***
– Не смей меня жалеть! – кричит Кейске. Нож блеснул в свете ночника, и он достаточно съехал с катушек, чтобы пустить его в ход. Резкий выпад, Акира стоит неподвижно, только щека медленно окрашивается в тёмный. С шеи падает цепочка с жетоном, металлическим звоном отдаваясь в ушах. – И не собирал- – Заткнись! Заткнись! Заткнись! У Кейске снова плохое настроение, плохое настроение, которое заканчивается рваными порезами и хохотом безумца, которому позавидовал бы даже тот псих Гунжи. Акира пожимает плечами и отворачивается. Ну давай, убей уж, наконец, – думает он, но ничего не говорит. Кейске рычит, сжимая кулаки. – Да пошел ты! – выкрикивает он и несётся к двери, чтобы громко хлопнуть ею. Конец всегда один и тот же. Акира подходит к кровати и молча валится на неё.***
Август. Девять часов вечера. Город разъедает кислотным дождём. От асфальта поднимается горячий туман, забивая собой тёмные переулки, заполняя пустые улицы. У окна, прижавшись к холодному стеклу ладонью, стоит человек, пристально вглядываясь во тьму. Он ещё молод, но сгорбленная спина выдаёт истощение. К нему подходит второй, серые волосы кажутся тусклыми в матовом свете свечи. В руках он несёт бутылку воды и протягивает её другому, тот принимает её молча. Август. Девять часов. Скоро всё начнется сначала.***
Кейске снова под дозой. – Ну же, Акира, давай трахнемся, – голос развязный, тягучий. Он трётся членом о ногу Акиры, правой рукой пытаясь справиться с его ширинкой, а пальцами левой сжимая горло всё сильнее. – Акира… – жарко выдыхает он. Сейчас в карих глазах нет ни капли тепла. Акира с силой трёт лицо, прежде чем отцепить пальцы от своей шеи. – Я должен сказать нет. Понимаешь? Я должен, чёрт возьми, удерживать тебя от этого! Кейске смеётся и опускается на пол, увлекая его за собой. – Но ты ведь не сделаешь этого, – шепчет он. – Не сделаешь, нет, нет, нет. Ты любишь меня, дурачок! – Ненавижу. Ненавижу тебя, – шепотом повторяет Акира. А потом притягивает ближе и целует за ухом, ведёт носом по венке на шее, касается губами ключицы. – Этот чёртов химический запах. Посмотри, до чего себя только довёл. И как ещё жив только? Скользит по груди языком, натыкается на сосок, обводит вокруг и прикусывает. – Совсем не ешь, одни кожа да кости остались, – сбивчивым шепотом в мокрую от пота кожу. Кейске рывком подминает его под себя и стаскивает джинсы, оставляя болтаться на левой лодыжке. – Меня тошнит от тебя. Ты бы знал, как я тебя ненавижу. Кейске лишь истерично хихикает, вцепляется в волосы, что-то бессвязно бормоча, и резко тянет на себя. В ответ короткие ногти впиваются в плечи. – Ненавижу, как же ненавижу, – повторяет Акира. Хочется ударить, так хочется ударить его. Член Кейске уже твердый и касается бедра, сладкая судорога пронзает тело. – Ненавижу, – проклинает Акира и жмётся плотнее, чтобы как-то облегчить жар в паху. Всё тело напряжено до предела. – Да не тяни же, чёрт! Кейске разводит его ноги шире и входит. Протяжный стон, и спину выгибает, прежде чем снова оказаться на жестком полу. – Акира, Акира, Акирааа… Он закрывает глаза. Смотреть на это невыносимо. – Ненавижу, ненавижу, чёрт бы тебя, опять, – задыхаясь, повторяет он. И вдруг, почти мольба: – Кейске, прошу, остановись, ты должен, я не могу, я ненавижу, – протяжный стон обрывает слова. По животу растекается сперма. Безумный смех Кейске заполняет комнату.***
– Отвечай, я сказал, – рычит Кейске, – и только попробуй мне соврать! Акира прижат к стене, лезвие упирается в горло. А у меня разве есть выбор? – думает он. Да, я с ним спал, – последовал ответ. – Уж прости, не знал, что и ты запал на Рина. Удар, щека онемела. – Ах ты ж мразь, – кричит он прямо в лицо. Лезвие отодвигается, и нож выпадает из рук. Акира сплёвывает кровь. – Да ты никак ревнуешь. А потом хрипло смеётся, скрипуче и мерзко, так, будто с непривычки, и со всей силы бьёт Кейске в живот. Оба летят на пол. – Убью, – шипит он. Вцепившись в волосы Акиры, оттягивает его голову назад и жадно слизывает размазанную по щеке кровь. – Отвали! – Ты мой, слышишь, только мой. Кейске настолько зол, что прикусывает собственный язык. Красные струйки текут изо рта по подбородку, когда он резко сдергивает с Акиры штаны. Его пальцы смыкаются на шее, и он входит, рывком. Акира чувствует, как рвутся мышцы внутри, хриплый крик вырывается из сдавленного горла. Он пытается сопротивляться, но тело пробивает дрожь – проклятое возбуждение только усиливается. Свободная рука Кейске сжимается на члене. – Давай, сучка, – шипит он. – Для всех ноги раздвигаешь, а для меня не хочешь, значит?! Особо глубокий толчок, и Акира изгибается под ним, мышцы растягиваются ещё сильнее, всё тело сотрясается в отчаянной попытке глотнуть кислород. Ногтями он впивается в руки, лицо Кейске, оставляя кровоточащие борозды. Глаза начинают закатываться. Ещё немного, и ему конец. Кейске, заметив это, быстро убирает руку и входит на всю длину. Так близко. Так горячо. Оргазм накрывает их с головой, пусть даже один истекает кровью, другой задыхается. Обессилев, Кейске валится на пол. Лежит неподвижно, внимательно прислушиваясь к кашлю Акиры, его хриплому дыханию. Завтра один не вспомнит, другой не сочтёт нужным вспоминать.***
Кейске может быть очень убедительным. Ты смотришь на его глуповатую, милую улыбку, его рвение угодить тебе, и думаешь: просто ещё один счастливый идиот. Ни глубины, ни слоёв, ни ума, только нескончаемый оптимизм и добродушное лицо. Очень убедительно. На первый взгляд всё просто. Одна лишь плоскость, без многомерности, всё на виду, как открытая книга. И ты безоговорочно веришь. Вот в этом-то и есть главная ошибка. Только Кейске убедительный. Слишком.***
Проснулся. С силой проводит рукой по лицу, холодному, влажному, грудь дико вздымается, дыхание хриплое, он проснулся. Спотыкаясь, он идёт в ванную, от желтого света режет глаза. Включая холодную воду, он пытается умыться, руки не слушаются, дрожат. В зеркале лицо – бледное, с тёмными кругами под глазами. Во рту горько, и он сплёвывает в раковину. Этот тихий, безымянный кошмар, преследующий его во снах – он не может вспомнить, что это. Кейске не помнит, что так напугало его. Он знает только, что проснулся.***
Всё начиналось так невинно. Случайные встречи в баре, выпивка, взаимный интерес – обыкновенные мелочи. Совпадение. Удача. Имена, вопросы, сведения. Неизбежность. Мотоми всегда использовал подкинутые судьбой шансы. Когда он входит в номер с неизменной сигаретой в зубах, Акира уже наполовину раздет и сидит на кровати. Затушив окурок в пепельнице, он не спеша подходит к нему. – А Кейске? Рот Акиры кривится в циничной усмешке, искажающейся в свете лампы. – Осторожно. А то я вдруг подумаю, что ты меня больше не любишь. О любви и речи не шло с самого начала. Сняв ботинки и стянув носки, Мотоми расстегивает пуговицы на рубашке и спускает подтяжки с плеч. Одежда соскальзывает на пол, он поднимает её и аккуратно вешает на стул. Всё это время он чувствует взгляд, но из-под нависшей серой чёлки его не рассмотреть. – Акира, – говорит он почти интимно. Садится верхом на ноги и прижимается к губам. Его губы горячие и с привкусом сигарет. Языки соприкасаются в жалком подобии близости. Акира гладит его грудь и под весом чужого тела оказывается на простынях с разведёнными в стороны коленями. Бёдра соприкасаются, и он стонет. – Снимай-ка штаны, – говорит ему Мотоми. Пока Акира пытается справиться с молнией, он обводит языком его сосок. – Так как же Кейске? – Отвали, – шипит он в ответ. Мотоми с силой сжимает полувставший член, грубая ткань давит на чувствительную кожу. – Ох чёрт!.. Запах пота и дезодоранта смешался с запахом сигарет. Мотоми переворачивает его и трахает, грудью прижимаясь к спине, обернув руку вокруг члена. Глубоко, быстро и абсолютно пусто. Оргазм лишь как реакция организма, они тяжело дышат, лёжа на кровати голышом, полностью выжатые. А потом Акира говорит, о Кейске, об их планах на будущее, что хотелось бы, и что непременно будет. Мотоми запоминает каждую частичку информации, смотря в потолок, вентилятор сломан. Он одевается и собирается уходить. Акира продолжает лежать на кровати всё в том же положении. – Свет погасить? – спрашивает Мотоми, потянувшись к выключателю ночника. Акира перехватывает руку почти панически. – Нет, не надо! Ненавижу темноту.***
Рука дрожит. Мышечное сокращение, непроизвольное. Случайное. Он не хотел. Нож засел глубоко под кожей, прорывая мышцы и вены. На белых простынях красные разводы. Акира не двигается. Кейске дёрганым движением вытаскивает лезвие из раны, зажимая рукавом хлынувшую кровь. – Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, чёрт, – шепчет он на грани истерики. Врачом он не был никогда. Со всей силы он кидает в стену окровавленный металл, рукой вцепляется в волосы и крепко зажмуривает глаза, прижатый рукав уже полностью пропитался. Красная жидкость всё продолжает вытекать. Струйка за струйкой. Струйка за струйкой. ...