Проклятие Золушки.

В тот вечер ревел жуткий ветер, он веял разрухой и могильным холодом. Деревья под натиском ветра, склоняли свои тяжёлые ветви, к продрогшей и зябкой земле. Хмурые грозовые облака изредка разрезали яркие вспышки молнии. Где-то на поле, одинокое дерево пылало жарким пламенем, и языки нежно обволакивали его стан. Вороньё кружилось, предвещая неизбежное. Сорванная порывами ветра листва, кружилась в печальном вальсе умирающего дня, и в такт этому безумию протяжно завывали дворовые собаки. Старик, подперев рукой седую голову, грустно перебирал струны у резных гуслей, его блеклые глаза смотрели в небеса, он будто знал, что сегодня свершится нечто ужасное, от чего будет стыть в жилах кровь. Она была прекрасней всех женщин на земле, её пшеничные локоны отливали золотом в лучах солнца, а улыбка, подаренная ею, могла разжечь пламя любви в каждом юноше, которому посчастливилось встретиться с Элизабет. Отец рано овдовел, и юную красавицу воспитывала чужая женщина, у которой были свои дети. Мачеха всё тепло дарила им, и совсем не заботилась об Элизабет. Вскоре умер и отец. Девушка не успела оправиться от утраты, как на её голову обрушились новые беды: она стала рабой в своём же законном доме, с утра до поздней ночи, Элизабет готовила, убирала, вся работа полностью взвалилась на её хрупкие плечи. По всей округе её прозвали “ Золушкой” ведь не было прекрасней её, это и злило мачеху, и всё больше бед сыпалось на юную красавицу, а она терпела, смирившись со своей судьбой. В долгие зимние вечера, когда все находились в царстве Морфея, Золушка мечтала о неземной любви, у её ног, как и раньше, лежали две гончие, и ласково смотрели на грустное лицо хозяйки. Дни сменялись месяцами, и ранней весной был у них в доме устроен званый ужин. Собрались знатные гости, где мачеха подбирала партии для своих дочерей. В полночь трое подпивших друзей устремились в сад, один из них заприметил Элизабет. Кровь ударила в мозг, глаза затянула пелена, и адская похоть овладела им. Указав рукой на девицу, мужчины приняли её за обычную кухарку, и решили поразвлечься, зная, что сила на их стороне. В подвале, где жила наша красавица, ввалились они, собаки яростно оскалились, готовые защищать свою хозяйку до последнего вздоха. Один что был покрепче, вынул нож из-за пазухи, опасное лезвие вновь и вновь наносило удары по телу животного, пасть окрасилась в тёмно-алый цвет, и с протяжным воем замертво рухнуло на дощатый настил. Другой же пёс был предоставлен такой же участи, а девушка, всхлипывая, смотрела на это бесчинство, сотрясаясь от панического ужаса. Над ней надругались, она пыталась сопротивляться, ногтями впивалась в лица насильников, но всё безрезультатно, обезумившие от похоти гости, решили избавиться от красавицы, двое держали её, пока третий наносил удары окровавленным ножом , платье и белоснежный фартук залило кровью, она вырвалась и тёмными, полными отчаяния глазами, смотрела на своих палачей. Слёзы стекали по бледному лицу, губы приобрели, синеватый оттенок, она умирала с одной мыслью - отомстить. Девчонку похоронили в лесу, и вскоре про неё забыли, а те, кто ещё помнил красавицу, говорили всякие небылицы, мол, видят её на опушке леса, но локоны Элизабет теперь чёрные как ночь, а глаза светятся злобой, она исчезает под шум вольного ветра, и ждёт часа расплаты. Прошёл год с того злополучного дня, сегодня воет ветер, и небо грозится упасть на грешную землю, а так же сегодня бал во дворце, где соберутся все знатные гости ведь радость в королевстве: принц ищет невесту. Торжественный зал был украшен белоснежными лилиями, повсюду разносилась удивительная мелодия, пробирающая до глубины души. Огромные колонны, увешанные разноцветными гирляндами, хорошо гармонировали с резными зеркалами, что висели по обе стороны зала. Тысячи свечей в золотых канделябрах освещали зал, пары кружились в танцах, и повсюду звучал звонкий смех. Она вошла, словно видение, все с изумлением смотрели на вошедшую гостью. Белоснежное платье, с алыми вставками прекрасно подчёркивали её стан. Черные локоны, перевязанные атласной лентой, нежно спадали на плечи незнакомки. Лицо было прикрыто вуалью, но даже это не смогло скрыть её красоту. Шаг и шёпот гостей разнёсся по залу. Все с вздохами, вглядывались в ледяные глаза призрачной гостьи. От неё веяло холодом, но разве это важно? Когда все мужчины, готовы упасть на колени перед дивой. Король поднимает бокал в честь прекрасной леди, и жадным взглядом обводит её формы. Принц позабыл о других, и пытается подойти поближе, его манит её красота, он чувствует её, и желает любви. Девушка смеется, и этот смех сотрясает стёкла, и разбивает все зеркала, но музыка, будто завороженная, продолжает сотрясать весь зал. Она кружит в танце, с одним, затем плавно переходит к другому, накал страстей поглощает всех. Отчаяние и гнев, многие открыто начинают проявлять не довольство, все желают её расположения, только девушке всё равно, она лишь холодно обводит всех взглядом и с некой загадкой смотрит на старинные часы. Бал в разгаре, все на взводе, но, а девушка сидит на троне, и с улыбкой созерцает, как мужчины зубы скалят. Ей дана, и власть и сила красота их всех сгубила. Куранты пробили двенадцать раз, и лакеи что сопровождали девушку, в считанные секунды обернулись в огромных псов, с рваными ранами по всему телу, их пустые глазницы мерцали огнём преисподней, а белоснежные клыки жаждали возмездия. Девушка рассмеялась, поднимая своим смехом, столб пыли, взявшийся неоткуда, белоснежное платье превратилось в обычные лохмотья, и лишь фартук заляпанный свежей кровью, отчётливо бросался в глаза испуганным гостям проклятого бала. Мелодия набирала темп, слышалась унылая скрипка, и тяжёлый орган, все в ужасе смотрели, как псы раздирают тела мужчин, женщины кричали, в панике пытаясь покинуть огромное помещение, но все ставни и двери, были наглухо закрыты на засовы, с обратной стороны. Элизабет упивалась болью других, она отомстила за унижение, за каждую пролитую слезу, её чёрная душа омывалась кровью тварей, что посягнули на её жизнь, и всех других кто таил в своём сердце похоть. Ночь возмездия подходила к концу, и лишь старик тихо вздохнул, взглянув на восходящее солнце, и быстро перекрестился, он побрёл к ветхому дому, что стоял на опушке того самого леса.