"Одуванчик в крови"

Я устал. Устал от крови, людей, которые страдают херней, вместо того, чтобы наслаждаться жизнью. Люди зациклены на мелочах, и они не видят локальных вещей. Я устал от вечности. Каждый день видеть одно и то же, чувствовать тот самый вкус, дышать одинаковым воздухом.. Они стали для меня бесцветными, я уже не различаю запахи, не из-за ран, а из-за привычки… Единственное, чему я рад – жертвоприношения Джашину, кровавые мессы над безбожниками, осознание, что они скоро предстанут пред судом Великого… -«Хидан, ты идешь?» Какузу. Напарник со стальным характером, крепкими нервами, и сильным телом. Ксо, нечеловечески сильным! Чаще всего он молчит в эту свою тряпку на лице, которая скрывает милые швы на уголках рта. Мне они нравятся. Такое ощущение, что Какузу улыбается, несмотря ни на что. Хидан запрокинул голову в мутное небо, которое вот-вот раскроется для извержения тяжелых капель на головы путников. Какузу уже получил деньги за пойманных детей работорговцев из Скрытого Тумана, один влиятельный шиноби нашел повод их шантажировать. А деньги... Грязные они, или нет, деньги всегда остаются деньгами. Свинцовое небо тяжелело тучами еще утром, когда Хидан привел во двор Дома шиноби последнего ребенка. -«Ты посмотри, что за нахуй! Всю неделю тишь да гладь, сухо, как в пустынях Деревни, Скрытой в Песке, ни ветра тебе, а теперь душ! Джашин-сама, да будешь ты благодатен!» Хидан провел рукой по сальным волосам, предвкушая блаженную жидкость на свою голову. Раскат грома, казалось, вышиб барабанные перепонки. Небо откашлялось и выплюнуло вниз добрый поток воды, разом, ливень закрывал стеной все вокруг, уже в нескольких метрах видимости… Альбинос мотнул головой, окатывая напарника волной брызг, и лишь мягко заулыбался: -«Хорошо-о-о»… Какузу стянул маску, и снял плащ с ярко-красными облаками. Загорелая на многочисленных полях битв кожа, в шрамах, слегка обветренная, всеми нервами раскрылась тяжелым каплям. Спина явственно чесалась, а это признак того, что надо бы выпустить на волю четыре «души» - так он называл свои маски. Тентакли внутри его тела сбивались в поток нитей, шерудя под кожей желваками, это противно щекотало… -«Смотри, смотри, что я нашел! Тут можно переждать, иначе я нахрен отказываюсь месить эту жижу под ногами! Ну, если только ты меня не понесешь, Какузу-чан, не понесешь ведь, а?» Хидан разразился хохотом. Действительно, его белая рука метнулась в сторону раскидистого дерева с широкими листьями. Дуб. Огромный дуб. Что же, неплохо, Хидан. Под деревом оказалось довольно сухо. Какузу растянул плащ на земле, между «просветом» двух огромных корневищ. Немного посгребая опавших листьев, и веток вокруг, он развел огонь. Жрец расположился напротив, развалившись на земле. Он крутил в руке кол для жертвоприношений, присвистывая неясную мелодию. Какузу навострил слух: «Ла-ла, ла-ла, птица летела, ла-ла, ла-ла, покой уносила, в края дальних сражений, и странных людей…» Голос, сильный, завораживающий, такой красивый… -«Какузу, хрен зашитый, чего ты на меня вылупился? Небось, влюбился?» Он всегда портит хорошее настроение. Всем. -«Что это за песенка?» -«Да фиг его знает, сколько я себя помню, преследует в воспоминаниях. Похоже на какую-то народно-клановую песенку. Или гимн. Хер разберешь». -«Что-то я ее впервые слышу». -«А че я обязан перед тобой отчитываться, ты мне не мать родная, урод красноглазый!» Хидан нахохлился, и отвернулся от костра. Молочно-белая спина, еще не высохшая после дождя, на ней видны серебристые дорожки капель… Так много грубости в этом красивом и совершенном теле! Какузу покачал головой. Пришлось снять рубашку, и выпустить души, неприятная щекотка уже досаждает, а тело клонит в сон. Засыпав огонь землей, он отвернулся от пепелища, и погрузился в сновидения. Ледяное прикосновение заставило выпасть из сна. Что-то или кто-то касались его щеки, чуть вздрагивая. Резко повернув голову, отступник Скрытого Водопада обнаружил рядом с собой.. Хидан? Что за? -«Я замерз. Давай разведем костер, что ли, или я заболею нахуй…» -«Ты ж бессмертен!» -«Это не лишает меня таких низменных мерзостей, как болезни. Банальная простуда меня доведет до каления, Какузу, ну давай зажжем этот чертов огонь!» -«Могут увидеть враги, я не хочу рисковать». -«Блять, да какой хрен тебя не заметит, ты храпишь, как бешеная лошадь! Какууузууу….»,- Хидан кутался в плащ. -«Вот тебе за то, что ходишь с голой спиной, наглец… Что с тобой делать… Черт, иди сюда...» Какузу развернулся к нему, подвинувшись на плаще, протягивая к альбиносу руку. Что еще делать с этим идиотом, который никогда не слушается? -«Я??? Чтобы я лег рядом с тобой??? Со здоровым грубым мужиком??? Какузу, ебать, за кого ты меня держишь?! Какого нахуй я.. Я лучше замерзну, чем лягу рядом, козел!» Бранный поток слов все льется, и льется из его губ. Надоело. Просто хочется спать… Какузу молча притягивает брыкающегося напарника к груди, сжимая в объятия, и снова проваливается в сон… Кап. Кап. Кап. Что за… Кап. Кап. И такое интересное чувство, будто держишь в руках котенка, который дышит тебе в щеку… КАП. Какузу раскрыл глаза. Почти одновременно раскрылись глаза напротив, но чуть ниже уровня его собственных. Глаза, цвета малины на снегу. Хидан. Хидан? Он все еще рядом? Капанье рядом ознаменовалось стекающими каплями с листьев дуба. Обладатель малиновых глаз молчит, и только пристально смотрит на Какузу. Вцепился в рубашку горячими пальцами… Какузу ослабил объятия. -«Сильно зажал? Я не ощутил, очень хотелось спать… Дышишь нормально?» -«Со мной все хорошо… Я просто не привык к такому обращению…» Хидан заерзал перед напарником, чуть поежившись. Почему-то ему стало так хорошо… Альбинос прильнул носом к щеке Какузу, крепче сжав в руке ворот его рубахи. Какузу же не было, что ему ответить. Этот бранящийся парень, красивый, как бог, преданный своей религии, и помешанный на убийстве, как последний маньяк.. Как к нему относиться? Отступник Водопада еще раз прижал Хидана к груди, и чуть слышно прошептал тому в ухо: -«Вставай. Нам пора. Не валяться же тут целый день». Притихнувший Хидан наконец отпустил его ворот, сел на корточки, и растянулся в блаженном потягивании, широко раскинув молочно-белые руки. Лес заливало ослепительное солнце. Пробиваясь сквозь листья, оно рисовало невообразимо прекрасные рваные пятнышки света на теле жреца, вспыхивая фонариками зайчиков… Хидан легким движением забрал волосы назад, чуть улыбаясь, и поглядывая на Какузу. -«Какузу-чан, ну что ты уставился на меня, как на свою девку? Подымай свою задницу, мой теплый товарищ, нам еще к Акацуки тащиться, лично к Нагато. Какузу, не тормози, бля! Мне еще молиться!» Улыбающийся белолицый парень легко вскочил, на ходу напяливая плащ, и прилаживая на пояс косу. Теперь нужно спешить за ним. Какузу вобрал под кожу уже давно послушно сидевших на нижней ветке душ. Нагато не зря выбрал именно этот лес для убежища Акацуки. Деревья тут огромные, до трех-четырех метров в диаметре, корневища спутаны замысловатыми узлами, полог скрыт от жарящего солнца покровом из густых крон, и лиан, а живности тут… Однако, встречались редкие группы отважных, но безрассудных, которые терялись, и были обречены на верную смерть. Либо от когтей зверей… Либо от косы Хидана. Сегодня жрецу повезло – нукенины наткнулись на шайку воров, которые решили сократить переход между деревнями, двинувшись в лес. Это было ошибочным выбором. Хидан все так же яростно размахивал косой, выкрикивая вслед убегающим ворам выражения пообидней, и повызывающей, дико и истошно хохоча, словно древний бог смерти… Ах, да, Хидан ведь со своим вездесущим Джашином… Булькающий клекот в его груди, а затем поток исторгаемой крови из раны… Скольких бы ты не убил, видеть это зрелище с настолько живым человеком, как Хидан, было как минимум странно. Но и интересно. Втыкая в себя ритуальный кол, насквозь протыкая сердце, бормоча неизвестные молитвы старому, как мир, кровожадному богу, он закатывал глаза в экстазе от боли. Боль была его оргазмом, его истым наслаждением… Это садо-мазохистское зрелище всегда захватывало Какузу. Отчасти, он боялся: а вдруг в следующий раз кол навсегда останется торчать в сердце напарника? Вдруг он не поднимет руку, и больше не выдернет из себя острие, и не скажет нечто грубо-матерное? Какузу следил за жрецом. Тот же напротив, показательным актом искусного актера со всей безумной и присущей лишь ему любовью, вгонял в себя либо косу, либо колья, поглядывая на Какузу. Зачем? Это не хвастовство, не соперничество. Какузу не смог бы поклоняться Джашину из-за такой ерунды, как бессмертие, и эти церемонии. Только если бы Джашин не платил бы ему за службу. А вечность.. Можно достать новое сердце. Хидан с чавкающим звуком выдрал из себя кол. Вид у него был потрепанный, но довольный. Увы, даже речи не было о том, чтобы нукенины куда-либо двигались – жрец переусердствовал, и потерял слишком много крови. Да и все равно день уже сходил на вечер. -«В тот момент, когда твои ритуалы придают тебе сил, меня они убивают. Долго. Кроваво. Столько сил зазря…» -«Мать твою, атеист продажный.. Что значит, зазря? Я многим обязан Великому Джашин-сама, это моя ничтожная дань в Его властвование. И когда-нибудь Он примет меня к Себе, и я воссяду на трон правления рядом с Ним, да-да!» -«Да ты уже задрал меня со своим Джашином…» Взбесить ярого фаната очень легко. Пунцовый от злости, Хидан уже размахивал косой у лица Какузу, тот лишь успевал отбивать атаки затвердевшей ладонью. -«ДА ЧТО ТЫ ПОНИМАЕШЬ В ЭТОМ, КУСОК ГОВНА! Я ВСЮ ЖИЗНЬ ПОСЯГАЮ СЕКРЕТЫ ЖИЗНИ ВЕЛИКОГО ДЖА…» Он не договорил. Тяжелая ладонь откинула косу вбок, а другая заткнула ему рот, накрыв пол-лица. В мгновение, осторожный Какузу превратился в быструю тень, и вот, Хидан уже лежит на земле, под ним, бранясь в руку, и пытаясь спихнуть широкоплечего напарника. Пара точных ударов под ребра ослабевшего жреца – и тот уже безвольно обмяк. Какузу словно глинобитная стена, а уплотнив свое тело, он схож чуть ли не с камнем, или металлом. Бок тяжело, но приятно заныл, а двигаться, тщетно пытаясь выбраться из-под Водопадника, надоело. -«Тьфу. И че ты мне сделаешь, а?» -«Не знаю». -«Кретин ты, Какузу. Нравлюсь – так и скажи, нехуй зажимать!» Хидан снова разразился хохотом. Красивое белое лицо под запекшейся кровью, кожа гладкая.. Тьфу, скотина соблазнительная. Однако Какузу сжал плечи напарника, и закрыл ему рот самым настоящим, глубоким поцелуем. Даже непонятно для самого себя. Тот заткнулся, выпав в ступор, но даже не стал сопротивляться. Напротив, его язык начал отвечать взаимностью на проникающий язык Какузу. Глаза закрылись как-то самопроизвольно… Что он делает.. Здоровый мужик, латанный-перелатанный, мерзкий финансист, грубый убийца.. Откуда в нем эти чувства? Но Какузу лишь сильнее вжал Хидана в землю, впиваясь в его бледные губы поцелуем, сродни глотку воды в засуху…Что-то внутри Хидана проснулось. Не то, чтобы нежность.. Трогательность.. Нет. Этому чувству не было названия, но родственным ему было лишь Доверие, и Преданность.. Хидан обвил широкую шею напарника белыми руками…Шок. Никогда бы он не подумал, что ему станет дорог этот жлоб с несносным характером.. Впрочем, таким же несносным, как и у него самого. Какузу сел верхом на альбиносе, неспешно размыкая горячий поцелуй. Хидан приоткрыл глаза. Что.. Что? У альбиноса встал. Какузу ухмыльнулся – видно, бранящийся напарник лишь на словах измывается. Обладатель малиновых глаз схватил его за ворот, и притянул к себе, сжимая в обнимках… Хидан.. Хидан.. Что ты со мной делаешь… Рука скользнула по окровавленному белому телу, тщательно обрисовывая каждую мышцу, каждую впадинку, и выемку.. Совершенное молодое тело… Прохладные пальцы скользят под плащ, и расстегивают его, пробегаются по швам на плечах, и заставляют скинуть накидку.. Правильно ли это? Нет. Естественно? Ни в коем случае. Но почему тогда? Из-за его характера. И сущий бес, и верный напарник. Он может послать такими методами, что знающие проклятья и брань уши позатыкают. Но он всегда следит за тобой на поле боя, спрашивает состояние, ревностно оберегая от ран. Странно... -«Какузу-чааан, а ты, однако, извращенец». -«Будто бы у тебя не стоит, а?» Какузу улыбался в ответ на улыбку напарника. Впервые за долгие годы. Швы в уголках рта мешали, но улыбка получилась. Он скинул плащ, и уже довольно растянутую рубаху (да, спасибо, Хидан, она двадцать рё стоит!), и теперь покрывал поцелуями запятнанную кровью шею Хидана. Тот лишь запрокинул голову назад, закрыв глаза, отдаваясь новым, неожиданным наслаждениям. Какузу нащупал рану в его груди, и медленно запустил в нее указательный, и средний палец. Хидан отчаянно искал боли. Отчаянно любил ее. Какузу это знал. Движение пальцев заставило его выгнуться, слабо вскрикнув, жрец слегка нахмурился, но тут же расслабился в томном наслаждении. -«Не останавливайся. Я хочу боли. Я хочу боли от тебя, ублюдок.»,- голос, будто в трансе… Отстраненный, глубокий, но без хрипоты, «я хочу тебя. Слышишь? ХОЧУ!» Безумный взгляд впился в Какузу, но во вспышке этих глаз был огонек похотливого требования. Хидан никогда не пробовал ласк женщины. Какузу не знал, было ли это еще одним идиотским законоположением кровавой религии, или же личным решением жреца, но… Ксооо, его радовало, что он будет у Хидана первым. Эта мысль заставила правую руку сжаться, расширяя рану в груди напарника. Тот лишь тихонько взвыл, вскидывая брови, и извиваясь в конвульсионном наслаждении. Водопадник содрал с него свободные штаны одним резким рывком, и вынул пальцы из раны. Хидан раскрыл глаза. Опустил руки, широко раскинув их в стороны. Беззащитная поза полной покорности. И он наслаждался этим. Брюнет скользнул по торсу альбиноса, спускаясь к низу живота, пока не обхватил рукой вставшее достоинство жреца. Хидан напрягся, сосредоточив внимания на глазах Какузу. -«Все хорошо». Какузу скользнул рукой вверх-вниз по стволу его члена, медленно, постепенно ускоряя темп. С каждым разом все жестче, жестче, сжимая его в сильной руке. Сознание Хидана помутилось, и он лишь тяжело дышал, прикрыв глаза левой рукой. Какузу остановился, пришлось избавиться от лишней одежды, кинув ее к остальным вещам. Настойчивым движением он развел ноги Хидана еще шире. Неужели он это делает… С мужчиной? Когда это было в последний раз с женщиной? Наверно, тогда еще не было самого Хидана. Брюнет неспешно проник в тело любовника сначала двумя пальцами, аккуратно двигая ими, затем добавил еще один, заставив Хидана поморщиться. -«Больно?» -«Не то, чтобы очень… Непривычно». -«Хах, ну еще бы». Какузу оставил попытки растягивать напарника, и почти диким рывком вошел, доставив себе, казалось, куда большую боль. Альбинос зашипел сквозь зубы – достоинство Какузу было далеко не маленьким, к тому же, также покрытое швами и шрамами. Причину швов он понял уже в следующее мгновение – примерно посередине член Водопадника рассоединился, выпуская клок тентаклей. Нити разъяренными змеями оплетали член своего хозяина, увеличивая его в размерах, все больше, и больше растягивая тугое кольцо ануса блондина, безостановочно, пугающе… Дикая боль пронзала его тело, кровь теперь струилась и по ногам, (во мне еще осталась кровь?), и какая-то часть этой красной жидкости пульсировала в висках похотливым желанием. Какузу грубо имел Хидана, входя в него на всю длину ставшего кола, без передышек, больно ударяя телом о белый таз жреца. Тот тяжело дышал, продолжая подвывать от нестерпимой боли, все его тело то сводило судорогой из наслаждений, то кидало в озноб, или жар, в голове проносилась лишь одна мысль, как маленькая, похотливая шлюшка, желающая угодить господину – ему нравился Какузу, и сейчас он был готов отдаться весь, самозабвенно исполнить любое его желание. Чего бы никогда не случилось в другой ситуации. Но эти сильные руки, грубо обхватившие талию, эти поцелуи обветренными губами, и ощущение тентаклей внутри, которые, казалось, рвали низ живота в клочья, ощущение проникающего внутрь члена этого мужчины… Боль, могучая боль от нереальных наслаждений… Когда напарник уже почти кончил, Хидан схватил ритуальный кол, и с силой вогнал его себе в грудь. Кровь и боль перемешались с наслаждением и оргазмом, отразившись удивлением в глазах Какузу. -«Зачем?» -«Что «зачем»?» -«Зачем ты сделал это? Ты и так ослаб». -«Я.. Я не знаю.. Захотелось… Какузу.. А, Какузу.. Я теперь точно не могу идти…» Какузу вытер блестящее на солнце тело, и обтер напарника, стряхивая с него пыль, и удаляя кровь. Помог подняться, и легко перебросил Хидана через плечо. -«ЭЭЭЭ!!! Какого хера, мы так не договаривались! Какузу! Какузу, поставь меня на землю, черт бы тебя побрал!» -«Я быстрее тебя донесу, нежели мы снова будем ждать ночи, пока ты окрепнешь. Так что заткнись, Хидан». Имя напарника он как-то смачно протянул, наслаждаясь каждой буквой, как казалось. Хидан надул губы, и подпер голову рукой, опершись локтем на одну из масок на спине Какузу. Но ему была приятна забота о себе, о, да.. Какузу и впрямь дотащил его на себе до убежища. Их никто сейчас не увидит: Кисаме и Итачи на задании, Дейдара и Тоби в городе, а Зетсу… Скорее всего, он наблюдает за очередным объектом для поимки. Хидан может быть спокоен – его честь брутализма и отчаянности не пострадала. Теперь же их потасовки иногда заканчивались не только драками и криком, но и постелью. Когда Хидан брал инициативу в свои руки, чтобы специально позлить Какузу, оседлав его, и похотливо шепча тому на ухо что-нибудь неприличное, или же когда Какузу заломает его, и нещадно оттрахает, больно сжимая тело. Но в каждом половом акте было неизменным одно – увечья, которые наносил себе жрец. Он протыкал себя кольями, вилками, резал ножами… Один раз даже проткнул себе глаз. На вопросы, зачем, он лишь тяжело вздыхает, и поясняет, что так он ощутил еще больше, еще грубее.. Наконец, это надоело Какузу. Когда же Хидан в очередной раз достал его, и уже лежал в постели под ним, Какузу схватил жреца за запястья, и чуть слышно сказал: -«Не вздумай делать с собой что-либо». -«Почему эт?!» -«Ты потом поймешь». Какузу горячий и в обычном состоянии, его пять сердец разгоняют дикий оборот крови в теле.. Но в постели он просто раскаляется, его почти невозможно коснутся… Хидан опять на пределе. Почему он решился на такое с этим человеком… Которого и ненавидит, которого и оберегает? Он потянулся за колом, практически подойдя к черте наслаждения, однако раскаленная рука остановила его. -«Нет, Хидан. Просто попробуй так». Изумленные малиновые глаза сверлили его взглядом. Однако, Хидан опустил руку, и блаженно впился в бицепс Какузу. В следующее мгновение он так сжал эту горячу руку, что даже Водопадник взвыл, но… Нет, он никогда не ощущал такого… В такие моменты ненависть к Какузу улетучивается… Они лежали рядом, и просто молчали. Слова.. Что эти слова сейчас дадут, если каждый из них ощущал другого?... Но это тоже имело свой конец… Хидан, нет, нет, куда он тебя уводит, этот сопляк…Я не смогу тебе помочь, если что.. Хидан… ******** Будь ты проклято, Эдо-Тенсей. Будь ты проклят, Кабуто. Я только отдохнуть лег уже… Четвертая война шиноби. Итачи-сама, и вы тоже? Я думал, вы не умрете… Приходится пробираться через лес Нара. Действие техники ослабло, теперь на душе спокойней… Бывшие Акацуки перепрыгивали с дерева на дерево. Внизу земля была перелопачена множествами взрывов, обнажая корневища деревьев, и грибницы разнообразных цветов. Земля цвета крови... Какузу осекся… Что? Что-то белое мелькнуло внизу, под тонким слоем дерна. Время еще есть. Его пропажи пока не заметят, а вернуться он успеет, да, успеет… Какузу принялся разгребать землю.. Еще чуть-чуть… Да, он знал, он был уверен – это Хидан.. Почти обескровленное тело, слегка в ожогах, но не тронутое червяками и животными… Он сложил каждую часть тела альбиноса на нужное место, и бессильно осмотрелся – он больше не владел Джионгу. Нити безвольно существовали в его теле. Брюнет залез пальцами под один из швов на своей руке, и выдернул небольшой клок тентаклей. -«Я не смогу больше помогать тебе в бою. Теперь ты должен учиться этому сам. Мне хватит сил на активирование их в твоем теле…» С этими словами он вживил тентакли Хидану под сердце, и сел перед ним на корточках. Сложив печати, Какузу еще довольно долго сидел, удерживая технику в поле тела напарника. Наконец, одна из нитей слабо колыхнулась наружу. Еще одна. И еще…Нити разрастались, сшивая оторванные части тела, сплетаясь в узлы, и вытягиваясь, будто змеи. Нагое белое тело стало испещренным жуткими швами, но техника действовала. Какузу подвинулся к лицу альбиноса, и склонился над ним. -«Только не умирай, идиот. Тебе еще рано»…. Какузу надавил на молочно-серую яремную ямку. Хидан тут же скривился, и прокашлялся. Жив. Этот гад жив, не смотря ни на что. Водопадник выудил найденный амулет Джашина, и завязал его на шее напарника. -«Что за…» Осипший голос, как сухой лист. Ему бы воды, но Какузу не сможет сейчас помочь… Только живи… Открой глаза, мать твою.. Ты же не можешь вот так просто сдохнуть… -«Ка… Какузу…»- он с усилием разлепил глаза, щурясь от солнца. Какузу подвинулся, чтобы лицо напарника было в тени… «Какузу, ах ты засранец, я было, думал, что мне конец»… -«Что же, я тебя брошу? У тебя не хватило мозгов беречь себя, так хоть я…» -«БЛЯЯТЬ!!! Что ты со мной сделал? ЧТО ЭТО?!» -«Что?» -«Мое тело, оно, в нем.. В нем змеи? Скорпионы? Какузу, ты решил поиздеваться надо мной? КАКУЗУ!!!!» -«Нет, осмотрись..» Хидан с трудом приподнял голову, но тут же оставил эту попытку. Какузу помог ему приподняться. -«Я вижу только швы..» -«Позже ты поймешь сам. А сейчас мне некогда.» -«И куда же ты надумал тянуть свой зад без меня?» -«Этот год выпал нам ребром. Извини, Хидан. Дальше ты сам как-то». -«Какузу… Какого.. Ты ледяной, как сугроб.. Твои глаза…» -«Я не смог оправдать твои надежды, что именно ты меня прикончишь», - водопадник улыбнулся. -«Козел.. Ах ты..» -«Молчи, и набирайся сил… Тебе предстоят большие дела. Но, я тебя прошу.. Не используй Эдо-Тенсей по отношению ко мне..» -«Ублюдок». -«Мы встретимся когда-нибудь перед Вратами в обитель Джашина». Какузу улыбнулся. Он еще раз, еще в последний раз притянул к себе обессиленного Хидана, сжав в объятиях, и последовал за ушедшей вперед группой Широ Зетсу, оставив жреца в окровавленных одуванчиках. Набираться сил, и мстить.