Раз. Два. Три. Ты уходи.

Раз. Шериф Стилински понимает, что это неправильно. Он же сам полицейский, черт возьми. Сколько у него уже было дел, которые связаны с маленькими несовершеннолетними девочками, которые не могут постоять за себя, и взрослыми, огромными мужиками, которые одним только движением своей руки могут опрокинуть на спину человека, который хоть немного не угодил. И дела эти он раскрывал. И порой, даже со слезами на глазах, пропускал пару рюмок виски, еще раз изучая дело. Уже в десятый, пытаясь найти новую зацепку. Правда это всегда происходило дома. На работе он не пил. Он вновь натыкался на те же самые слова и показания. Перед глазами то и дело всплывали беззащитные девушки, которые тогда сидели в его кабинете, ерзали на стуле, бросали недоверчивый взгляд в его сторону, и рыдали даже через недели, без возможности оправиться от того, что случилось. У некоторых уходили месяца, чтобы хоть немного придти в норму и успокоить быстро бьющееся сердце при виде противоположного пола. А сердце ведь билось от страха. И он проклинал их обидчиков, хотел посадить всех. Но это не всегда получалось. Тогда он проклинал и себя за то, что у него еще одно нераскрытое дело и еще одна мразь до сих пор разгуливает где - то на свободе, подлавливая в темном переулке очередную жертву, и быстро вдалбливая ее в кирпичную стену дома. Закрывая рот рукой, чтобы не было ни крика о помощи, ни какого - либо писка, ни мольбы о пощаде. " Мразь на свободе. " - именно так говорит он. Два. Ну а что, если все это происходит по обоюдному согласию? Что, если не против ни он, ни она? Тогда это не считается преступлением, ведь так? И никто не будет осуждать? Хотя, если знаешь уголовный кодекс, то ты никак не выкрутишься. Даже перед самим собой. Меньше мыслей, меньше раздумий, которые убивают. Она была согласна, он был согласен. Оба были согласны. И обоим было хорошо. Но она, мать её, подруга Стайлза! Его одногодка. И это равносильно тому, что ты в своих собственных эротических фантазиях представляешь своего же сына. Три. В короткой юбке, которая оголяет стройные ноги, и своей привычной рубашке в клетку, Эллисон медленно выходит из душа. Она останавливается на пороге у входа в зал и сладко потягивается. На ее лице улыбка. И, кажется, она счастлива. Так же счастлива, как и те некоторые утра до этого, которые она проводила рядом с Джоном, то и дело в голове прокручивая мысли о жаркой ночи. Ей нравится чувствовать на своей талии сильные руки. Ей нравится, что ее могут защитить. Ей нравится, что он старше чем она в несколько раз. Ей даже нравится, что у него есть пистолет. Тяжелый и холодный. И наручники. Стальные. Да что уж скрывать, ей вообще нравятся мужчины в форме. Они всегда ее привлекали. Особенно он. С ним можно чувствовать себя уверенно. Порой даже слишком. Арджент была согласна даже на то, чтобы не афишировать происходящее между ней и шерифом. Это нельзя было афишировать, именно так он сказал ей. Да и она сама это знала. Ему были не нужны проблемы на работе, а ей - в школе, и, тем более, с отцом. Она ужасалась и ее тело бросало в дрожь, от одной лишь мысли о том, как бы отреагировал ее любимый папочка, который узнал, что его дочь, вот уже на протяжении нескольких недель, трахает мужик его же возраста. Безжалостно вколачивая в постель и наслаждаясь мольбами о том, как ей хочется еще. Пожалуй, сначала бы он испытал шок и нервное потрясение, равносильное тому, когда ты был на волосок от смерти, но в последний момент тебя что - то спасло. А потом бы он застрелил Стилински. Застрелил серебряной пулей, как обычно застреливает нечисть. - Уходи, Эллисон, - тихо произносит мужчина, поднимая глаза на юную красавицу, - скоро должен придти Стайлз. И если он увидит нас вдвоем с тобой, в столь ранний час, то не поймёт. - он улыбается своей привычной тёплой улыбкой и поднимается с дивана. Медленно направляется к брюнетке и обвивает ее тонкую талию своими натренированными руками. Кажется, что она настолько худенькая, что скоро сломается под его крепкими объятиями. Кажется, что он может обхватить её осиную талию двумя своими руками, переплетая пальцы у неё за спиной. Точеная фигурка Эллисон сводит его с ума. - Хорошо, Джон. Я уйду. - также тихо произносит она, наслаждаясь свежим и слегка головокружительным ароматом его парфюма. Сам же шериф в это время зарывается в её волосы лицом, и вдыхает запах сладких духов, которые отдают вишней и одновременно запахом лета. Да, у любого времени года есть запах. Он легонько улыбается, понимая, что это те духи, которые он подарил ей пару дней назад. Они ей понравились сразу, и Элли в тот же момент уведомила Стилинки о том, что у него отличный вкус. Отличный вкус не только в выборе женщин. Прощальный поцелуй. Пальцы рук переплетаются, она становится на носочки, а после, резко отстраняется, и быстрым шагом направляется в сторону двери. В последний раз оборачивается, улыбается, дарит воздушный поцелуй и скрывается за деревянной дверью. Еще одна страстная ночь и сладкое утро, которые дарят хороший день.