Who's gon' run this town tonight?

Когда это случается в первый раз Энтони не паникует, не бьется в слезной истерике, опровергая скупые факты Джарвиса. Ему не хватает воздуха, и он теряется, не понимая происходящего. - Паническая атака? У меня? Во второй все происходит достаточно быстро, хоть Старк и успевает расколотить ужасную на вид и по цене китайскую вазу. Пеппер с экрана монитора натянуто улыбается, глядя, как обессилевший эмоционально Тони ковыряется в полезно-отвратительной диетической бурде. - Эта ваза никому не нравилась; ума не приложу, как я могла ее купить. Затем он, безучастный ко всему, уничтожает документы по собственному проекту и смотрит на редкость отвратную игру «рейнджеров»; ему трудно дышать, будто совсем не хочется. Комментатор заходится яростным: - Удаление, двадцать седьмой номер команды «Нью-Йорк Рейнджерс», Райан Макдона!.. Паника преследует его; Тони бежит от нее, скрывается за работой, скрупулезно собирая сорокового Марка. Приступы настигают его за сборкой, отчего он роняет инструменты, не в силах двинуть рукой, за очередным просмотром игры, когда он не слышит криков комментатора и инстинктивно подтягивает ноги к груди, пытаясь защититься от чего-то. А затем и после собрания в штабе Щ.И.Т.а, когда Старк с ужасом смотрит на свои окровавленные руки. Он моргает, раз, другой, и наваждение пропадает. Какой-то агент деликатно стучит в дверь, интересуясь, все ли в порядке, и Тони, скрывая глаза за очками, хлопает его по плечу. Его мысли путаются, завязываются в гордиев узел, дыхание перехватывает жесткой удавкой. Старк заглатывает антидепрессанты, как леденцы, нервно шутит и с каждым разом выбирает все более темные линзы очков, чтобы никто не видел покрасневшие от бессонницы глаза. Главной в его жизни становится паника. Пеппер ежедневно инструктирует его из Вашингтона, предлагает отправить Хэппи в Нью-Йорк. Энтони только отмахивается и врет, что идет на поправку. Фьюри загадочно хмыкает и вновь не включает его в список, предоставляя возможность Бартону развлекаться в одиночку на зачистке. Только Роджерс, промолчавший две недели, идет в прямое наступление, однажды будничным тоном сообщая: - Насколько я знаю, нервные расстройства эффективно лечатся. Хотя я, конечно, не специалист. Твои панические атаки мешают. - Я не подвержен, - язвительно отрубает Энтони, - никаким паническим атакам. Тем более нервным расстройствам. - Ну да, - неожиданно легко соглашается Стив. – Конечно. Все эти антидепрессанты совершенно не для тебя. Может, Фьюри забыл? – Капитан рассматривает коробку с таблетками, пожимая плечами. – Да, пожалуй, что он. В последнее время он сам не свой, Коулсона убивает каждые пять минут. И уходит, оставляя Старка задыхаться от бешенства. Случай повторяется еще дважды – Тони каждый раз огрызается, разбивая злые усмешки о ледяное, словно только из Арктики, спокойствие Роджерса. Стивен отмалчивается, точным замечанием оставляя Старка без слов в немой злости и удивлении – и когда только капитан научился давать сдачу? Бартон, проходя мимо, хмыкает: - Ну, он тебя уел, признай. – И Старк скрипит зубами, признавая свое невольное поражение. Главной в его жизни становится ярость. - Ты в команде, - четко проговаривает Стив. – Мне не все равно, потому как ты подставляешь под удар не только себя. - Так значит я покину ваш чертов балет! Отправлюсь в сольное плавание! Энтони зол, он на пределе; в чем-то это даже хорошо, ведь когда в крови бурлит гнев, страх не накрывает его десятиметровой волной. - Ты этого не сделаешь, - тихо говорит Роджерс. - Посмотрим, - усмехается Старк. Он уезжает на следующий день, оставляя Нику колючее сообщение и останавливая ремонт башни. На самом деле Энтони хочет сравнять ее с землей, уничтожив воспоминания из недавнего прошлого, которые с каждым воздушным километром наваливаются все сильней. Старка трясет на высоте девяти тысяч метров от земли. Его кидает в холод; обеспокоенная стюардесса в третий раз что-то повторяет, но он не слышит. В Вашингтоне стоит жара, но Энтони запахивает куртку плотнее, опускает жалюзи в доме, спускается под землю, запираясь от всего мира. Он снова садится за работу, которая прерывается приступами, и неделю не проверяет почту. Телефон молчит, поставленный на автоответчик; Пеппер все равно предпочитает проверять его лично. Главной в его жизни вновь становится паника. На автоответчике, среди бесконечных звонков от Роуди, Хэппи и пары язвительных ответов от Фьюри одно-единственное сообщение, которое Энтони прослушивает в тишине собственного отчаяния. Одно-единственное сообщение, которое наверняка стоило отправителю всей его чертовой национальной гордости. «Вернись».