Мой трамплин

Боль пронзает спину. Неприятно. Я морщусь… опять не удалось. Я буду пробовать снова и снова, пока не получится удержаться на ногах, пока я не совершу этот прыжок ровно, не разложившись на асфальте. Стараюсь отодрать попу от дороги, собираю ноги и пробую встать. Нет, так не выходит. Переворачиваюсь и встаю на колени, ролики на ногах кажутся тяжелее, чем есть на самом деле. С трудом поднимаюсь и критически осматриваю себя. Оба локтя изодраны в кровь, ладони ноют, хорошо, что их защищают перчатки. Джинсы порваны уже в четырех местах, под наколенниками зияют две особо больших дыры, еще одна на заднице, видно полоску черных трусов. Сейчас это не важно. Я должна преодолеть эту чертову лестницу, этот трамплин. Я на нем зациклилась, кажется, именно эта железяка не дает мне жить дальше, как клетка. Она тянет меня назад, заставляет вспомнить, как ты мне запрещал прыгать с нее. Ты научил меня кататься на роликах, да, это было классно. Моя первая горка, первые синяки и ссадины, тогда я боялась маленькой царапины. А сейчас? На кого похожа, просто ходячий кусок мяса, нет живого места. И я буду дальше кататься, пробовать новые трамплины, лестницы, рампы. Раздеру себя в клочья. И буду ночами самозабвенно представлять твой укоризненный голос, как ты отчитываешь меня, умоляешь не лезть на слишком опасные и высокие железки, не носиться с очень крутых горок. Как ты заботишься обо мне, как было раньше. И сейчас, после очередной маленькой победы, очередного удачного прыжка, я продолжаю самодовольно улыбаться, представляя твоё радостное лицо. Ты всегда запрещал мне прыгать с этой лестницы, кричал, ругался, все что угодно делал. И я слушалась тебя, не хотела обижать. Сейчас тебя нет рядом со мной, и я не придумала ничего лучше, чем до отупения покорять этот чертов трамплин. Но сил не осталось совсем, сидя на асфальте, и, отковыривая ролики от затекших и стертых в мозоли ног, я снова погружаюсь в воспоминания. Миша был моим учителем информатики в школе, тогда еще я его звала Михаил Сергеевич. Мы сразу подружились с ним, все перемены я проводила в компьютерном классе, я читала книги на его планшете, играла в его телефоне, советовала ему фильмы, пряталась под учительским столом от завуча, который искал прогульщиков. За эти два года мы с ним очень сдружились, днем виделись каждый день в школе, вечером болтали по скайпу. Я учила его готовить, а он упрямо забывал про курицу в духовке или про рис на плите. Смеялись и так много разговаривали! Обо всем на свете, про книги, про фильмы, мы обсуждали политическую ситуацию в стране и глупых учеников нашей школы. Со временем я не представляла своей жизни без частой болтовни по скайпу, а Миша рассказывал мне обо всех своих друзьях и событиях в жизни, советовался со мной. Однажды, он даже познакомил меня со своим другом, Костей, веселое получилось знакомство. - Эмм…это моя ученица, Алена, знакомьтесь, - неловко сказал Миша, щекотя меня. Его друг (взрослых мужик лет 28) отстранено смотрел на наше ребячество и закатывал глаза. Он оказался неплохим, даже веселым парнем, и мы договорились как-нибудь еще встретиться. Костя очень странно смотрел на нас, в глазах читалось «Миша, ну ты педофил», но тогда нам было пофигу на все. Отношения были далеки от романтических, но мы были нужны друг другу и очень близки. Когда я пошла в 11ый класс, Миша уволился из школы. И мы оба понимали, в чем была причина, только не озвучивали вслух. Любовь учителя и ученицы – избитая тема, и если бы о нашем общении вне школы узнали, были бы проблемы. А так все разрешено. Теперь мы стали больше времени проводить, гуляя вместе, а не разговаривая в интернете. Сердце бешено колотилось перед каждой встречи с бывшим учителем, и рядом с ним было приятно, даже если мы молчали. Мишино общество не надоедало, мне было хорошо с ним, а ему со мной. Его прикосновения ко мне становились все более длительными, взгляды все менее застенчивыми. Однажды он меня поцеловал, после этого мы ходили, держась за руки, как счастливая пара. Все было просто круто, до того момента, как Миша не стал пропадать. Сначала на день, потом на три дня. А после от него не было ничего слышно неделю. Я каждый час проверяла статус в скайпе, заходила в социальные сети, писала смски. Односложные ответы убивали: «я у друга», «сейчас занят», «позвоню, как освобожусь». Потом он опять звонил, мы гуляли, и все было как раньше. Но эти исчезновения стали длиться все дольше и дольше, а встречаться мы стали реже. Потом вообще общение свелось к интернету. Миша отдалялся все сильнее и сильнее, и я не могла ничего поделать. Постоянно названивать было бы неприлично, да и это только раздражало бы. Я тратила свою энергию, катаясь днями и ночами на роликах, это увлечение, которое связывало нас с тобой. А через два месяца я случайно узнала от Мишиной мамы, что он женится. Его мама была мировая женщина, тоже учительница, она вела в моей школе физику. И в очередном душевном разговоре после уроков она сказала между делом, что отпросится на несколько дней с работы, потому что у сына свадьба. Я тогда подавилась печеньем, физичка сочла это за простое удивление, и стала мне рассказывать, как недавно сын привел домой симпатичную девушку, и вот вскоре свадьба. Учительница была вне себя от счастья за сына, намекнула, что ждет вскоре внука. Меня тошнило от этих новостей еще неделю. Не могла поверить, что мой Миша женится на ком то. Я знала, что у него не было девушки уже несколько лет, он был увлечен работой, роликами и мной. И тут такое. Глупый мозг никак не мог поверить, что это реально. А самое ужасное в этом, что я не понимала, что пошло ни так. Это только в фильмах герои неожиданно встречаются на улице, ругаются и выясняют отношения. И оказывается, что она бесила его своим нытьем или что у него уже месяц любовница, герой рассказывает все это, просит не злиться на него и ставит все точки над и. И все становится понятно. А в жизни все наоборот, никто не придет, не объяснит тебе, где твои косяки, почему неожиданно без видимых причин все изменилось. И больше страданий приносит не сам факт разбитого сердца, а ощущение растерянности, ощущение, что ты даже никогда не узнаешь, в чем была причина разлуки. Вот это доканывает и изводит сильнее всего. Каждый раз вспоминаешь, прокручиваешь в голове все встречи до последней детали, ожидаешь, что вот-вот сейчас, я пойму, в какой момент Миша перестал любить меня. Но нет. Вроде все шло гладко. А потом «Ой, а ты не знаешь? Мишенька женится!» Я тупо смотрю на железный выступ со ступенек. Нельзя мне с него прыгать, да, Миш? Ты мне запрещаешь? А мне плевать на твои запреты, плевать на твои слова! Ведь все это было не настоящим, получается, и запреты не настоящие. - Плевать, - шепчу я. Ого, уже вслух начала разговаривать с воображаемым другом. Ну все, пипец, у меня шизофрения. Мне надо в психушку. Раньше шизиков лечили ударами тока, вот, именно это мне бы и подошло. Поджарьте мой мозг!!! Собираюсь с силами и встаю. На правом ролике сияет свежая трещина, черт, я его почти раздолбила. Ну, ничего, думаю, еще пару прыжков он выдержит. Стоять на ногах тяжело, колени болят и практически не гнуться, задеревенели и отекли. Тело как ватное. Что-то защемило в позвоночнике, и перед глазами все слегка расплывается. Может, сотрясение мозга? Нет, это все не важно. Сейчас важно только одно – забраться вверх по лестнице. Это удается, с горем пополам. Так, теперь нужно разогнаться как следует. Глубокий вдох, напрячь мышцы и сильно толкаться. За несколько секунд я преодолеваю расстояние до железного выступа. Несколько секунд ощущение полета, успеваю почувствовать, как теплый воздух обволакивает меня и ласково щекочет. Но эту нежность разбивает жесткий асфальт, об который я с силой ударяюсь, практически войдя в него. На этот раз у меня получилось приземлиться на ноги, но потом я не удерживаю равновесие и лечу лицом вперед. Резкий удар головой, чувствую, как щиплет подбородок и щеку. Провожу рукой – кровь. Сейчас даже это не важно, у меня почти получилось преодолеть эту чертову железяку! Слышишь меня, Миша! Я почти это сделала! Почти избавилась от твоего запрета! Это придает мне сил, и, как во сне, я встаю и опять карабкаюсь по ступенькам. Меня уже откровенно тошнит, почти не вижу ничего вокруг. Но упорство – моя любимая черта. И вот я опять на старте, голова уже не соображает, краем глаза вижу, что рядом падает несколько капель крови. Плевать, скорее всего, я сейчас просто еще раз разложусь на асфальте, и, надеюсь, это будет последний. Умру от черепно-мозговой травмы, или сломанное ребро проткнет легкое, или еще что-нибудь. Болевой шок, например. И это будет тоже своего рада освобождение. Напрягаю мышцы, хотя уже даже не чувствую их, набираю скорость, стремительный полет, несколько секунд приятной невесомости, меня ласкает теплый ветерок. Напрячься, удар о землю, держать равновесие. Я не сразу понимаю, что происходит, но я еду! То есть ноги сводит от жесткого приземления, но я не упала, я еду дальше! Доезжаю до бордюра и тяжело сажусь на него. Уже не могу разобрать, где верх, а где низ, кажется, что одновременно вижу перед собой и небо, и траву. И не слышу ничего, только, как кровь пульсирует в ушах. Но это сейчас самый сладкий звук для меня, звук свободы! Я свободна от твоих запретов, Миша, я свободна от тебя! Вижу перед глазами расплывчатое пятно и чувствую прикосновение на плече. Собираю последние силы, чтобы сосредоточить взгляд. Это парень-велосипедист тормошит меня, у него очень взволнованный взгляд. - Эй, ты сидеть можешь? Совсем плохо? Потерпи секунду, я скорую вызвал, скоро легче станет, - парень гладит меня по голове и улыбается. – Ты только не отключайся, я рядом, никуда не уйду. Скажи что-нибудь. - Я свободна теперь, - шепчу я, тупо улыбаясь. Парень удивленно уставился на меня. - Конечно свободна, только надо быть осторожнее, ты же разбилась совсем! Теперь неделю точно в больнице пролежишь! Я его уже почти не слышу, голова плывет. То ли от сотрясения, то ли от пьянящего ощущения легкости и счастья. С души упал огромный камень, который давил меня много месяцев. Наконец-то я свободна. Прощай, Миша. Это не ты меня бросил, это я от тебя отказалась.