Собиратель боли

— Нет, не надо, Саш, не делай так! Нееет… — глухо в подушку кричал парень. Его, грубо уткнув лицом в подушку, насиловал его парень. Александр бил открытой ладонью по спине Женьки, оставляя красные отметины, мял бока, раздвигал ягодицы, открывая их, и жестко двигал бедра парня, насаживая его на свой член. Александр срывал на нем свою злость и раздражение. Ему не нравился Женька, такой жизнерадостный, такой живой и дружелюбный. Его смех сводил Александра с ума, он так был похож на смех его погибшего любимого. Любимого… его лицо стояло перед глазами Александра. Окровавленное и распухшее от удара… Александр прижимал тело любимого к себе, не замечая, как уходит жизнь из покалеченного тела. Его любимого сбил грузовик на глазах у Александра. Он, обезумев от боли, выл над телом, не замечая ничего вокруг себя. Ни людей, что забегали возле него. Ни звуков сирены и криков перепуганных увиденным свидетелей. Последнее, что он запомнил, это был смех… его смех… А сейчас он выбивал кулаком из так похожего на любимого Женьки всю его веселость. Мысль одна — причинить боль. Такую боль, какую он испытывал, когда умирал его любимый. Бить по спине, ребрам, терзать плоть и резкими толчками врываться в податливое и доверчивое тело, принося страдания и боль. Не жалеть его, как не пожалела судьба самого Александра. Резче… грубее… рвать… сломать… Он слышит Женькины стоны боли и его хриплый голос. Но этого недостаточно. Александр перевернул Женю на спину и, смотря в его глаза, начал говорить: — Кричи, сука, так, чтобы я тебя слышал. Больно? Так тебе и надо. Я хочу, чтоб тебе было также плохо, как было мне! Мне было больней, и ты такой боли не испытывал, даже когда умер твой брат. Тебе было не так больно! Ты понял меня? Тебе не так больно, как мне! Получай! Ты не знаешь, что такое боль! А я знаю… — кричал Александр и бил Женьку по лицу, разбивая губы в кровь. Из глаз паренька лились слезы, и он пытался прекратить побои. Но Александр заломил ему руки за голову и стал еще грубее врываться в его плоть, принося с новыми толчками тягучую боль. Жадно смотря в перекошенное лицо Жени, Александр со стоном кончил. Вытащив свой обмякший член, он брезгливо поморщился. Он не увидел той боли, какую хотел. Пришло разочарование. Опять нет облегчения. Мальчишка его не удовлетворил. Не было чувства, что Женька сломлен. Александр быстро оделся и, даже не обернувшись на паренька, ушел… Женька с трудом поднялся и поплелся в душ. На душе было пакостно и холодно. Стоя под холодными струями воды, он пытался провести свои чувства в порядок. Александр опять сделал ему больно, стремясь сломать его внутренний стержень, порвать в клочья остатки души. Но Женька не отдаст ему то, чего у него уже нет. Не важно, тело заживет, а вот душу, если он до нее доберется, Женька не сможет восстановить. Парень вышел из душа и, обмотавшись полотенцем, пошел к окну. За окном лил дождь. Капли ударялись о стекло и скатывались по нему, оставляя дорожки потеков. Женьки казалось, что это не дождь, а он плачет. Закурил. Руки сильно дрожали, огонек зажигалки сильно трепыхало, и он с трудом смог прикурить сигарету. Вглядываясь в темноту, Женька вел сам с собой диалог: «Боль. Как ее можно сравнивать? С чем? Как можно говорить, что другой человек не испытывал жгучей, обжигающей и всепоглощающей боли? Как можно сравнивать? Какое вы имеете право говорить, что другим не больно? Как? Боль… дочери, которая узнает, что ее отец умер. И она мчится к родительскому дому, преодолевая тысячи километров, отделяющие ее от него. Боль… матери, на руках у которой умирает ее ребенок. Ее. Еще минуту назад весело носившийся по двору здоровый ребенок. А в следующее мгновение гибнущего от разряда тока. Боль… жены, которая видит как спивается ее муж, который был сломлен гибелью своего сына. И день за днем глушил свою тоску в вине и умирал, не видя смысла жизни. Боль… брата, потерявшего свое отражение, свою половину души, половину жизни. И медленно, пытаясь выжить, собирает осколки треснутого пополам мира. Чья боль сильней?» Женька плакал. Слезы тихо катились по застывшему лицу. Он давно научился так плакать — молча, без всхлипов и судорог. Уже давно он заметил, что может забирать боль других людей. Первый случай произошел с его любимой мамой. Женщина, сломленная гибелью его брата и своего мужа, начала спиваться. Тот год для их семьи был роковым. За несколько месяцев они потеряли двоих дорогих им людей, мама — сына и мужа, а Женька — брата и отца. Женька был копией своего брата, но мама никогда их не путала. Илья был ее любимцем. Когда он погиб, для нее перестал существовать Женя, она не замечала его. Все чаще уходя в себя, она стала прикладываться к бутылки. И однажды, напившись, она упала в пьяном угаре в прихожей и лежала там неподвижно. Женя, проснувшись от шума, застал маму лежащей на полу. Он звал ее, дергал за рукав ночной рубашки и плакал. Дотронувшись до нее открытой ладонью, Женя почувствовал жуткую боль. Она перетекла с женщины в тело мальчика. Мама тогда резко очнулась и посмотрела на сына так, словно только что его увидела. Взгляд ее был ясный и полон ужаса. С тех пор женщина не притронулась к спиртному ни разу. А Женька уполз к себе, корчась от боли и затыкая себе рот, чтобы мама не услышала, как он плачет. Дальше он забрал боль своей подруги. Она примчалась к нему, рыдая и рассказывая о том, что ее бросил любимый. Девушка была беременной на пятом месяце и хотела сделать аборт. Женька прижимал ее к своей груди и слушал рыдание. Девушка уткнулась лицом в его рубашку и грозила отомстить всему мужскому роду. Женя незаметно опустил свою руку на ее живот. Под руками пульсировала новая жизнь. Ребенок тревожно толкался, предчувствуя скорую гибель. Парень погладил живот и незаметно забрал боль девушки. Она выплакалась у него на плече, а потом, вскинув на Женю ясные глаза, сказала: — Нет! Я не дам умереть ребенку, он не виноват. Женя не жалел о содеянном. Он был крестным замечательной малышки. Алина была необычным ребенком. Внешность как у эльфа: оттопыренные удлиненные ушки, волнистые темные волосы и глаза, невероятные глаза оттенка грозового неба, смотря в которые, можно поверить в существование этих самых эльфов. Малышка была не по детски серьезной и рассудительной. Женя забирал боль разбитых сердец, боль утрат, боль души. Множество оттенков боли и ее проявлений. Но боль Александра он не мог облегчить. Взамен он требовал сломанную и разбитую душу Жени. «Я больше не выдержу, мне больно… очень!» — мысленно крикнул он. Раздался шорох, и Женю обдало теплой волной. Его укрыли белые крылья и в голове раздался голос: «Не плачь, так надо». Женя вздохнул… _________________________________ *а вы сравнивали боль?