Ободранный человек

УЗНИК ТЕМНОЛЕСЬЯ

Миновав несколько лестничных ступенек, ведущих на верхний этаж замка, Аша поднялась в покои, которые находились в конце темного коридора. Толкнув дверь, она переступила порог. Маленькое помещение больше напоминало келью. Одинокий комод в дальнем углу, пыльный гобелен на стене со стертым изображением какого-то рыцаря, стоящий посередине стол и два грубо сколоченных стула. В комнате было лишь одно окно, не запертое ставнями и выходящее на лестные окрестности замка. В вечерних сумерках помещение тускло освещалось лишь одной догорающей свечой, расположившейся на столе вместе с глиняным кувшином воды и стаканом. На постели, вплотную прижатой к стене, противоположной той, где висел гобелен, лежал человек. Из-за седых волос и донельзя костлявого сложения, на первый взгляд, его можно было принять за старика. Но это был далеко не старик. Этому человеку было лишь двадцать лет. Аша приблизилась к кровати с деревянной миской в руках и присела на краешек. Человек, лежавший на постели головой к стене, вздрогнул и повернулся. Кажется, он дремал. Но малейший шорох, донесшийся до его обостренного слуха, моментально заставил его пробудиться и вскочить. В его полубезумных, заплывших карих глазах читалась смесь страха, боли и усталости. Все его бледное лицо было испещрено синяками и кровоподтеками. - Тише, Теон, - прошептала девушка, - Это всего лишь я. Какое-то мгновение человек, которого Аша назвала по имени, молча сидел и смотрел на нее немигающим взором. Затем, видимо, успокоившись, со стоном откинулся обратно на подушку. - Тебе надо поесть, - сказала девушка, мешая деревянной ложкой горячий наваристый бульон в миске, - Ты еще очень слаб. - Я не хочу, - хриплым, безжизненным голосом отозвался Теон Грейджой, глядя перед собой куда-то в пустоту. - Я сказала, надо, - строгим, не терпящим возражений тоном произнесла Аша, настойчиво поднося ложку с бульоном к потрескавшимся губам брата. Повелительный тон произвел на него ошеломляющий эффект. Он испуганно посмотрел на девушку, тотчас открыл рот и принялся послушно принимать пищу. В желудке заурчало. Запах, как и вкус, был просто потрясающий. Он не помнил, как давно ему доводилось пробовать столь изысканное блюдо, как горячий суп с мясом и луком. Ему было больно жевать. Больно глотать. Губы кровоточили и саднили, несколько зубов отсутствовало. Но он заставлял себя. Потому что понимал – только так он сможет выжить. Кроме того, вкус был настолько изумительным, что пробудившийся аппетит помогал ему справляться с болью. Скармливая Теону ложку за ложкой наваристого бульона, Аша не могла не видеть, как ему тяжело. А в тот момент, когда она требовательно заговорила с ним, он весь аж сжался от страха. «Бедный Теон», - с грустью подумала девушка, дожидаясь, пока тот прожует и проглотит очередную порцию горячего супа, чтобы протянуть ему новую, - «Что же он с тобой сделал. Ты был таким красивым, таким веселым… А стал… А стал…» На миг Аша отвернулась, не в силах более смотреть на то, во что превратился ее любимый брат. Меж тем, Теон чуть приподнялся на локтях и подался вперед, открыв рот, с явным намерением доесть приготовленный для него бульон. Девушка, заметив это, вновь повернула голову в его сторону и, тепло улыбнувшись, помогла брату доесть то, что оставалось в миске. После чего поставила ее на стол, вынудив деревянную ложку совершить полуоборот и дважды удариться о края опустевшей глиняной емкости. Ослабший и подкрепившийся горячей едой, Теон тут же почувствовал новый приступ сонливости и опять откинулся на подушку. Аша обратила внимание на то, что его тело бьет мелкая дрожь. Развязав тесемки своего подбитого мехом плаща, в который она куталась, когда ходила по холодному замку, девушка сняла его и заботливо накрыла им брата. - Аша… - со стоном прошептал проваливающийся в спасительный сон измученный молодой человек, подворачивая под себя ноги, - Аша… - Ш-ш-ш-ш, - зашептала девушка, склоняясь к брату и с нежностью проводя ладонью по его щеке, - Я здесь. Я с тобой. Теперь все будет хорошо. - Не оставляй меня, - сонным голосом промолвил Теон, - Останься со мной… - Я никогда не оставлю тебя, - в янтарных глазах дочери Бейлона Грейджоя стояли слезы, - Обещаю. Аша крепко сжала своими пальцами запястье Теона. Затем наклонилась и запечатлела поцелуй на его холодном лбу. - Спи спокойно, маленький братик, - ласково продолжала шептать она, - Я позабочусь о том, чтобы никто не потревожил твой сон. И больше никому не позволю причинить тебе зло. Дождавшись, пока Теон уснет, девушка соскользнула с постели и очень тихо, на цыпочках, покинула комнату, бесшумно затворив за собой дверь. ********************************************************************************************************************************************************* Некоторое время спустя, она со скрипом открыла новую дверь. Но уже на нижнем ярусе замка. В мокром и затхлом подвале. Посередине мрачного помещения сидел голый, привязанный к стулу бастард Русе Болтона. Он тоже спал. На плечи его была накинута шерстяная шкура. Аша не могла позволить ему умереть от холода. Этот ублюдок не заслужил столь простого избавления. С горящей свечой в руке, девушка приблизилась к своему пленнику. Резко скинула с него шкуру. После чего размахнулась и нанесла удар кулаком в левую скулу. Моментально проснувшийся Рамси от неожиданности подскочил на стуле, после чего, широко распахнув глаза, издал продолжительное мычание. - Как спалось, сучонок? – с ухмылкой поинтересовалась девушка - Да пошла ты, - прорычал Рамси, с ненавистью глядя на свою мучительницу. - Фу, как грубо, - скривилась Аша, - Кажется, тебя необходимо поучить вежливости, бастард. С этими словами она поднесла свечу к обнаженной груди Рамси и стала держать так, что кончик пламени оказался прямо под его левым соском. С уст молодого человека сорвался протяжный стон, а девушка продолжала держать свечу до тех пор, пока его не начало трясти от боли. - Где тебе больнее? – поинтересовалась она, - Здесь? Или здесь? – она поднесла свечу к его правому соску и стала держать, пока она не догорела. Сполна насладившись криками, которые при этом раздались в подземелье, Аша наклонила свечу и слила основную часть раскаленного воска на мягкие ткани живота молодого человека, попав в пупок. А затем вылила остатки на паховую область. - Ты… Сука… Мразь… - шипел Рамси, сжимая зубы, пытаясь справиться с обжигающей болью и ерзая на стуле. Наконец, он перестал дергаться, глубоко вздохнул и затих. Лишь раздутые ноздри и блестящий взгляд блекло-серых глаз выдавали клокочущую в нем ярость. - По-моему, ты совершенно не желаешь усваивать уроки, - нахмурившись, Аша подняла свою стройную ногу и уперлась каблуком сапога в грудь молодого человека. Затем наклонилась вперед, перенесла на нее свой вес и грубо толкнула Рамси на пол вместе со стулом. Прогнившее дерево тут же со смачным звуком треснуло под тяжестью его веса. Стул сломался, и Рамси получил более насыщенную свободу движений. Теперь он мог дрыгать ногами. Но запястья его по-прежнему были крепко связаны путами. Тем временем Аша приблизилась к столу в дальнем углу, на которой были разложены предметы, предназначенные для допроса с пристрастием. Взяв оттуда черную плеть, девушка шаловливо похлопала ее хвостом по своему сапогу. Приблизившись к распластавшемуся на полу Рамси, она презрительно посмотрела на него сверху вниз и, уперев носок сапога в бок, резким тычком заставила перевернуться на живот. - Считай удары. Или я отрежу тебе яйца. Угроза подействовала на Рамси. Похоже, что его собственные причиндалы были ему очень дороги. Аша отвела руку, размахиваясь. А затем со свистом рассекла плетью воздух и обрушила ее хвост на обнаженную спину молодого человека. - Один! – сквозь плотно сжатые зубы, выдавил из себя Рамси. Новый свист, и плеть опускается на его плечи. - Два! И снова по спине. Оставляя на ней длинные красные полосы. Три. Четыре. Пять. Удары сыплются без устали. Аша наносит их размеренно, с интервалами. Давая жертве возможность хорошенько прочувствовать боль после каждого нового удара, не позволяя к ней привыкнуть. Шесть. Семь. Восемь. Девять. Десять. Спина молодого человека исполосована красными кровоточащими следами. Мягкие бока испещрены багровыми рубцами. Плечи сплошь покрыты жгучими горизонтальными полосами. Аша входит во вкус. Ее глаза горят. Крики пленника заводят ее. Пробуждают в ней какое-то неведомое, доселе дремлющее в ней чувство. Чувство, от которого почему-то становится теплее внизу живота. Восемнадцать. Двадцать два. Двадцать шесть. Тридцать. Девушка отбрасывает плеть в сторону. Тяжело дышащий под ее ногами бастард едва слышно мычит и приглушенно стонет, терзаемый жестокой болью. - Надеюсь, ты усвоил урок, - в свою очередь, отдышавшись, хотя далеко не от усталости, произнесла Аша, - А теперь попробуем его закрепить. Твой грязный язык, похоже, мало что может сделать чистым. Но вот саму ему вполне по силам вывести грязь, - сказав это, девушка нагнулась и, схватив Рамси за волосы на затылки, ткнула его лицом в носки своих сапог, - Вылижи мне сапоги. До блеска. Если я найду хоть одну пылинку, твоей спинке придется выдержать еще столько же ударов. Как ни хотелось Рамси испытывать подобное унижение, а терпеть такое же количество ударов плетью ему виделось еще менее привлекательным. Прежде он бы мысленно пообещал себе отплатить Аше за все, что она с ним вытворяла, самым жестоким и извращенным способом из всех существующих. Но теперь… Теперь у него в голове были совсем другие мысли. Непрошено в его подсознание начала прокрадываться мысль, постепенно становящаяся доминирующей – не дать ей сделать себе больно. Соглашаться на что угодно. Только бы не было больше боли. Рамси хорошо знал этот прием. Он сам использовал его на своих жертвах. Он знал, что они чувствуют, когда постепенно ломаются. Знал. И ужасался оттого, что, осознавая все это, инстинктивно ведет себя точно так же, как все эти жертвы. Вихрем проносились подобные мысли в голове бастарда, пока он, наклонившись вниз, стал вести языком по поверхности сапога девушки, от носка к щиколотке, затем вверх, по голени. Еще выше, к колену. А потом обратно, вниз, сначала по голени и снова к щиколотке и носку. Он старался вычищать языком особо запыленные и загрязненные места, которые ему удавалось заметить. Наконец, когда оба черных сапога пиратки стали буквально блестеть от его слюны, Аша пинком отпихнула от себя Рамси. Присев рядом с ним на корточки, она взяла его двумя пальцами за подбородок и заставила посмотреть себе в глаза. Сполна насладившись его подавленным взглядом, она с характерным звуком набрала во рту обильную слюну и сплюнула Рамси в лицо. Но на сей раз она не оставила этот плевок стекать одинокой лужицей. Протянув руку, она растерла его по всему лицу бастарда, делая его влажным и уделяя особое внимание носу, губам и щекам. Рамси скривился от отвращения. Но прекратить это издевательство не смог в силу своей беспомощности. - Чувствуешь себя униженным, бастард? – спросила Аша, закончив и отняв ладонь от лица молодого человека, напоследок похлопав его по щеке. Девушка заглянула в блекло-серые глаза Рамси и, не наблюдая реакции, отвесила звонкую пощечину, оставив на бледной коже алый след от припечатанной к ней ладони с пальцами, - Я не слышу ответа. - Да… - выдавил из себя молодой человек, опуская взор. - Вот и славно, - Аша улыбнулась, - Потому что это лишь начало. Тебя впереди ждет еще много интересного. А пока… Думаю, ты голоден. Мне следует тебя покормить. Иначе ты раньше времени выбьешься из сил. Разве я могу это допустить? И помещение огласилось заливистым девичьим смехом, который каким-то зловещим эхом отразился от каменных стен подвала.