро, некогда раздумывать, сильным движением слева направо. Слышен хруст гортани, кровь чуть было не попала на одежду. Можно было и не давить так сильно. Второй подоспел, удобно под правую руку. Разворот, удар в грудь, серрейтор мерзко пропилил по ребру. Теперь его сердце закачивает кровь прямиком в лёгкие. Грязная работа. Прицел на висок или шею. Хреново, но другого шанса не предоставится. Выстрел, красное пятно, паника. Чистая работа. Прицел в грудь. Охрана явно не знает, что от них требуется. Выстрел, красное пятно, паника. Чистая работа. Прицел, выстрел, красное пятно... Стоп. Это не просто красное пятно. Это кровь. Брызги, капли, целые лужи крови, заливающие ковёр, паркет, затекающие под плинтус и пропитывающие потрескавшиеся бетонные стены. Слишком много крови. Запекшаяся кровь в забитом спутанными волосами провале черепа, комочки крови на синеющих обветренных губах, кровь вперемешку с грязью на натёртых наручниками запястьях, слишком много для таких ран. Кровь на стенах, кровь на осколках стекла, кровь впитывается в землю, но её слишком много! Она подступает к ногам, но я отхожу слишком медленно, и она касается подошв. Я пытаюсь бежать, но она уже проникает в трещинки изношенных ботинок, и я чувствую как она хлюпает внутри ботинок - тёплая, липкая. О боже, нет, пожалуйста, отпустите меня! Я не должен был убивать вас! Я должен был умереть ещё тогда! Я должен был умереть!! Я должен был умереть!! "Я ДОЛЖЕН БЫЛ УМЕРЕТЬ!!!"... - прокричал Баки, резко очнувшись от кошмара. Около 15 минут он лежал неподвижно. Отдышался. Ритм сердца пришёл в норму. Пальцы левой руки разжались и отпустили искорёженный металлический край койки. Он приподнялся и очень тихо выдохнул: "Но я не умер". "Наверное, это что-то да значит." - уже мысленно добавил он, встал с кровати. Ещё через 15 минут Баки был сносно выбрит и подумывал зайти в дешевую парикмахерскую в соседнем доме. Он стоял у окна со стаканом воды в руке и смотрел на улицу, неестественно розовую от предрассветных лучей. На ней не было людей. Он вдруг подумал, что эти люди сейчас спят, но скоро проснутся и пойдут проживать ещё один день своих обычных жизней. И это возможно после всего того кошмара, который он натворил? Мир был цел, несмотря на все те отвратительные вещи, которые он мог бы предотвратить, если бы не был безразличной марионеткой. Впервые за полвека он видел окружающую действительность такой. Но Баки знал множество секретов, которые никогда не должен был вспомнить, и эти знания быстро стирали мимолётное ощущение покоя. Он не мог исправить свои ошибки и, как бы сильно ни хотел, не мог позволить себе забыть о них. Но он может разгрести большое количество дерьма. Не ради искупления, не ради восстановления своего доброго имени - оно навсегда утонуло и истлело в холодных водах океана в сорок пятом. Просто он мог бы потратить жизнь, которую ему вернул Стив, не впустую. "И всё-таки ты снова был прав, Роджерс." "Какого чёрта ты всегда прав?"