О коварстве отдельно взятых демонов

Хакутаку втянул воздух. Его ноздри хищно раздулись. Он ходил за Ходзуки с утра, с тех самых пор, как случайно столкнулся с ним около административного корпуса господина Энма-Дай-о. Демон старательно делал вид, что не замечает духа. Он исправно исполнял свои обязанности: записывал жалобы работников ада, помечал их недочеты в небольшом блокноте, помогал справиться с особо разбушевавшимися грешниками. Хакутаку не отставал от него ни на шаг. Тянул носом воздух и крался, крался… - Ты мне мешаешь работать, - палица Ходзуки оказалась перед носом духа. Губы Хакутаку растянулись в приторной улыбке, но глаза остались серьезными. Он проскользнул под палицей и оказался около демона, едва ли не обвившись вокруг него, словно плющ. И снова глубоко вдохнул, принюхиваясь. - Ты пахнешь им, - произнес Хакутаку, растягивая шипящий звук, становясь похожим на большого надоедливого змея. Ходзуки опустил свою палицу, спрятал блокнот в складках кимоно. И он не мог не спросить: - Кем? – просто Ходзуки хотел знать, чего ему ожидать дальше, а не то что бы бред, наверняка уже напившегося духа, вызывал у него интерес. Да, совершенно никакого интереса. Хакутаку прижался носом к его плечу. От дыхания ткань нагрелась и от этого места по телу демона стали разбегаться стаи мурашек. Ходзуки отстранился и требовательно посмотрел на своего заклятого друга. - Ну? - Им. Иииим! Ты пахнешь этим стариком! Как это пошло, Ходзуки-ку-ун. Хакутаку выглядел очень укоризненно. Демон замер, пытаясь сообразить, что имеет ввиду надоедливый дух. Потом до него дошло. - Ты о нашем царе Энма?! – вопрос был риторическим и, в принципе, добавить было нечего. Брови Ходзуки дрогнули, сходясь на переносице. - Да, о нем самом! – Хакутаку терся об демона, ведя себя в крайней степени неприлично. Они стояли посередине адской улицы и на них уже стали оборачиваться прохожие. Двурогая девушка, проходя мимо, прикрыла рукавом рот и сдавленно захихикала. - Отойди от меня, - сквозь зубы произнес Ходзуки, на мгновение теряя свое самообладание. Хакутаку почти всегда выводил его из себя. Это было его магическое воздействие на демона, Ходзуки был в этом уверен. Достаточно было духу появиться в его поле зрения, и сосредоточиться было уже невозможно. Он приковывал к себе внимание, мельтеша перед глазами бело-красным пятном. Теребил свой талисман удачи, похабно улыбался, хамил. И жался к Ходзуки, терся об него, обвивал руками, начинавшее вскипать от малейшего прикосновения, тело. Вел себя разнузданно и похабно. Как всегда, ничего нового. Однако сегодня дух превзошел самого себя, раз посмел заявить заместителю главы ада подобную вещь. Ходзуки не счел необходимым отвечать. Он развернулся, чтобы не видеть по-лисьи сощуренных глаз Хакутаку и зашагал прочь. Отделаться от духа всегда было непросто. Непросто, потому что он, так или иначе, добивался того, чего хотел. В данном случае, он хотел Ходзуки. Проходя мимо какого-то глухого переулка, Ходзуки был схвачен за отвороты кимоно и затащен в благословенный полумрак. Он мог бы вырваться, если бы захотел. Мог бы стукнуть Хакутаку палицей, но он не стал, всматриваясь в подрагивающее от гнева лицо своего заклятого друга. - Пахнешь, весь! Это неприлично, Ходзуки-кун! Так Ходзуки называл только господин Энма-Дай-о. И демон не мог не оценить иронии, но предпочитал молчать дальше, наблюдая из-под опущенных век за Хакутаку. Дух еще раз потерся об него, на этот раз приникая совсем уж близко, так близко, что Ходзуки почувствовал на своем бедре его напряженный член. - Что ты делаешь? – это тоже был риторический вопрос, но хотелось бы выяснить, что, кроме саке, ударило в голову легендарного зверя. - Я помечаю тебя, - прошептал Хакутаку, утыкаясь носом куда-то в шею Ходзуки, обдавая его горячим дыханием, - Этот запах отвратителен. Я все исправлю. Руки духа взметнулись, обхватывая Ходзуки. Ладони прошлись по спине, оглаживая ее от лопаток и ниже, и демон ощутил острые когти, царапающие его кожу. Боль отозвалась томлением в паху. - Ты отвратителен, - проговорил он низким голосом. Хакутаку рассмеялся и впился зубами в плечо демона. Ходзуки коротко застонал, отбрасывая в сторону палицу. - Расскажи, он действительно делает с тобой это? Он касается тебя, пока никто не видит, гладит твою задницу? – дух отодвинулся от Ходзуки, его руки подрагивали на ягодицах демона, - Он трогает тебя тут и тут. Каждое слово сопровождалось наглядной демонстрацией. Демон прикрыл глаза, отдаваясь навязываемой ему фантазии, но ни на секунду не забывая, кто находится рядом с ним. Это было грязно. Это было невозможно, недопустимо. Это было горячо. Хакутаку – развратный дух – ему было мало. В голосе змеились нотки похоти, когда он продолжил: - А, может быть, он целует тебя? Вот так, - Хакутаку прижался ртом к губам демона, тихо выстанывая его имя, пробираясь языком внутрь. Когда он отстранился, от губы повисла тоненькая ниточка слюны, соединяющая его, словно мост, с Ходзуки. Демон взглянул в лицо Хакутаку, провел пальцем по раскрасневшимся губам духа, стирая слюну и разрывая призрачную связь. Он отвел темную челку с его лба, коснулся пальцами третьего глаза, века, заставляя его закрыться и затрепетать. Ходзуки приник губами к нему, ощущая нетерпение, нарастающее в теле Хакутаку. Демон ценил непокорных женщин – их можно было усовершенствовать. Он ценил непокорных мужчин – с ними можно было пасть так низко. И он ценил Хакутаку. Губы Ходзуки дрогнули в улыбке: он бы не признался – никому, никогда – что ревность легендарного зверя удачи заставляет его голову кружиться, а рассудок мутиться. Хладнокровность уступала свое место чему-то намного более безрассудному, но такому правильному. Хакутаку оттолкнул Ходзуки к стене и рухнул перед ним на колени, порывисто разводя полы кимоно. Улыбка Ходзуки стала еще шире. Он осторожно тронул рукав кимоно. Там, в маленьком потайном кармашке, лежал надушенный платок. Надушенный одеколоном, которым пользовался великий царь Энма. Ходзуки подумал, что, в конце концов, цель всегда оправдывает средства. Больше Ходзуки ни о чем не думал.