Письмо, что никогда не будет отправлено

      Князь Андрей отложил перо в сторону и в последний раз пробежал глазами по лежащему перед ним письму. На лице его читалось в эту минуту не только озлобление, но и впервые проявившаяся после полученного известия горечь.       "Графиня, я считаю неудобным передавать то, что я имею сказать вам, через третье лицо, поэтому решился написать это письмо.       До меня дошли известия, переданные мне через графа Безухова, что вы нездоровы. Я очень сожалею о вашей болезни и желаю вам скорейшего выздоровления.       Также, граф передал мне ваши слова. Я бы желал простить вас, но это не в моих силах. Впрочем, я ожидал того, что произошло, и теперь вы сами видите, что отсрочка на год была не напрасной. Вы проверили себя и убедились в том, что не любите меня по-настоящему. Вы были и есть совершенно свободны, и вас более ничто не связывает со мной. Забудьте все, что было.       Ежели вы почитаете себя виноватою передо мной, помните, что я предсказывал вам, что так и будет, еще год назад. Ваша молодость вскоре поможет вам преодолеть чувство вины и вернет вас к прежней жизни, можете мне верить.       Может быть, вам мои слова кажутся жестокими, но я всего лишь говорю вам правду. Не буду повторять, что вы совершили ошибку, вы и сами это знаете. Подумайте лишь о том, сколько людей поплатились за вашу ошибку. По городу уже гуляют слухи о случившемся, и ваша фамилия у всех на слуху. Ваша семья теряет уважение в московских кругах, это может нехорошо обернуться для вашего отца. Граф Безухов старается помочь вам и пресекает эти слухи, но этого недостаточно, и теперь почти все в руках господина Курагина. Вам лучше молиться, чтобы он оказался не таким подлецом, каким показал себя во всей этой истории, иначе слишком много народу, и не только в Москве, узнают о произошедшем. Насколько мне известно, Безухов велел князю Курагину молчать о том, что между вами было. Я все же надеюсь, что у него осталась хотя бы капля совести, и он сделает это.       Буду предельно откровенен. Ваш поступок сильно задел меня. Но пусть это разочарование послужит мне, да и вам тоже, уроком. Надеюсь, вы поняли, что далеко не все люди честны и благородны, и больше не попадете в сети плохого человека. Обо мне не думайте, я собираюсь вернуться на военную службу. Этот опыт кое-чему научил меня. Смею надеяться, что вы начнете разумнее смотреть на жизнь и сможете благополучно выйти замуж. Я же со своей стороны обещаю никоим образом не компрометировать вас, вы можете быть совершенно спокойны на этот счет. Ежели я вдруг встречусь с князем Курагиным, возможно, избежать ссоры не удастся, но не беспокойтесь, вас это никоим образом не коснется.       Мне жаль, что все так обернулось. Но что было, то было. Надо уметь оставить прошлое в прошлом. Желаю вам всего наилучшего. Полагаю, будет хорошо, если вы забудете меня. Повторю еще раз, я не могу простить вас, поэтому нам более не стоит видеться и общаться. Забудьте эту историю.       Прошу вас, графиня, не держите зла на моего отца и мою сестру. Конечно, они рады, что между нами все кончено, и осуждают вас. Но это все же оттого, что мы семья. Даже после вашей записки и истории с Курагиным, Marie никогда не осуждала вас вслух и не сказала о вас ни одного дурного слова. Уверяю вас, она сочувствует вам. Граф Безухов при ней говорил о вашей болезни, и она попросила передать вам, что желает вам скорее поправиться. Она надеется, вы не держите на нее зла за вашу встречу.       Не вижу смысла говорить что-то еще. С этим письмом нам стоит прекратить общаться. Я прощаюсь с вами. И постараюсь оградить вас от любых случайных встреч со мной. Собственно, это вряд ли будет возможно. Я уезжаю в Петербург, закончу там кое-какие дела и уеду в армию.       С уважением,       Князь Андрей Болконский."       Болконский встал из-за стола и подошел к окну, в третий раз перечитывая написанное. Он сказал все, что хотел сказать, но никакие силы не заставили бы его признаться хотя бы самому себе, что он отнюдь не чувствует себя таким спокойным и холодно-равнодушным, каким хотел казаться. Складка на его лбу заметно углубилась, а губы плотно сжались, когда он вспомнил, как в первую же минуту своего приезда он узнал от довольного отца об измене невесты.       В комнату вошел Пьер. На круглом лице его читалось беспокойство. "Что он здесь делает? Конечно, он же обещал заехать... - усмехнулся князь Андрей. - Что-то я становлюсь забывчив. Нет, решительно надо со всем этим покончить! Надо передать ему письмо." Болконский подошел к столу и вложил письмо в конверт, запечатав его. Попутно он поздоровался и справился о здоровье Пьера, на что тот отвечал:       - Я абсолютно здоров, благодарю. Но вот ваше здоровье меня определенно беспокоит. Княжна сказала, что вы все время ходите раздраженный и часто горячитесь, заботясь о делах, к которым прежде не имели никакого интереса. Это... нехорошо. Вы можете заболеть.       - Прошу, друг мой, не не говори об этом, - досадливо поморщился князь Андрей. - Я в полном порядке.       - Надеюсь, что это действительно так, - догадываясь о причинах такого поведения, сочувственно покивал Пьер и посмотрел на конверт. - Вы все-таки сделали это? Это письмо ей?       - Это?.. - рассеянно повторил Болонский. Внутри его шла ожесточенная борьба между желанием и гордостью. В молчании прошло около минуты. Наконец, победила гордость. - Нет, это так, пустяки.       С этими словами он подошел к мраморному столику, на котором стоял медный поднос для бумаг и свеча. Чуть поколебавшись, князь Андрей поднес уголок письма к красновато-рыжему пламени и остановившимся взглядом смотрел на то, как последняя ниточка, как-то связывавшая его с бывшей невестой сгорает, ярко вспыхнув напоследок. Догорающее письмо упало на красноватую медь, и Болконский резко отвернулся от него. Он подошел к дверям и открыл их, пропуская Пьера вперед себя.       - Здесь мрачновато, пойдем в гостиную. Ты слышал уже о Наполеоне? Говорят, его войска не сегодня - завтра перейдут наши границы, можешь себе вообразить? И это после Тильзитского мира!       Прежде чем закрыть дверь, князь Андрей в последний раз посмотрел на письмо, почерневшие останки которого будто печально вздохнули трепыхнувшись от последней живой искорки. Дверь закрылась, и вместе с ней закрылась дорога в прежний мир, который Болконский оставил, так же, как оставил Наташу.