Ибо нефиг

- Хей, народ, на ночь устроимся здесь, - обратился Арагорн к остальному отряду, остановившись около одной большой скалы. Все с облегчением покивали головами и посбрасывали с плеч котомки и узлы с поклажей. В мгновение ока Боромиром и хоббитами был натаскан хворост из ближайшего подлеска, а через пять минут он весело потрескивал в походном костре. Около костерка пристроился Сэм как главный повар в отряде. - Ну так вот, - рассказывал Боромир, сидя у костра и время от времени прерываясь, чтобы сделать внушительный глоток эля, - он, значит, домой возвращался поздно. Ложится в постель к жене, слышит – под кроватью кто-то елозит. Он свешивает с кровати руку и спрашивает: «Спотти, это ты?» Спотти лизнул ему руку и отвечает: «Да, это я…» Конец фразы потонул в дружном хохоте слушателей. Среди членов Братства Кольца была уже почти дружеская атмосфера: никто никого не чурался, в принципе, всем было комфортно в этой компании. Только… Гимли, нахмурившись, искоса наблюдал за эльфом, мирно подкладывающим себе сосисок. Леголас ему не нравился, этот подозрительный эльф. Смазливенький еще такой. Будь Гимли впечатлительной бородатой гномовской девушкой, непременно бы прельстился. Как в стихах: «По тебе я страстью сгораю, Бороду свою рву на клочья. Нам с тобою лишь шаг до рая Или вниз, в пламя ада, – ночью». Но гном-воин есть суровый мужик и амуров с мужиками, пусть даже и бабоподобными, себе не позволит. - Ложимся спать, завтра вставать рано, - скомандовал наконец Арагорн, сам первый постелил себе на траве, лег и укутался в одеяло. Что касается нашего гнома, то он, разморенный элем и бараниной, начал засыпать почти сразу, как только голова его коснулась валика, служившего в походе подушкой. И все бы хорошо, если бы не… - Гимли, а Гимли! – неожиданно позвал гнома Леголас, лежащий у корней ближайшего дерева. - Чего тебе? – сонно проворчал Гимли. - Тебе удобно лежать? - Орк тебя задери, ты разбудил меня только для того, чтобы это спросить? - Так как? - Ну, удобно, - сердито буркнул Гимли. - Тогда я подвинусь к тебе поближе, а то мне лежать неудобно. - Делай что хочешь, только, ради всего святого, не буди меня больше, - Гимли отвернулся от придвинувшегося почти вплотную эльфа и попытался опять заснуть. Но теперь, сколько гном не считал орков, которых он убивал топором в своем воображении, сон не собирался на него нисходить. Видимо, оскорбился близостью эльфа. - Во имя бороды Трора, этот белобрысый уж добился своего! – ругаясь сквозь зубы, Гимли сел и прислонился к скале, у которой спал. Леголас же лежал на спине, закинув за голову руки, и не моргая смотрел на небо. Почувствовав на себе взгляд Гимли, он повернул голову в его сторону и принялся пристально смотреть на него, как это любят делать, ввиду своей дурацкой сущности, все эльфы. Гимли вдруг стало неловко, что они лежат почти вплотную. Впервые за все время похода. Когда Леголас перевел свой взгляд снова на небо, Гимли в свою очередь сам начал пристально, будто в первый раз, рассматривать эльфа. Ничего особенного, точнее, не характерного для лесного эльфа, в фигуре Леголаса не было. Нормальная фигура, и… Мысли Гимли, обычно мирно шедшие по проторенной тропинке, иногда нет-нет, да и норовили свернуть к той дорожке, на которой им было делать вовсе нечего. И гном, как обычно, постарался выбросить эти раздражающие мысли из головы вон. Уснуть Гимли удалось лишь через час, и ему всю ночь снились орки и его оживший топор, делавший с орками что-то явно неприличное. *** Утро несло в себе некоторые необычные и, прямо скажем, пугающие новости. - Почему ты меня не называешь Леголасом, Гимли? Только «эльф» да «эльф», - у только что проснувшегося Гимли нервно задергался глаз, когда он, разлепивши оба, увидел, что Леголас пододвигается еще ближе с некими двусмысленными намерениями. - С какой это стати? – спросил Гимли, садясь и вжимаясь в скалу. Эльф на секунду замер, будто бы что-то прикидывая, прищурился… - А вот с какой! – тут же голова эльфа легла на плечо ошарашенного Гимли, а руки психованного цепко ухватили гнома за талию, при этом ласково поглаживая. - Э-э! – страшным шепотом, чтоб не разбудить остальных, сказал Гимли. – Э, - шепот стал тише, когда губы Леголаса прижались к подбородку Гимли. – Э… - совсем почти неслышно побормотал гном, когда Леголас приподнялся и принялся покрывать поцелуями его бородатое лицо. - Ты не охренел? – обреченно прошептал Гимли. - Нет, - губы эльфа щекотали ухо гнома. Тот чуть не заскулил от странного чувства, волной поднявшегося в его коренастом теле от пяток до макушки. Пока Леголас целовал гнома, он лежал неподвижно. Но когда рука эльфа принялась елозить по штанам Гимли в области паха, тот потерял всякое терпение: - Отвали, извращенец!!! – вопль вскочившего на ноги Гимли вспугнул птиц со скалы и разбудил остальных участников похода. И через минуту-две на них смотрело семь пар удивленных и любопытных глаз. Гимли почувствовал, что заливается краской, и не нашел выхода лучше, чем быстро направиться куда-то за скалу. - Эй, ты куда? – кто-то окликнул его. - Пустяк, - не оборачиваясь, бросил гном. - Мы должны держаться вместе, - сказал кто-то другой, вроде бы Боромир. - Мать вашу, неужели порядочному гному уже и отлить без разрешения нельзя?! *** Звук приближающихся шагов гном услышал меньше чем через минуту. И тут же подумал, что только эльфы ходят так, как его гномий слух различил только что. И правда: из-за скалы к нему вышел чертов эльф. На лице его было самое что ни на есть растерянное выражение. Впрочем, Гимли оно показалось особенно коварным и лицемерным. - Гимли, - начал эльф, еще не подойдя на расстояние пяти шагов, - разве тебе это не нравится? Ну что же такого в этом? - А то, что ты извращенец гоблинов! – огрызнулся Гимли, пропустив первый вопрос. - Ги-и-имли, - протянул Леголас, присаживаясь рядом на корточки и по-дружески обнимая за плечи гнома. – Ты такой стеснительный, что я не знаю, как и подступиться к тебе. - У меня есть невеста, между прочим, - буркнул гном, отворачиваясь. - Но ты же хочешь того, что отвергаешь, - рука Леголаса как бы ненароком легла на талию (читай – пузо) Гимли. – Наконец, скажи честно: тебе это не нравится, это так неприятно и противно – вот так? – и Леголас поцеловал Гимли в висок. Тот невнятно промычал что-то. - Не понял, - с веселым недоумением ответил эльф. – «М-м-м» - это «приятно»? Значит, я могу продолжать? – и Леголас снова приложился губами к лицу Гимли, на этот раз к щеке. - М-м-м! – возмущенно промычал гном. - Мычание – знак согласия, - заметил эльф и наклонился к губам гнома. «Поди отыщи что-то в бороде» - со злорадством подумал Гимли, гримасничая так, что усы и борода полностью закрыли рот. - Я так не играю, - деланно жалобным тоном сказал Леголас и, протянув руку, ущипнул Гимли за ягодицу. Этого тонкая душевная организация Гимли не смогла выдержать. *** - Чертов эльф, хорек белобрысый, таракан линялый… - ругался гном, срывая лист подорожника и прикладывая его к начинающему цвести малиновым следу от ушиба на скуле Леголаса. Тот полулежал, с обморочным видом прислонившись к скале. - Я не таракан, - ответил эльф, услышав последний эпитет. - Но линялый и белобрысый. А уж что чертов, так это вне всяких сомнений! – огрызнулся гном. - Почему ты со мной так? – помолчав с минуту, спросил Леголас. И Гимли знал, что эльф имеет в виду не удар, точнее, не только это. Он не ответил. Через десять минут гном услышал за своей спиной тихий и полный страдания всхлип. Он поспешно обернулся и увидел, что Леголас дышит часто и сбивчиво, а его зрачки наполовину закатились. - Что с тобой, мать твою?! – мгновенно подскочил к нему Гимли, но эльф как раз издавал сиплый горловой звук и не смог (или не возжелал) дать ответ. Насколько Гимли помнил правила реанимации, которые ему, некогда еще маленькому, рассказывала мама за неимением новой книжки на ночь, пострадавшему надо было расстегнуть пуговицы на одежде, постучать по спине и подышать в рот. Ну, или что-то в этом роде. В конце концов, это было давно, и Гимли уже почти ничего не помнил. Но поступил так, как предписывали фрагментарно сохранившиеся в памяти правила: расстегнул сверху одежду эльфа, пару раз ляпнул ладонью по спине (добившись лишь воплей реанимируемого) и даже приложился губами к губам, усердно вдувая воздух в рот Леголаса. На минутку он остановился, чтоб набрать воздуха в легкие, и глянул на пациента. На него с нескрываемым весельем смотрели два хитрых эльфийских глаза здоровехонького, будто это не он минуту назад умирал, Леголаса. Он, вероятно, откровенно забавлялся происходящим. И, прежде чем Гимли успел возмутиться или пикнуть, эльф провел с ним часть реанимационной процедуры, а именно накрыл его губы своими, но вдувать воздух, ясное дело, не стал. Вероятно, эльфы проводят искуственную вентиляцию легких при помощи поцелуев. Неожиданно это оказалось чертовски приятно, и Гимли расслабился, автоматически отвечая на поцелуй. Все показалось ему внезапно таким правильным и естественным, что он полностью капитулировал на милость Леголаса, который уже как бы намекал на то, что пора перейти к форсированным действиям, то есть ревизии сдавшегося и его допроса. Детального допроса, с пристрастием. Эльф оторвался от Гимли и, посмотрев ему в глаза, улыбаясь, спросил: - А хочешь… я тебе кое-что сделаю? – о борода Трора, ну прямо как застенчивая гномовская дева. Правда, тем мешали бороды в таком щекотливом занятии. - М-м-м… - протянул в замешательстве гном. - Мычание – знак согласия, - уверенно кивнул Леголас и, опустившись на колени перед гномом, согнувшись, чтоб его голова приходилась ниже пояса Гимли, принялся деловито возиться с ременной пряжкой штанов гнома. Наконец член Гимли был в руке у эльфа, который смотрел на него, как ребенок на конфету. - Тебя это, волосы не смущают? – выдавил Гимли и почувствовал, что краснеет. - Нет, конечно. Неужели ты думаешь, что у эльфов нет волос на теле? – спросил Леголас. Затем усмехнулся и пробормотал: - Впрочем, чем сто раз услышать… После этого он наклонился вперед, заправил волосы за уши, чтоб не мешали, взял в рот маленького (по человеческим меркам) друга Гимли и принялся водить по нему языком вдоль всей длины. Что удивило гнома, делал он это не хуже тех самых застенчивых гномовских дев. Во всяком случае, это возбуждало и доставляло удовольствие. Гимли почувствовал, что его член напрягается. А Леголас, подлый, как зная, что делает это неплохо, облизывал и посасывал пенис друга, теребил языком головку. Иногда, вынимая изо рта член Гимли, он начинал ласкать его рукой, щекоча кончиками пальцев. - А хочешь, я его ресницами? – с энтузиазмом спросил эльф, поднимая голову. - Э-э, ну, давай, - слегка удивился Гимли. Леголас наклонился и, часто-часто моргая, принялся водить ресницами вдоль напряженного члена Гимли. Поэкспериментировав так с минуту, Леголас снова взял член в рот. Когда Гимли кончил, он слизал сперму и облизнулся. - Гномы лучше на вкус, чем рассказывают сплетники, - заметил он. Затем он поднялся на ноги и принялся, насвистывая какой-то веселый мотивчик, возиться с застежками на своей одежде. Гимли, позабыв подтянуть штаны, с приоткрытым ртом наблюдал, как эльф раздевается догола. Когда тот закончил и аккуратно сложил свою одежду, Гимли почувствовал, что медленно, но верно возбуждается. - Твой приоткрытый рот здесь очень кстати, - лукаво улыбнулся Леголас, подходя к Гимли и кладя ладони ему на плечи. – Смекаешь, о чем я? Гимли смекал. Где-то в глубине души он все еще считал, что поласкать маленького дружка своего большого друга языком унизительно и недостойно настоящего гнома. Но сейчас он уже был возбужден, кроме того, у него появилось нечто вроде желания доставить удовольствия эльфу. Рост Гимли в этот раз был кстати. Леголасов член был не таким уж большим и, как убедился сию же минуту гном, вполне помещался во рту. Гимли принялся облизывать член. - Твоя борода так приятно щекочется… - хрипло прошептал Леголас и положил руки на затылок Гимли, заставляя его заглатывать пенис все глубже и глубже. – А-а-а… а-а-а, еще, дружище, давай еще, - и он принялся совершать ритмичные движения бедрами, вгоняя член в рот гнома до упора. Гимли слегка отстранился и начал посасывать и играть языком с покрасневшей головкой поднявшегося и налившегося кровью члена. Вены на нем вздулись, и Гимли чувствовал, как пульсирует горячий орган у него во рту и что его обладатель готов кончить. - А-а-а… да, вот так, о Элберет, Мордор побери тебя… как же хорошо ты это делаешь… м-м-м… - стонал Леголас, уже не сдерживаясь. – О меч Гил-Гэлада, я сейчас кончу… только не останавливайся, о-о-о-о, да, не прекращай… Твою ма-а-а-ать!.. - хрипло вскрикнул эльф и кончил. На вкус сперма не была гадкой, и Гимли проглотил ее, не испытывая никакого отвращения или чего-то подобного. Леголас отошел. Его стоящий член маяком реял среди ясного неба. - А теперь, - сказал Леголас, потный и с прилипшими к вискам волосам, - надо попробовать еще кое-что. Он подошел к гному и, опустившись на колени, дразняще поцеловал его. И снова, и снова, опускаясь все ниже и расстегивая пуговицы на одежде. Когда вся она за ненадобностью лежала на камне, Леголас закинул руки за шею гнома, лизнул его в губы, словно вызывая Гимли самого поцеловать его. И Гимли ответил, посасывая тонкие губы эльфа, пока тот, сам жадно впившийся в губы гнома, с каждым поцелуем склонялся к земле все ниже, пока не лег на нее спиной. - О Элберет и небесные светила, возьми меня, - хрипло проговорил он, переворачиваясь на живот и расставляя ноги так, чтобы гному было удобней. И тут Гимли столкнулся с очередной проблемой: его член, хоть и маленький по человеческим меркам, все-таки был слишком большим… - Леголас! - Чего? - У меня не лезет, помоги. - Как я тебе помогу, если ты сзади, а я стою на корточках? - Ну, не знаю, посоветуй что-нибудь. - Нужно масло или мазь, - уверенно ответил эльф, - но у меня с собой ничего нету. Рискнешь спросить у кого-нибудь из Братства? - Нет! – передернулся Гимли. - Отлично, жди меня здесь, - Леголас встал и с заговорщицким видом прибавил: - Держи наготове своего дружка! - Ты собираешься просить мазь у кого-то из наших? – не поверил Гимли. - В точку, - и Леголас направился к месту стоянки Братства, инорируя вопль Гимли: - Вернись, идиот, ты спятил?! Впрочем, выходить из-за спасительной скалы эльф не стал. Гимли видел, как он, высунув голову, знаками принялся подзывать кого-то из товарищей. Затем состоялся краткий разговор, после которого Леголас ненадолго спрятался за скалу, с интересом рассматривая землю. Вскоре из-за внешней стороны скалы высунулась чья-то пятерня, сжимавшая флакон. Эльф кивнул (на руке оттопырился большой палец как знак одобрения), ухватил пузырек и бодрой походкой направился к гному: - Отличный мужик Арагорн, всегда нужное с собой носит, - и, вручив флакон гному, опустился на землю. – Теперь мажь. И не только меня, но и себя давай. Обильно намазавшись противной маслянисто жидкостью и плюхнув на задницу эльфа, по крайней мере, полфлакона, Гимли взял в руку свой член и аккуратно принялся вводить его в задний проход Леголаса. Он оказался очень узким и горячим, что только добавляло некоторой приятности процессу. Леголас двинул булками, и Гимли чуть не вскрикнул от снова нарастающего возбуждения. - Давай, двинься во мне… - простонал эльф, тоже возбудившийся. И гном начал двигаться, сначала осторожно, чтобы не причинить боль эльфу, а потом грубее и грубее, входя в него до отказа и заставляя того извиваться и кричать от удовольствия, в свою очередь двигаясь навстречу члену Гимли. - А-а-а, мордорский орк… сильнее, жестче, о, да-а-а-а, о-о-о! - теперь эльф кричал уже не переставая, изгибаясь и скребя пальцами землю. – Я сейчас встану, выйди из меня…. – и он действительно встал и лег, прислонившись к валуну и расставив ноги шире, чтоб Гимли снова мог войти в него. Таким образом, он сжал бедрами плечи гнома, а руки положил ему на ягодицы, сжав пальцы. Теперь они были повернуты лицами друг к другу. Гимли продолжил начатое. Леголас задрожал, вскрикнул, и гном почувствовал, что на его член стекает сперма эльфа, снова дошедшего до высшей точки. Гимли двигался все грубее и быстрее, он чувствовал: вот-вот – и он сам испытает оргазм, такой яркий и острый, что непонятно, зачем ему эль и пиво вообще в жизни. И вот Гимли, застонав, кончил. Он постепенно расслабился и вышел из эльфа Тяжело дыша, гном прислонился к скале. Перед глазами у него плыли цветные круги. - Чур в следующий раз я сверху, - высказался Леголас. Гимли аж закашлялся. *** Собираясь в путь вместе со всеми, Гимли услышал, как два хоббита о чем-то спорят, причем весьма горячо. Тема, судя по приглушенному тону, была крамольной. Все-таки гном с его-то чутким слухом уловил обрывки: -…да ты что, оно же такое скользкое! – сказал Пипин. - И что? – возразил Мерри, складывая руки на груди. – Уменьшает трение. - Да это же получается так, будто мыло туда засунуть попытаешься. Без толку! - Знаешь, что, эксперт? Возьми и спроси, а потом и будем смотреть. - А вот спорим на мой паек, что я прав! - Это пари? – усмехнулся Мерри. – Ну, тогда я согласен. Два хоббита подошли к Гимли. - Гимли, - начал Мерри заговорщицким шепотом, - у нас тут такое дело… -…что это вопрос жизни и смерти! – подхватил Пин. - Скажи, масло скользит, когда им намазываешь… ну, ты понял. На ошарашенного гнома уставились две пары любопытных глаз. - Слушайте!.. – почувствовав, что в который раз за день краснеет, рявкнул Гимли. – Да вы… вы… Что за глупости?! - Так не скользит? – переспросил Пин. Оба хоббита, замерев, выжидающе смотрели в открытый от шока рот гнома. - Катитесь вы оба!!! – обретая дар речи, рявкнул Гимли. - Значит, скользит и неудобно, - менторским тоном заметил Мерри. – Я был прав, и быть тебе, старина Пин, голодным сегодня, - и они отошли в сторону, перебрасываясь шутливыми репликами. Гимли посмотрел вокруг: казалось, секунду назад все пристально наблюдали за ним и только сию минуту отвернулись. Гном успел заметить, что Сэм громко фыркнул и спрятался за широкую спину Боромира, стоявшего с каменным лицом, но, как чудилось Гимли, едва удерживавшегося от смеха. - О волосатые ляжки Моргота… - тихонько пробормотал Гимли, сползая по скале, к которой прислонился. Ибо нефиг стонать так громко!