Твоя запретная любовь

Кастиэль медленно шёл по тихой, пока ещё безлюдной улице. Было раннее утро, и горожане пока не вышли из домов, не побежали по делам, наполняя город шумом и голосами. Тишина. Иногда Кас оглядывался, не смотрит ли кто-нибудь из окна очередного дома, и в который раз ускорял шаг, сворачивая с главной улицы, ныряя в маленькие закоулки. Он знал этот город слишком хорошо. А эту дорогу – особенно. С каждой минутой дома становились всё меньше и старее, стены выцветали, ставни ломались, только влажная от дождя мостовая оставалась неизменной. Центр города сменялся окраинами, вместо красивых домов богачей – старые лачуги бедняков. Только теперь вся эта бедность и серость не отпугивали; да, по-прежнему вызвали жалость, но не отторжение. Кастиэль улыбнулся и завернул за угол очередного дома. Он знал, куда идёт. Прошло три недели с тех пор, как Захария уехал осматривать владения. Давление будто спало, и теперь Кас без проблем и без страха покидал дворец, прикрываемый Эллен и иногда Мэг. Однажды, когда Анна вздумала засомневаться, правда ли сын сидит в своей комнате, и спросила о нём Мастерс, та не нашла ничего умнее, кроме как ляпнуть «Кас? Какой Кас?». В итоге королеву успокоили, но Эллен уже с опаской позволяла Мэг прикрывать принца. Кас продолжал видеться с Дином, когда это было возможно. Обычно они выбирались из города, опасаясь, что кто-то может заметить и донести королеве, ходили на ту самую речку, которая стала чем-то вроде любимого места, иногда просто гуляли недалеко от окраин. С Дином Новаку было спокойно. Он словно излучал какую-то силу, которая способна защитить, уверенность, которой не было у Каса. Кастиэль часто вздрагивал от любого шороха, когда убегал из дворца. Он боялся, и Винчестер это знал. Иногда страх и неуверенность Каса доходили до абсурда, и в такие моменты Дин начинал злиться, а порой просто сильно встряхивал брюнета, приводя в чувство. Он говорил, что это паранойя, что всё будет хорошо. Кастиэль ему верил. И всё равно боялся. Его не покидало странное ощущение, даже скорее предчувствие, что должно случиться что-то плохое. Всё не может быть так хорошо. Не с ним. Ни за что. Вот впереди виднеется знакомый старый дом, и Новак прибавляет шаг. Иногда он пытался представить, как выглядел дом семьи Винчестеров до пожара. Наверное, он был большим и красивым. Касу было жаль Дина, ведь он лишился всего и вынужден жить здесь, но принц никогда не озвучивал своё сожаление – Дин ненавидел, когда его жалели. Винчестер был уверен, что когда-нибудь он накопит денег и сможет построить свой собственный дом на месте этой лачуги, и он будет таким же, как у родителей. Это было что-то вроде мечты, которую Дин всеми силами пытался претворить в жизнь. Почему Касу казалось, что у него получится. Дин сидел на ступеньках, положив руки на колени и откинув голову. Когда Кас приблизился, Винчестер улыбнулся и махнул ему рукой. Новак тоже улыбнулся и хотел уже сесть рядом, но внезапно из открытой настежь двери выскочила Джо и, что-то крикнув, бросилась к принцу с объятиями. Блондинка буквально повисла на растерянном брюнете, продолжая что-то громко щебетать, и Кастиэль, не удержавшись, засмеялся. - Ну всё, отлипни от него! – наигранно недовольно протянул Дин. Он тоже поднялся и подошёл к остальным, скрестив руки на груди. Джо лишь обиженно зыркнула на брата, но продолжила свою болтовню, не отходя от принца ни на сантиметр. – Джо, - с оттенком угрозы позвал Винчестер. Не дождавшись от сестры никакой реакции, он закатил глаза и одним выверенным движением руки отодвинул её в сторону. - Эй! – блондинка возмущённо топнула ногой. – Кас не только твой! Он общий! - Вот ещё! Он мой, - уверенно заявил Дин; дабы доказать свои слова, он притянул принца к себе и поцеловал, еле сдерживаясь, чтобы не ухмыльнуться. Кастиэль протестующе замычал парню в губы – его немного напрягал этот делёж. Закончилось всё тем, что обиженная Джо вылила на брата невесть откуда взявшееся ведро с водой и рванула куда-то за дом, а мокрый и злой Дин бросился за ней, угрожая скорой расправой. Кас даже не до конца осознал, что произошло; когда он пришёл в себя, Винчестеры уже носились вокруг дома, переворачивая какие-то бочки, мешки – одним словом, всё, что попадалось на пути. Джо хохотала и что-то кричала, дразня брата. В итоге, сделав пару кругов вокруг дома, блондинка бросилась к Касу с распростёртыми объятиями и на полной скорости в него врезалась; они оба повалились на землю, сопровождаемые хохотом подростка и возмущённо-испуганным возгласом Новака. Потом из-за угла выскочил Дин и замер, созерцая представшую перед его глазами картину. В итоге он решил не отделяться от коллектива и с самым серьёзным выражением лица грохнулся рядом с уже образовавшейся ранее кучей. - Вот видишь, - усмехнулась Джо, гордо вскинув голову. – Теперь ты понял, что надо делиться? - Кас не вещь, чтобы им делиться, - устало напомнил парень. Принц рядом одобрительно замычал, соглашаясь с его словами. - Но Кас не вещь, чтобы брать его в единоличное пользование! – возразила блондинка. На этот раз раздался обречённый вздох, и оба Винчестера хохотнули, представив, каково сейчас бедному наследнику. В итоге Джо удалось спровадить в дом на время, а Дин и Кас с облегчением опустились на полюбившиеся им ступеньки дома. Винчестер окинул парня выжидающим взглядом. - Что слышно о твоём отце? – подчёркнуто холодно поинтересовался он, вызвав у Каса не слишком радостный вздох. Кастиэль знал, что Дину не нравится король. Нет, если быть точнее, Дин его презирает и, может, даже ненавидит, но не озвучивает свои чувства только потому, что не хочет обижать принца. А сейчас, когда Захария посадил сына под домашний арест, тем самым лишив их возможности видеться, Винчестер невзлюбил его ещё больше. И, чего уж тут таить, его нелюбовь приобретала личный характер и, кажется, была справедлива. - Он должен вернуться сегодня, - тихо ответил Кас, глядя на свои руки. – Поэтому нам, наверное, следует… - Наплевать на всё и прогнуться под него? – резко закончил за него Дин, криво улыбнувшись. Новак сжал губы и бросил на парня укоряющий, но в то же время извиняющийся взгляд. Винчестер хмыкнул. – Предлагаешь спрятаться и не высовываться, пока… что? Чего ты ждёшь? Думаешь, что-то должно непременно произойти, когда-нибудь, и станет легче, лучше? – он окинул принца снисходительным взглядом и покачал головой. – Нет, Кас, не станет. Никогда не будет лучше или легче. Всегда будет… так. И ты сам выбрал это, решив быть со мной. - Но мы ведь… - Кастиэль поднял на него взгляд, полный непонимания и вины. – Ты ведь этого не заслушиваешь… - практически шёпотом закончил он, вновь отводя взгляд. Винчестер лишь пожал плечами. - Мы оба этого не заслуживаем, согласись. Но разве нас кто-то спрашивает? Дин усмехнулся, заметив, как помрачнел принц, и запустил пальцы в тёмные волосы, хорошенько их взлохматил. Не дождавшись никакой реакции, он притянул Каса к себе, обнимая и целуя в затылок. Новак отозвался усталым вздохом и прижался к парню сильнее, словно хотел пройти сквозь него. Злость и обида постепенно уходили, оставляя за собой только грусть, которая уже навряд ли куда-то денется – но всё равно становилось как-то… спокойно. От Винчестера исходили волны этого спокойствия, возможно, уверенности или ещё чего-то, но суть в другом; Кастиэль снова чувствовал, как все, абсолютно все эмоции покидают его, и становится как-то совсем… всё равно. Плевать, что будет завтра. Плевать на все запреты и стены. Важно лишь то, что происходит сейчас. А сейчас Касу тепло от объятий Дина. И спокойно. Ближе к вечеру Кастиэль вернулся в замок. У стены его встретила Эллен и провела мимо суетящихся слуг, поднятых на ноги в преддверии возвращения короля. Анна на пути не попалась. За время отсутствия Захарии все немного расслабились, а потому теперь весь замок вскочил на ноги и начал что-то делать, доделывать или переделывать. Никто не знал, в каком настроении будет король, когда вернётся. Только после того, как дверь в спальню захлопнулась, Кастиэль почувствовал облегчение. Уже по привычке он прошёл к кровати и упал на неё спиной, закрывая глаза и скрещивая руки за головой. Нужно было собраться с мыслями перед встречей с отцом. Подумать, какие вопросы он может задать, может ли потребовать чистосердечного признания – покидал принц дворец или всё это время следовал наказанию. Может, вообще не стоит к нему выходить? Кастиэль вздохнул и, широко открыв глаза, уставился в потолок. А вдруг Захария вернётся в хорошем настроении и каким-то волшебным образом решит сжалиться над сыном, отменит арест? А если в плохом… что тогда? Разве может он сделать ещё хуже? В такие моменты Касу казалось, что наилучшим выходом стал бы побег. А что? Просто проснуться рано утром и, не взяв никаких вещей и ни с кем не прощаясь, уйти. Выйти из дверей, открыть ту маленькую дверь в стене, выбраться на дорогу, такую привычную после множества прогулок в город. Но пойти не прямо, а свернуть. Ступить на какую-нибудь маленькую, заросшую травой тропинку и идти, идти, пока солнце не сядет, или ноги не устанут, или не наткнёшься на очередную небольшую деревню, где можно будет остановиться. Но обычно такие мысли не приводили ни к какому результату. Всегда находилась причина остаться, за которую Кастиэль цеплялся всеми конечностями, как за шанс на спасение. Обычно этой причиной была мама. Или Эллен, или даже Мэг. Как они тут будут без него? А он без них? Иногда Касу казалось, что Дин тоже думает о побеге. И, в отличие от Новака, вполне серьёзно рассматривает его как возможный исход событий. Казалось, что Винчестер решительно настроен в один прекрасный день бросить эту чёртову кузницу, бросить Бобби, отказаться от своей мечты построить новый дом и просто сбежать, куда-нибудь далеко, где никто о нём не знает и, может, никогда не узнает. И Кас знал, что Дин не хочет уходить один. Он знал, что Винчестер видит его сомнения и только поэтому ещё остаётся здесь, в городе, и тогда Кастиэлю становилось стыдно от того, что он тянет Дина назад. Он словно мешал ему жить нормально. Может, даже счастливо. Новак не знал, как долго так пролежал на кровати, но внезапно раздался стук в дверь и в комнату просунулась голова какого-то мальчика-слуги. Тот испуганно сообщил, что король приехал и желает видеть сына, а потом так же быстро скрылся. Кастиэль тихо вздохнул и поднялся, небрежным движением приглаживая взлохмаченные волосы. Когда принц спустился в зал, где его ждали родители, он понял, что всё ещё хуже, чем ожидалось. Захария был взбешён. Его лицо побледнело, губы были плотно сжаты в тонкую искривлённую линию, а глаза сверкали так, что, казалось, могли воспламенить даже каменный пол. Анна была такой же бледной и сильно расстроенной. Она посмотрела на сына большими, влажными от слёз глазами и быстро отвернулась, ничего не сказав. - В чём дело? – вместо приветствия произнёс Кас, проходя в середину зала. Захария резко обернулся и уставился на него всё тем же обжигающим взглядом. – Что опять случилось? – пренебрежительно уточнил парень. Захария буквально вспыхнул от такого тона и резко подошёл к сыну. - Что случилось? Они случились! – прошипел он в лицо Кастиэлю, но тот лишь поморщился, отстраняясь. - Я не понимаю. Объясни нормально, - холодно отозвался он. - Я тебе объясню, - с угрозой в голосе пообещал король. – Они везде. Эти чёртовы геи везде! – Кас вздрогнул и шокировано уставился на отца. – Я не могу это больше терпеть! В моём, моём королевстве… это непозволительно! - Захария… - совсем тихо позвала Анна, но была тут же прервана презрительным смешком мужа. - Нет, хватит с меня нравоучений. Надоело. Кастиэль закусил нижнюю губу, еле удерживаясь от того, чтобы не наорать на разошедшегося отца. Он не может такое говорить. Зачем? Почему он это делает? - Это глупо, - резко заявил Кас. Захария замолчал и поднял на сына вопросительно-удивлённый взгляд, полный раздражения и презрения. - Что тебе так в них не нравится? Они что, выглядят по-другому? Или все вместе готовят тайный заговор? Что, скажи мне, что тебя так не устраивает?! – громко, почти крича, произнёс принц и сощурился, прожигая отца взглядом, невольно сжимая кулаки. Хотелось ударить. Очень хотелось. - Они ошибка Бога, - уверенно заявил король и отвернулся. – Им не место среди других людей. Потому что они – не люди. Лишь неудавшийся эксперимент. В груди что-то больно кольнуло, и Кас закрыл глаза, стараясь выровнять дыхание. Ошибка, значит? В голову ударила совершенно безумная мысль всё рассказать, рассказать про Дина и просто смотреть на его реакцию, наблюдать, как изменится его лицо. Но Дин прав. Он этого не заслуживает. - Ошибки, значит? А если бы твой сын был одним из них, ты бы тоже объявил его ошибкой? Может, отказался бы от него? Конечно, ведь твой сын – не человек, я всегда был лишь неудавшимся экспериментом… - Не говори глупостей! – холодно оборвал его Захария, и Кастиэль вскинулся, с вызовом глядя ему в глаза. - А то что? - А то последуешь вслед за ними, - спокойно ответил мужчина и, взяв со стола какую-то бумагу, продемонстрировал её сыну. - Что это? – Кас вопросительно поднял брови, всматриваясь в неровный почерк отца, но не мог ничего разобрать – слишком далеко. Король криво улыбнулся. - Это приказ, Кастиэль. Завтра он вступит в силу как официальный документ. - И что же это за приказ? – тихо уточнил Новак. Ему не нравилось то, что происходило. Не нравилась улыбка отца, такая ледяная, торжествующая. Не нравилось молчание матери. Не нравился чёртов лист с непонятным текстом на нём. Казалось, что вот-вот должно случиться непоправимое. Захария ухмыльнулся и, сложив документ, насмешливо произнёс: - Все геи должны немедленно покинуть королевство. Или смертная казнь.

***

Эллен тихо вздохнула и, собравшись с силами, постучала. Сначала из-за двери не раздалось никаких звуков, но потом послышалось тихое равнодушное «войдите», и женщина, секунду помедлив, шагнула в комнату. Кастиэль сидел на полу, окружённый своими рисунками. Открытый ящик валялся рядом. Красок не было; судя по всему Новак просто сидел и молча смотрел на свои старые рисунки, выполненные в зелёном, и будто что-то искал, переводя взгляд с одного листа на другой. На бледном лице не было абсолютно никаких эмоций. Лишь холодное равнодушие. - Кас, - Харвелл снова вздохнула и, подумав, села на пол рядом с принцем, стараясь не наступить ни на один из рисунков. Тот никак не отреагировал, продолжив своё бессмысленное занятие. – Я знаю, - тихо произнесла женщина. – Анна сказала мне. - И? – равнодушно уточнил Кастиэль. Эллен поёжилась от такого тона, но лишь печально улыбнулась, покачав головой. - Что ты будешь делать? – брюнет горько хмыкнул и поднял голову, спокойно вглядываясь в тёмные глаза напротив. На дворе была глубокая ночь, лишь неяркий свет догоравшей свечи позволял рассмотреть лицо собеседника. - Я сделаю так, как хочет мой отец. Я уйду, - он пожал плечами и вернулся к рассматриванию рисунков. Эллен судорожно вздохнула. - Ты хочешь бросить нас? – совсем тихо, умоляюще. - Ты останешься с мамой, будешь приглядывать за ней. Проследи, чтобы не слишком уж убивалась и отец ей ничего не сделал. А я… - он натянуто улыбнулся. – Я вас не бросаю. Я всего лишь выполняю приказ короля.