Горячая вода

Меня зовут Валентин Бернардович Шопен. Французские корни ни на йоту не сделали меня иностранцем. Но и патриотом я не стал. В свои двадцать пять лет я добился успеха в работе менеджером среднего звена в немецкой фирме, обосновавшейся в России. Моя семейная жизнь на съёмной квартире никак не клеилась по одной-единственной причине нетрадиционной сексуальной ориентации. С детства у меня было трое друзей: Ден, Кант и Шеф. Ден с Кантом сразу после окончания школы превратились в сладкую парочку, обзавелись жильём и устроили семейный каминг-аут, надо заметить вполне тихий и успешный. Родители парней приняли своих нерадивых сыновей такими, какие они есть, а о чём парочка геев может ещё мечтать? Только о том, чтобы в нашем маленьком приморском городке не всплыли душещипательные подробности их отношений. Но и здесь парням повезло: родители хранили секрет с надёжностью швейцарского банка, прекрасно понимая, что не в их интересах распространяться о своих сыновьях в нашем захолустье. Мне повезло гораздо меньше. Я с детства был влюблён в Шефа, однажды даже признался ему в любви. Но мужчина моей мечты успешно женился, не оставляя мне надежды на взаимность. А пару лет назад он пришёл ко мне с предложением заняться с ним анальным сексом – его задавило любопытство, не удовлетворяемое его женой. Конечно же, я не мог упустить такой шанс и поддался на уговоры. Шеф не церемонясь трахнул меня и заявил, что ему не понравилось и он будет верен жене и её женскому естеству, на чём моя любовь и закончилась. Я действительно остыл после единственной ночи с предметом моих желаний, который оказался жестоким потребителем, разменивающим любовь на перепихон. С тех пор у меня были случайные связи с мужчинами по интересам, позволявшие мне не сойти с ума от спермотоксикоза, но и только. Моя жизнь текла размеренно, я хорошо зарабатывал и долгое время копил на квартиру, пока в этом году не купил наконец себе жильё. Надо сказать, здесь вышла одна неувязка. Шикарный дом – новостройка, с подземным гаражом и детской площадкой многообещающе взмывал в небеса на двадцать четыре этажа, поражая покупателя габаритами и чистотой. Я смог позволить себе маленькую однушку, внутри которой не было ни одной стены, кроме несущего короба. Предполагалось, что каждый сам распланирует свою территорию, установит стены, сантехнику и сделает дизайнерский ремонт. Остатка моих денег хватило на унитаз и душевую кабину, а также недорогой двухконтурный прибор для подогрева воды, один из выходов которого я присоединил к удобствам, а другой, предназначенный для отопительных нужд, просто заглушил за неимением в доме батарей. Моих денег оказалось недостаточно для покупки плиты и холодильника. Я купил себе маленькую электроплитку и установил её на колченогий табурет в том углу, где по идее со временем должна была образоваться кухня. Старую раковину, много лет валявшуюся у отчима в гараже, я приспособил в том же углу, привинтив к ней вызывающе яркий, сверкающий новизной смеситель. Конец мая располагал не грустить об отсутствии отопления, а моя холостяцкая жизнь позволяла мне спокойно выжить без холодильника. Я покупал продукты каждый день по дороге с работы домой, только в том количестве, которое мог съесть. Спать мне пришлось на купленном мной двуспальном матрасе, который я положил на пол в углу, противоположном «кухне». По правую сторону от входной двери я вбил в стену целый ряд гвоздей, на которых развесил свою одежду. Шкафами и всей остальной мебелью мне только предстояло разжиться, но я не отчаивался. Главное – крыша над головой, своя, без кредитов и долгов, пахнущая свежей краской (я подстраховался и выкрасил стены вокруг унитаза и кабины масляной краской от плесени). Два гигантских окна, застеклённых пластиком от застройщика, по утрам бросали розовый солнечный свет на весьма качественно зацементированные серые стены, на голую плиту напольного перекрытия, точно такую же, как и та, что поддерживала потолок. Весьма душещипательная картина, я вам скажу. В одном углу – входная, крепкая металлическая дверь, в другом – матрас с мятым постельным бельём (никогда не имел утюга и не зацикливался на глажке), в третьем – раковина, плитка на табуретке и коробка с посудой, приспособленная под стол, а в четвёртом – моя гордость – унитаз и душевая кабина. Верный ноутбук, который я расположил на полу возле матраса, заменял мне и радио, и телевизор, и газеты. Очень удобная вещь, обеспечивающая информационный поток в любом его выражении, не давала мне скучать. Тихие вечера под пельмени и баночку пива уже вошли у меня в привычку, пока однажды, в один из дождливых июньских дней со мной не случилась история, ради которой я и затеял весь этот рассказ. * Я возвращался с работы домой и затормозил у двери в подъезд, закопавшись в собственных карманах в поисках ключей, когда внезапно мне в глаза бросилось написанное от руки на обычном тетрадном листе объявление: «Познакомлюсь с приличным мужчиной, у которого дома есть горячая вода. Антон, квартира 36». Я рассмеялся, представив какого-то Антона, сидящего посреди такой же, как у меня, пустой квартиры, но только без горячей воды. Наверняка у него есть холодильник и большая удобная кухонная плита, но вот помыться он, к сожалению, не может. Внезапно мне стало жаль парня, жаль всех тех жильцов, которым принадлежали пустующие квартиры, ведь из-за нехватки денег эти люди не смогли устроиться в своём жилье даже настолько скромно, как я. От горестных размышлений о нуждах жаждущих жильцов меня отвлекло треньканье подъехавшего лифта, заходя в который я уже знал, что не поеду на свой шестнадцатый этаж. Вместо этого я нажал кнопку «девять», ведь на каждом этаже было четыре квартиры, а значит, тридцать шестая находилась на девятом. Я сам не заметил, как принял решение позволить помыться у себя дома совершенно незнакомому мне человеку. Прибыв на место, я подошёл к отмеченной нужными мне цифрами двери и, не обнаружив возле неё дверного звонка, скромно постучал по металлической ручке. Стук гулко разнёсся по пустующему подъезду, но больше ничего не произошло. «Чем дальше – тем страшней, как в сказке», - сказал я сам себе и постучал более смело во второй раз. За дверью раздался шорох, глазок мигнул светом и с жутким скрежетом провернулся ключ. Дверь открылась, и я потерял дар речи. Сказать, что открывший мне дверь мужчина был красавцем – это значит не сказать ничего. Он был само совершенство. Выше меня не меньше, чем на голову, широкий в плечах, обтянутых плотной белой майкой, узкий в талии, крепкий в бёдрах, на которых топорщились джинсовые шорты ниже колена. Накачанные икры переходили в тонкие щиколотки, под которыми красовались идеальной формы ступни с длинными пальцами, не меньше сорок четвёртого размера, вставленные в открытые кожаные сандалии. Нервные пальцы рук теребили волосы в немой попытке уложить их поприличнее, но не способны были справиться с золотистой гривой ниже плеч, весьма замасленной и всклокоченной. «Викинг», - подумал я, с завистью разглядывая кубики пресса, проступающие сквозь футболку. Викинг некоторое время тоже молча меня изучал, не менее тщательно, чем я, вызвав во мне передёргивание плеч в привычном жесте, проделываемом мной с целью расправить поэффектнее дорогой костюм, единственным украшением которого был не менее дорогой галстук. Спустя какое-то время гигант протянул мне руку и низким голосом с чувственным придыханием и хрипотцой произнёс: - Антон. Я окончательно растерялся, не ожидая увидеть вместо тщедушного юноши – Антона сильного тридцатилетнего мужчину, но всё же сумел выдавить из себя: - Валентин. Густые брови над пронзительными голубыми глазами моего собеседника в недоумении поползли вверх, и я поспешил добавить: - Я по объявлению. Это вам нужна горячая вода? Антон расслабился, почесал живот и тем же чарующим голосом произнёс: - Проходи. Он посторонился, пропуская меня в свою обитель, и спустя мгновенье я с нескрываемым интересом разглядывал квартиру. Там было на что поглядеть. Нежные обои песочного цвета выгодно оттеняли кремовую мебель из натуральной кожи, минималистические шкафчики терялись среди великолепия гигантского телевизора, окружённого множеством колонок домашнего кинотеатра. Стены в жилище присутствовали, скрывая остальную обстановку, помимо гостиной, не в силах спрятать головокружительные запахи печёного мяса. Я сглотнул, стараясь не показать новому знакомому свой после рабочий голод, но он заметил моё неудобство и сказал: - Во-первых, давай на «ты». Во-вторых, у меня нагреватель сломался, и я уже неделю барахтаюсь в тазиках с подогретой водой. А помыться жуть как хочется, вот я и дал объявление. Ты меня подпустишь к своей ванной? И на каком этаже ты живёшь, Валентин? Я поспешил ответить, присаживаясь на краешек кожаного дивана, куда мне указал небрежный мах рукой хозяина: - Я живу на шестнадцатом. И да, я с удовольствием подпущу тебя к своей душевой кабине. Соседям нужно помогать, да и лишняя дружба мне не помешает. Я, видишь ли, слегка одинок. Антон небрежно плюхнулся рядом со мной, ещё раз оглядел меня с ног до головы и вынес свой вердикт: - Что ж, друзья на дороге не валяются. Надеюсь, мы станем добрыми приятелями. А пока я вижу, что ты проголодался. С работы чешешь? Я молча кивнул, в душе умоляя свой желудок не издавать ни звука. Внутренний орган, к счастью, послушался меня, и в полной тишине Антон продолжил: - Имею счастье предложить тебе отобедать со мной, точнее, отужинать. Я запёк мясо, да и бутылочка вина у меня найдётся. И давай сразу обговорим: что я тебе должен буду за твою доброту и разрешение у себя помыться? Я одёрнул полы пиджака и смущённо проговорил: - Конечно же, ничего! С тебя – ужин, с меня – ванна, вот и весь обмен, если ты не против, конечно. Антон удовлетворённо крякнул, поднимаясь с дивана, и пошлёпал на кухню, по пути зазывая меня за собой. Я поджал пальцы ног в чёрных носках и поплёлся за ним следом, стараясь скрыть смущение от такого скоропалительного знакомства. Кухня сверкала великолепием, полностью соответствуя своему хозяину. Современная техника блестела чистотой, сквозь закрытые дверцы шкафов доносился неясный шум, который я идентифицировал как работающую стиральную машину. Я завистливо покосился на огромный холодильник цвета металлик, примостившийся в углу у окна. Хозяин очередным махом руки указал мне на мягкий стул, куда я и поспешил усесться. Мгновением позже на столе передо мной возник поднос с большим куском испускающей пар свинины, следом за ней были водружены два винных хрустальных бокала и тарелки. Антон разрезал мясо и разложил его в наши тарелки, извлёк из холодильника бутылочку красного вина неизвестной мне марки, ловко открыл её и разлил по бокалам. Мы приступили к трапезе, когда мой новый знакомый уселся напротив меня. Как только первый голод был утолён, Антон продолжил наше знакомство: - Кем ты работаешь, Валентин? - Я менеджер среднего звена в германской фирме, ремонтирующей иномарки. А ты? Антон задумчиво и неторопливо прожевал очередной отрезанный ножом кусок мяса, наполнил по второму разу наши бокалы и только после этого неспешно ответил: - Я риэлтор. Зарабатываю хорошо, живу один, уже два года в разводе. А ты? - Я холостяк. Антон вытер руки о полотенце и заметил: - Бывает. Не горюй, была бы шея – хомут всегда найдётся. Я смутился, залпом выпил вино и ответил: - Да я и не грущу. Мне и одному неплохо живётся. - Тогда я рад за тебя. Остатки ужина и вина мы прикончили в абсолютном неловком молчании. Затем хозяин квартиры номер тридцать шесть тщательно вымыл тарелки и остальную посуду, вытер руки и сказал: - Ну что, я пойду, соберу вещички и переместимся к тебе? Думаю, настало время для помывки! Я, конечно же, согласился. * Отсутствие стен в моей квартире нисколько не опечалило Антона. - Я – мужик, и ты – мужик, чего стесняться-то? Я не нашёлся, что ответить. Не мог же я выпалить в лицо красавцу, что я – гей, и он вполне даже в моём вкусе! Викинг же тем временем разоблачился. Я лишний раз убедился, что у больших мужчин даже малое огромно и скромно отвернулся от него. Антон закрылся в душевой кабине, а я честно постарался не смотреть сквозь полупрозрачную дверь на великолепного самца, нежно натирающего себя мылом. К сожалению, моя затея провалилась. В итоге я сидел на своём матрасе и тупо пялился на вожделенное тело, стараясь одновременно усмирить свою восставшую плоть. Сосед тщательно вымылся, с удовольствием вытерся махровым полотенцем, принесённым с собой, обмотался им и вышел из душа. Я не знал, куда деть свои глаза. Антон пристально всмотрелся в меня, хохотнул и сказал: - Можно подумать, ты – красна девица на выданье. Сидишь, смущаешься, как будто мужика голого ни разу не видел. Я окончательно смутился и всё-таки выдавил из себя: - Прости, что сразу не сказал тебе. Просто я – гей. Повисла немая пауза, после которой Антон не спеша подошёл к своей одежде, натянул на себя шорты, не снимая полотенца с бёдер, и присел рядом со мной. - Ну и что? Хочешь сказать, я тебе нравлюсь? Я закрыл лицо руками и промычал сквозь пальцы: - Не то слово «нравишься». Ты совершенно в моём вкусе. Антон хмыкнул, почесал в голове и решил: - Знаешь, у меня нет подобного опыта. Но когда ты сегодня образовался у меня на пороге, я подумал, что ты просто неприлично красив. Красивее многих встреченных мной женщин. А ещё мне понравился твой запах. Честно говоря, когда ты ел вместе со мной, я поймал себя на мысли, что у тебя очень чувственные губы. Мне захотелось тебя поцеловать. Ответь, все геи такие привлекательные? Я смутился и промычал: - Н-нет, наверное, нет. Дело не в гействе, а в человеке. - Что ж, раз дело всё-таки в тебе, то, может быть, мы с тобой попробуем?.. * Я лежал рядом с Антоном и гладил золотистые завитки на его груди. На его весьма накачанной, восхитительной, чуть влажной от пота груди. А потом на его поджаром животе. А потом гладил его крепкие мышцы рук и никак не мог на него наглядеться. Кто бы мог подумать, что отсутствие горячей воды приведёт к умопомрачительному, нежному, пламенному сексу? Как жаль, что всё уже закончилось и скоро красавец отправится домой, а ещё через неделю даже не вспомнит обо мне! Я тяжело вздохнул, Антон пошевелился, выплывая из сладкой неги, и спросил меня: - Тебе понравилось? Я не сделал тебе больно? Я грустно улыбнулся и ответил: - Мне просто ужасно всё понравилось. И нет, ты не сделал мне больно ни разочка. Ты был самым нежным любовником из всех, кто у меня когда-либо был. Антон довольно хохотнул, потянулся, и предложил: - Я не знаю, как это у вас делается, поэтому сделаю так, как умею. Хочу предложить тебе стать моим парнем, или как это у вас называется? Короче, не согласишься ли ты, Валентин, встречаться со мной? Сказать, что Шопен был абсолютно счастлив – это значит, ничего не сказать…