У каждого свои странности

Я всю свою сознательную жизнь помню только отца-альфу, с которым я и жил всё это время. Он постоянно издевался надо мной, бил, не слушал и никогда не понимал. Для меня даже такое обращение стало вполне приемлемым, но однажды, когда мне только исполнилось пятнадцать лет и, как у всех омег моего возраста, у меня началась течка, случилось непоправимое. Свершилось то, что сломало меня. Если бы хоть кто-нибудь мог это остановить, повернуть время вспять, чтобы я не родился. Никогда. Чтобы даже мимолётного следа не было на чьей-либо памяти. Если бы хоть кто-нибудь мог спасти меня, вытащить из оков тирании собственного отца, то… я бы взглянул на этот мир иначе. Совсем иначе. Слёзы катились по и без того бледным щекам, оставляя за собой влажный след – метку собственной слабости, память о несмываемом позоре. Я кричал. Настолько громко, насколько позволяла тряпка, которой был завязан мой рот. Руки были варварски выкручены и привязаны к железной спинке кровати, ноги грубо и пошло раздвинуты в стороны. Вся спина пылала огнём от множества нанесённых ударов ремнём, а по внутренней стороне бёдер струилась естественная смазка, смешанная с моей кровью и спермой отца. В приступе ярости он орал какие-то непотребства в мой адрес, продолжая жестко долбиться в мою узкую, уже лишённую девственности дырочку, которую рвал около двух часов. Он не смог совладать с собой, да и алкоголь затуманил разум, отчего он поддался собственным инстинктам, что мгновенно пробудились, как только до носа дошёл запах текущей омеги. Ему уже было наплевать на то, что я его несовершеннолетний сын. По-моему, ему вообще всегда было на это наплевать… - Остановись! Перестань! – кое-как мне удалось избавиться от импровизированного кляпа, но это меня не спасло. Мои просьбы тонули в моих же оглушительных криках и стонах альфы, которого теперь даже язык не поворачивался назвать «отцом». Я дёргался, извивался всем телом, в ответ на что получал ещё более сильные удары, сопровождающиеся глубокими рваными толчками в изнывающее от переизбытка грубости анальное отверстие. Тогда, как мне показалось, я ощутил всю суть жизни в качестве омеги. Казалось, что так будет всегда, что это никогда не закончится… Внушительный член свободно скользил внутри благодаря обилию смазки из-за первой течки. Я чувствовал над собой жар зрелого тела, прижимающегося к моей покрытой капельками пота спине. Возбудиться и расслабиться никак не получалось из-за отвращения к собственной природе и отцу, а вот альфе факт того, что я его сын, ничуть не мешал, – он в который раз вгрызался зубами в хрупкое плечо, рычал, точно раненный зверь, и кончал уже не в первый раз, изливаясь где-то глубоко внутри меня. Сильные руки оставляли синяки и ссадины на бледной, искусанной коже. Альфа нагло лапал моё щуплое тельце, а потом, совсем потеряв над собой контроль, начал вставлять в порванное отверстие всё, что вздумается: начиная с пальцев и заканчивая горлышком бутылки. Когда этот ужас, наконец, прекратился, отец ушел, не сказав ни слова. Оставшись в объятиях боли, наедине с собственными мыслями и горьким осознанием, я думал, что никогда не очнусь. Всё тело ныло, слёзы не прекращали катиться по щекам, а глаза навсегда утратили былой блеск. Именно тогда я понял, что уже никогда не стану прежним… *** Пять лет спустя. Спустя всего каких-то пять лет пятнадцатилетний угловатый подросток вырос и превратился в невысокого красивого юношу. Иссиня-чёрные волосы едва касались хрупких плеч, в лазурных глазах всегда улавливалась некая высокомерная насмешка над окружающими, черты лица тонкие, аристократичные, а весь стан - буквально живое воплощение одной из древнегреческих муз, что являлись поэтам и вдохновляли их на свершения. Идеально бледная кожа, тонкая талия – всё в этом облике говорило о том, что я омега. Многие видели во мне лишь миловидное личико и привлекательную внешность, но никто из них даже не догадывался о том, какое же всё-таки чудовище скрывается под наружностью смазливого мальчика. Я улыбался им, а они наивно полагали, что я буду тем самым послушным омежкой, который раздвигает ноги перед первым попавшимся альфой, но, увы, я не из их числа. Сейчас я сидел возле барной стойки, окидывая оценивающим взглядом всех присутствующих. Судя по запаху дешёвой выпивки и тошнотворному аромату не столь легальных сигарет, – все они были самыми обыкновенными отбросами жизни, столпившимися в этой помойке. Что я искал здесь? Как бы это банально ни звучало – приключения. Мило улыбаюсь какому-то высокому, плечистому и тёмноволосому парню, что уже несколько минут буравит меня испытывающим взглядом чуть помутневших от алкоголя серых глаз. Он ухмыляется уголком губ в ответ, а потом осмеливается подойти ближе. «Самый ценный экземпляр из всех присутствующих», - мысленно для себя подмечаю, вальяжно закинув ногу на ногу. - Ммм, что такой милашка делает здесь один? – склоняется к моим губам и обдаёт их смрадным запахом выпивки. Я едва заметно морщусь, но не отворачиваюсь. Отвожу взгляд в сторону, после чего ощущаю тепло широкой ладони на своём остром колене. - Да так, прогуливаюсь, - пожимаю плечами, немного отстранившись от собеседника. Опускаю голову вниз, отводя руку альфы в сторону и упираясь коленом в его уже разгорячённый пах. Парень судорожно выдыхает, довольно присвистнув, а затем берёт меня за подбородок и резко дёргает на себя. Отворачиваюсь. - Хм, ну, раз не любишь прелюдии, то, может, сразу перейдём к делу? – содрогаясь от нетерпения, бормочет юноша, не сводя с меня пожирающего взгляда. Так противно. Он был ещё молодым, горячим и несдержанным альфой, поэтому так легко поддался моим чарам. Властно приобняв меня за талию, он ненавязчиво опустил ладонь на мой упругий зад, демонстративно сжав ягодицу. Я похотливо провёл язычком по верхней губе и направился в сторону выхода, увлекая очередную жертву за собой. На выходе я столкнулся взглядами с каким-то не особо высоким, но симпатичным блондином, который пренебрежительно фыркнул, окинув надменным взглядом моего спутника, а затем прошёл в бар, не сказав ни слова. Его запах показался знакомым, но я быстро отогнал от себя подобные мысли и вышел на улицу. Была середина сентября, улица буквально дышала грехом и осенней прохладой. Многочисленные фонари и пестрые неоновые вывески рассеивали полуночную мглу, обращая её в подобие ясного дня. Казалось, что даже солнце не так ослепляет, как вычурность и колоритность этих «лампочек». Поморщившись, чувствую, что меня волокут куда-то в сторону одной из тёмных подворотен этого района. Монотонные, совершенно одинаковые пятиэтажки с балкончиками и изуверски обшарпанными стенами быстро пролетали перед глазами. Под конец я уже устал идти по мрачной улице и толкнул альфу в первый попавшийся закоулок, где прижал парня к холодной кирпичной стене. - О, ну, раз ты так хочешь… - проурчал он, довольно наблюдая за моими манипуляциями и неумело блуждая руками по моему телу. Закрадываясь пальцами под мою рубашку, он оставлял синяки на фарфоровой идеальной коже, вызывая у меня недовольное шипение. – Не злись, малыш, тебе же не привыкать к грубости, - кивает на небольшой шрам на моей щеке, отчего в голове ярким пламенем вспыхивают давно позабытые воспоминания о собственном отце, оставившем эту отметину. Молчу, продолжая избавлять свою жертву от ненужных шмоток и сохранять хладнокровный вид. Он не сопротивляется, даже не подозревает о том, что его ждёт впереди, но оно, наверное, к лучшему. Когда последний предмет гардероба отправляется в недолговременный полёт куда-то в сторону мусорного бака, воровато оглядываюсь, чтобы убедиться в том, что мы одни. Поблизости и правда никого, разве что пара тройка машин проезжает по трассе. - Почему молчишь? – неожиданно спрашивает моя несмышленая жертва, притянув меня ближе к себе и попытавшись поцеловать. - Я немой. – Небрежно бросаю, скривившись от очередной дозы тошнотворного запаха спирта, после чего опускаюсь на колени, провожу ладонью по внушительному налившемуся кровью члену альфы. Парень вздрагивает, не ожидая подобной активности от меня, но всё же продолжает покорно не вмешиваться и не мешать мне. Я лишь высокомерно ухмыляюсь, глядя на юношу снизу вверх, потом дразняще провожу язычком по гладкой головке, будто бы пробуя на вкус, после чего довольно замечаю, как содрогается тело неопытного молодого альфы. - Давай же… - шепчет брюнет, устраивая ладони на моём затылке и пытаясь толкаться мне в рот. - Терпи! – чересчур грозно рявкаю, отчего парень начинает что-то подозревать. Нервно сглотнув, он принюхивается, пытаясь распознать мой запах. Удовлетворённо расслабляется, почуяв сладковатый аромат омеги, исходящий от меня, но зря он делает опрометчивые выводы. Вот что значит общепринятые стереотипы – если парень омега, то он нужен только для того, чтобы все, кому приспичило, использовали его тело. Да и самим омегам в радость то, что их трахают, особенно во время течки, ведь против природы не попрёшь. Резко вжимаю парня в стену, повернув к себе спиной и устроив голову у него на широком плече. Ладони скользят по его обнажённым бокам, тонкие пальчики пересчитывают рёбра, а затем я ударяю коленом ему в поясничный отдел позвоночника, и альфа вскрикивает, согнувшись и обмякнув в моих руках. Это так приятно – причинять боль тем, кто не привык к подобному обращению. - Вы, альфы, такие сильные, но боли боитесь, как дети малые, - наглая усмешка расплывается на моих губах, когда замечаю, что юноша начинает осознавать суть происходящего. Он нервничает и дёргается. - Тварь! Да как ты смеешь, грёбанный омега?! – рычит, не оставляя жалких попыток вырваться из цепкого захвата, но я непреклонен. - Тссс… я буду предельно нежен… - вкрадчиво шепчу ему на ушко, а потом вкалываю своей безвольной жертве препарат, который всегда использую в подобных случаях. Он усыпит его, сделает беззащитной куклой в руках умелого кукловода. Знаете, я не считаю себя психом – просто это месть, это та участь, которую они заслуживают… *** Ветер едва колышет практически невесомый тюль. Из-за витражного стекла лишь немного проникают в захламлённую чердачную комнату фосфорные блики ночного светила. На крупных деревянных балках под сводами крыши виднеются сгустки пыли и паутина, кое-где даже висят старые ёлочные игрушки, оставшиеся с «лохматого» года. Связанный и полностью обнажённый парень лежит на грязном полу, даже не двигаясь. Сначала мне показалось, что он не дышит, но я ошибся, - он был жив. Широкая грудь изредка вздымалась, когда губы томно приоткрывались, чересчур жадно глотая застоявшийся воздух ртом. Я продолжал сидеть в потрёпанном кресле до тех пор, пока юноша не зашевелился и не приоткрыл один глаз. Всё его тело в мгновение дернулось, альфу прошибла дрожь. Ошарашенный взгляд серых, но красноватых спросонья глаз устремился на меня. - Что ты творишь?! – прохрипел он, надеясь, по-видимому, закричать, но голос был предательски тих. - Я? Развлекаюсь, а разве не видно? – с особым извращённым удовольствием замечаю, что парень начинает возбуждаться, почувствовав пряный омежий запах. - Ты убить меня собираешься? – неуверенно спрашивает, подрастеряв былую смелость и ярый настрой всадить мне пулю в затылок или ещё что, но уже в другое место. Сначала задумываюсь, а потом отрицательно качаю головой. Мне не обязательно марать руки кровью таких тварей, как этот альфа. Мне достаточно насладиться их унижением, а дальше оставить жить с вечным воспоминанием о том, как их изнасиловал омега. Жалкий омега, от которого никто не ожидал подобного, ведь это против природы, против общепринятых правил. Таких наивных глупцов, как этот альфа, у меня было бесчисленное множество. Все они умоляли меня прекратить, все требовали пощады, а некоторые особо сообразительные ребята просили забрать их жизни. Ну, действительно, кому захочется жить с таким позором? Встаю с кресла и медленно подхожу к обездвиженной жертве, что трепыхается на полу, как выброшенная на песчаный берег рыба. Присаживаюсь на корточки возле брюнета, провожу тыльной стороной ладони по его щеке, а сам чувствую это предательское возбуждение от присутствия зрелого альфы. - Слушай, давай договоримся, а? – не оставляет парень надежд выбраться из моего убежища, но он так наивен, что меня тянет смеяться. Долго, истерически и почти искренне. Пренебрежительно фыркаю и скрываю собственное желание за гримасой ехидства. Окидываю придирчивым взглядом нагое тело моей прекрасной жертвы, а затем беру с небольшой тумбочки остро заточенный ножик и провожу холодным лезвием по загорелой плоти, вызывая волну мурашек. Вот кончик аккуратно входит под кожу, отчего юноша морщится, продолжая убивать меня взглядом. Такой беззащитный, но по-прежнему надменный. Мы в чём-то похожи, но в некоторых аспектах полные противоположности. - Что ты задумал?! – цедит он сквозь зубы, пытаясь уползти, скрыться от моего безумного оценивающего взора. - Тебе это так интересно? Рука дрогнула, и нож вошёл глубже, вызвав вполне ощутимую волну боли в теле альфы. Парень начинает материться, а лезвие тем временем плавно и с непринуждённой лёгкостью скользит по его торсу вниз, ледяная сталь касается возбуждённого члена, но неумолимо стремится дальше. Брюнет начинает нервно хихикать, а потом бросает небрежно, надеясь задеть меня этим: - Ну же, сам насадишься на мой член? Качаю головой, укоризненно цокнув языком. Приближаюсь к приоткрытым губам парня, обвожу их контур влажным кончиком языка, заставляя юношу забыться в мимолётном наслаждении, но вопреки его ожиданиям, резко ставлю его на четвереньки. - Тварь! Что ты задумал?! - Повторяешься, дружок. – Усмехаюсь, нацепив на несмышленую жертву ошейник, предназначенный для больших собак, а потом приставляю к его губам внушительный вибратор. Замечаю удивлённо-испуганный взгляд и еле сдерживаюсь, чтобы не засмеяться вновь прямо в лицо парня. Раз за разом не устаю наблюдать одно и то же выражение лица на альфах, когда в их разум закрадывается осознание того, что их будут трахать. - Д-даже не думай! – хриплый голос юноши дрожит, он пятится назад, но я хватаю его за кожаный ошейник, не позволяя ретироваться. - Ну, если ты хочешь без смазки, то дело твоё. – Хмыкаю, но всё же решаю сделать это со смазкой – пусть сегодня получит удовольствие. Это будет позорнее. Не особо мучаясь, усаживаюсь перед лицом альфы, неторопливо избавляю себя от одежды, аккуратно складывая её на стул поблизости, а затем развожу ноги в стороны, сев прямо на грязный пол. Вожу дребезжащей головкой по своей промежности, опускаюсь от маленького члена к текущей дырочке и ловко проталкиваю имитатор в себя без особых затруднений. Слышу, как парень издаёт измученный стон. Он часто облизывает пересохшие губы, не сводя с меня испытывающего взгляда блестящих от нетерпения серых глаз. Тем временем принимаюсь ритмично толкать в себя фаллос, который проникает с характерным хлюпаньем. Моя смазка уже достаточно обволокла всю гладкую поверхность вибратора, поэтому вынимаю его из анального отверстия и сдвигаю ноги. Альфа в ответ на это тихо рычит. Приставляю к носу юноши блестящий от своеобразного «лубриканта» имитатор, брюнет морщится, но его член подрагивает и уже сочится спермой. Его заводит один лишь мой запах, что забавляет меня ещё больше. - Жалкая шлюшка… - шипит, стараясь сохранить гордость, но это уже ни к чему. Пристраиваюсь к своей жертве сзади, провожу хрупкой ладонью по его широкой спине, трусь небольшим членом со спрятанной за крайней плотью головкой о его ложбинку меж ягодиц, а потом вгоняю вибратор в девственный анус. Парень начинает орать во всю глотку, его тело сводит какой-то странной судорогой, он принимается скулить и вилять задом, пытаясь соскользнуть с искусственного члена. - Нет, малыш, наслаждайся. Тебе же нравится… - томно шепчу с придыханием на ушко незнакомцу, тонкими пальцами щипаю его сосок до боли, вслушиваюсь в тихие хрипы с его стороны. – Как тебя, кстати, зовут? - Сволочь… маленькая тварь… - задыхаясь, бормочет юноша, не собираясь отвечать на мои вопросы. В качестве наказания за непослушание, вгоняю в него вибратор на максимальную глубину и включаю вибрацию. Сам добираюсь до одежды парня, нашариваю в его кармане документы. - Хм… Бренд Харт. Банально. Я надеялся на что-нибудь, вроде Леонард Стренфелд или нечто ещё более пафосное. – Усмехаюсь, а потом запихиваю удостоверение обратно в карман джинсов юноши. Он ничего не отвечает, лишь утыкается носом в свои связанные руки и продолжает стоять в коленно-локтевой позе. Я чуть сжимаю упругие ягодицы Бренда, развожу их в стороны и наслаждаюсь видом: огромных размеров фаллос, с которого стекают капли моей смазки, чуть подрагивающий от сильной вибрации, торчит из аккуратной, никем не тронутой дырочки, края которой сейчас плотно сжимают ствол. Я хищно облизываюсь и важно устраиваю ладонь на основании имитатора, едва надавливаю, проникая глубже, а затем вынимаю и вновь резко всаживаю до основания. Парень уже откровенно стонет и выпячивает зад. К моему удивлению, он даже раздвигает ноги, облегчая мне проникновение. Моя смазка не позволяет напряжённому колечку мышц порваться, немного расслабляет и обжигает внутри. - Нравится? – спокойно спрашиваю холодным тоном, как врач спрашивает пациента о его здоровье. – А сейчас я покажу тебе простату… - С этими словами толкаю твёрдый член под определённым углом и слышу оглушительный визг Бренда. По телу альфы проходится волна дрожи, и он принимается яростно насаживаться на мой имитатор, позабыв про гордость и свою истинную природу. Ему нравится, его тело податливое и отзывчивое, а семя уже стекает струйками по изнывающему от возбуждения стволу, готовому разорваться от напряжения. Я преспокойно удерживаю вибратор до тех пор, пока юноша не ослабевает и не кончает на пол, обмякнув и завалившись на бок. Осторожно вынимаю фаллос из его дырочки и внимательным взором оглядываю раскрывшийся анус, часто сокращающийся от весьма необычного для альфы оргазма. Моя наивная жертва полагает, что этим всё закончится, но он так глубоко ошибается, а мне его жалко. Бренд следит за мной безразличным потемневшим взглядом, а с уголка его губ стекает тонкая слюнка. Я ухмыляюсь, а потом пристёгиваю к его ошейнику увесистую цепь, обматываю её вокруг батареи под окном, а альфу вновь ставлю на четвереньки. Он уже не сопротивляется, но я всё равно вкалываю в его шею препарат. - Сейчас будет немного больно, но ты же потерпишь? Ты же мой хороший мальчик… - сюсюкаю почти как с ребёнком, дотягиваюсь до широкого солдатского ремня, потёртого и замызганного кровью, и прикладываю его к ягодицам жертвы. - Нет! Хватит! – отчаянный возглас, но сил у Бренда нет даже на то, чтобы удерживаться на ногах. Наношу первый удар. Самый болезненный и резкий, оставляющий алый след на поджарых ягодицах. Мягко касаюсь губами краснеющей полосы, вставляю два пальца в растраханное отверстие, после чего урчу от небывалого удовольствия. Это даже приятнее, чем сам секс. - С-садист… - дрожащий голосок альфы кажется невероятно писклявым. - Какой догадливый мальчик. – Плотоядно облизываю губы, а взгляд в это время цепляется за небольшую шкатулку, в которой я храню особенно интересные вещицы. С неохотой отдаляюсь от своей жертвы, вынимаю из коробочки несколько зажимов для сосков и две цепочки анальных шариков маленького диаметра. Этого мне кажется достаточным, чтобы заставить его разлюбить свою беспечную жизнь. С какой-то чуждой для меня жалостью смотрю на юношу, но вскоре отмахиваюсь от странных мыслей. Первая цепочка шариков проникает легко, скрывается в горячем нутре. Затем я проталкиваю следом вибратор, до сих пор покрытый моей смазкой. Это уже болезненно, парень дёргается и скулит, гремя тяжёлой цепью. Когда и имитатор погружается в довольно-таки тесный анус, вставляю следом вторую цепочку из металлических шариков и любуюсь своей работой. Альфа растянут до предела, внизу его живота вновь скручивается этот сладкий спазм от возбуждения, член вновь готов к разрядке. Я с неизменным хладнокровием беру ремень и неустанно осыпаю дрожащее тело ударами. Частыми, хлёсткими. Бью долго, пока с губ юноши не начинают срываться громогласные крики и мольбы остановиться. Струя спермы в какой-то миг выстреливает из его ствола на грязный, покрытый пылью пол. Я презрительно хмыкаю, глядя на альфу, как на ничтожество. Он сломался слишком рано, я ещё не наигрался с ним. - О-отпусти меня… - Нет. – Непреклонно отрезаю и, наконец, пускаю в ход зажимы. Бренд вскрикивает и вгрызается в деревянный подоконник зубами. Я резко выдёргиваю из его анального отверстия все игрушки и приставляю свой маленький готовый излиться член. Он принимает меня легко, но не сжимает, так как слишком растянут. Делаю несколько быстрых толчков и кончаю в горячее нутро парня, вцепившись длинными пальцами в его бёдра почти до синяков. Тяжело и рвано дышу, прижимаясь к широкой спине альфы, шепчу ему на ушко: - Ты прям как шлюшка… - ладони по-хозяйски нагло поглаживают зад парня, вскоре перебираются по груди к чувствительным соскам и стягивают зажимы. Он ничего мне не ответил, а я как обычно отпустил свою жертву, вдоволь насладившись её позором. Не уверен, что после этой ночи ему захочется жить с осознанием случившегося, но меня мало касаются моральные терзания этих безжалостных тварей. Я всего лишь позволил ему насладиться тем, чем якобы наслаждаются омеги. Разве это не приятно – побывать в шкурке тех, кого трахаешь ради развлечения? *** Просидев на чердаке заброшенного, некогда коммунального дома около трёх часов, покуривая дешёвые сигареты возле окна, встаю с насиженного места и направляюсь к выходу. Ночь уже стремилась к утру. Первые рассветные лучи едва касались алеющей полоски горизонта, отгоняя тьму с востока к западу. Было прохладно и всё ещё сумеречно. Я брёл по пустынным улочкам, уже намеревался зайти в знакомый бар, чтобы, наконец, выпить, но мою руку резко перехватывают и нагло затаскивают куда-то в закоулок, обделённый светом. Тихо рычу, замахнувшись для удара, но в губу впиваются требовательным поцелуем. Закрываю глаза, чувствуя уже до одури знакомый запах, зарываюсь пальцами в белокурые волосы, а потом ухмыляюсь сквозь поцелуй. Пахнет альфой. Знакомым альфой. - Я соскучился… - на выдохе шепчет блондин в самые уста, опаляя их своим приятным тёплым дыханием. И всё-таки этот дурачок продолжает меня преследовать. Таскается за мной хвостиком и каждый раз получает то, что хочет. Мальчик – мазохист, которому нравятся все мои издевательства. Когда-то я изнасиловал его так же, как Бренда, но в отличие от моей сегодняшней жертвы, Тери оказался весьма странным: он влюбился в меня, ему понравилось подчиняться и терпеть боль. Это достаточно необычно для альф, но именно этим-то он мне и нравится. А ещё он с тех самых пор всегда приходил в этот бар и терпеливо ждал, когда я вновь выберу его из числа местного сброда. Признаться честно, это веселило. Резко придавливаю Тери к кирпичной стене, ударяю его кулаком в живот со всей дури, со всей ненавистью, что накопилась в душе, а в ответ на грубость вижу лишь добрую улыбку через силу. Он морщится от боли, но глаза его сверкают неподдельной радостью и немым восхищением. Влюблённый дурачок, согласный на то, чтобы быть моей шлюхой, моей неизменной прекрасной жертвой, не сравнимой ни с кем иным…