Friendship once and forever

Сердце непроизвольно ёкнуло, когда на причале, в метрах ста от неё, показался знакомый до кома в горле мужской силуэт. Джулия замедлила свой шаг, как можно сильнее вжимаясь и кутаясь в удобное пальто. Ей так чертовски-сильно не хотелось идти навстречу к этому человеку. Сейчас её заботил лишь один вопрос: почему она пошла на поводу у той, присланной анонимным отправителем, записке? Пресловутое женское любопытство сыграло свою роль – и вот она здесь. Замедляет шаг так, что почти стоит на месте, пытается унять колотящееся сердце, волосы раздувает бриз, который одновременно немного остужает разливающийся по телу жар. Сердце делает больше ударов, чем обычно, вызывая тахикардию, сбивая дыхания, от чего Лия ощущает лёгкую тошноту. Она видит, как тело парня замирает, напрягается и вытягивает в струну, когда он слышит её шаги совсем рядом. Кажется, в этот миг остановилась вся жизнь: ветер перестал колыхать волны, вдох воздуха остался на полпути, стрелки часов – прекратили отсчёт времени. Её «привет» раскалывает мраморную, угнетающую тишину. Парень немного робко поворачивает голову и пристально всматривается в глаза Джул, будто пытаясь прочитать в них мысли, что, он уверен, сейчас пляшут в её голове. Слова замирают на кончике языка, такие нужные, такие решающие все и такие, чёрт возьми, пустые… - Анонимное приглашение на пирс? Как-то по-детски, Мэтт. - Ты бы иначе не пришла. - Не пришла. «Пришла, я бы пришла, я ждала» - мелькает в её голове. Он смотрит вдаль, щурит глаза, всматриваясь в чернеющую линию горизонта. Наверное, ищет слова, нужные и бестолковые. Мэтт, наконец, устремляет взгляд на Джулию, после секундного замешательства, парень широко и немного досадно улыбается. - Ты теперь совсем не моя маленькая Джули… - А кто же? - Ты настоящая красавица, Джулия. Так изменилась. Девушка горько, сквозь выступающие слёзы, усмехается. - Ещё бы… за три года, знаешь ли, люди меняются. С её длинных ресниц срывается одинокая солёная капля. Маттиа, заметив её, перехватывает слезу большим пальцем, взяв лицо девушки в свои ладони. - Прошу, не надо, не стоит. Оно того не стоит. Я того не стою, ни одной твоей слезы. «Стоишь, чёрт возьми, ты бы знал, сколько ты стоишь слёз, сколько я тебя выплакала, выстрадала, выдумала» Мэтт пальцами смахивает скатывающиеся одну за одной солёные дорожки. Наперебой просит не ронять слёз из-за него, потому что не достоин их, а ей от этого ещё хуже, ещё тоскливее. Её грудь охватывают тиски, в горле давно стоит ком, душу рвут на части черти. «Ты же так давно хотела, ты же так давно ждала этой встречи! Давай, скажи ему все в лицо, давай, выплюнь каждое ядовитое слово, давай, скажи!» А вместо этого… тихие всхлипы, трясущиеся руки и эти нескончаемые слёзы, откуда их вообще столько взялось? Обещала же себе – не плакать! Кое-как взяв себя в руки, Лия отстраняется от парня и смотрит на него заметно покрасневшими глазами. Однако Мэтт вновь сгребает девушку в свои объятия и легонько гладит по голове, целует в макушку, шепчет куда-то в висок: - Прости меня, пожалуйста, прости. Я знаю, все знаю… Джул ненавидит его так сильно за все это, что хочется выть, оставить пару царапин на его идеальном лице, несколько синяков на спине, за то, что он заставляет её переживать столько много! - Ты! Сам! Поставил точку! - А сейчас я больше всего хочу поставить многоточие, - он улыбается и ещё раз целует девушку. - Я не хочу! Блин, Мэтт, не надо… давай, оставим все, как есть? Она отстраняется от него и отходит на пару шагов, вытирая вновь проступившие слёзы рукавом пальто. - Скажи! - Что? - Скажи, что хотела все это время. Он будто читает её мысли, совсем как когда-то… Лия поджимает губы, не зная, что ей делать: она хочет сказать столько, но имеет ли это смысл? Важно только то, что он тут, просит, наконец, прощение и как раньше называет её «Джули», и как раньше целует в макушку, и как раньше обнимает только он и только так. - Десять лет, Мэтт, десять гребанных лет, я жила и свято верила, что ты – моя опора на всю жизнь, что ты мне друг, который равнозначен брату, а что в итоге? Ты просто исчез. А я три года жила, преодолевая такую боль, что ты даже себе не представляешь. Мэтт, ты же знал, каково мне будет? Знал. И ушёл. Не было и дня, чтобы я не подумала: «Почему ты ушёл, сжёг все, что было?». Да я же перестала верить людям, напрочь! Два года мне надо было, чтобы найти себе подругу, два, а ты в этот момент заводил пачками новых друзей! Три года я глотала слёзы, а ты тусовался в клубах и разукрашивал свою тело татуировками, я не могла пережить твои неудачи, а ты кувыркался с очередной бабой, я ждала, что ты наберёшь меня – и я примчусь, я ждала, что напишешь, и порой ты писал, но лучше бы ты не делал этого. Для тебя, десять слов, а для меня – надежда! Ты ворошил, каждым словом, ворошил всё то прошлое, что не давало покоя, а потом – к чертям. Просто опять забывал меня. За что ты конкретно просишь прощение? За то, что я перестала верить людям, что разочаровалась в дружбе? За то, что так рано поняла, что такое предательство? Конкретно… Маттиа берет небольшую паузу, словно осмысливая каждое слово, сказанное девушкой, а она в ответ на тишину громко смеётся. - Смешно, Мэтт. И спасибо, что вывернул меня наизнанку, вновь! - Лия, я знаю, что наломал непозволительно много дров, что упустил столько времени, но я хочу это исправить и прошу шанса, - он вновь берёт небольшую паузу, а потом, на выдохе, - Я скучаю, Джули… Мне не хватает моего друга детства. - Шанса? Скучаешь?– девушка фыркает, презрительно осматривает некогда лучшего друга с ног до головы и, развернувшись на пятках, гордо вскинув голову, устремляется прочь с пирса. Ветер обдувает мокрые от слёз щёки, волосы живут отдельной жизнью, губы дрожат от нескончаемого потока слёз, а голос - сиплый, хриплый от всхлипов и неспокойного тона, с которым она говорила каждое слово. Джули качает головой, озябшими и непослушными пальцами заправляя пряди волос за уши. «Он хочет шанса, сам пришёл и просит шанс. Наивный, глупый, самовлюбленный предатель. Никогда! Не получишь! Шанса! Шанс их дружбе… Как ты мечтала, он извинился, он изменился? Понял? Понял, что ошибся? Что обжёгся сам и обжёг меня? Он хочет шанс, он просит? Он скучает… Чёрт бы его побрал!» Джул оборачивается и видит, как Мэтт стоит к ней спиной, видимо, вновь всматриваясь в уже совсем чёрное небо и море, в котором тихо плескается луна. Она никогда не сможет отказать ему, она никогда не сможет не выполнить его просьбу и причинить ему боль. Слабая женщина. Все мы, слабые женщины, наивные, сострадательные, сентиментальные дуры. Но как можно оставить его одного на этом пирсе, если она, она, чёрт возьми, нужная ему! Друг не оставит друга в беде. Пусть он поступил так, но она – нет, ни за что не поступит также. Никогда не простит, она никогда не простит себе, если сейчас уйдёт, если позволит упустить этот шанс – выстроить дружбу заново. Быстрый шаг, не как некоторое время назад, но все та же тахикардия, тоже сбившееся дыхание и лёгкая тошнота. Она обнимает его сзади и прижимается лицом к его спине, вдыхая его аромат. - Если ты когда-нибудь ещё раз меня обидишь, бросишь, предашь, я скину тебя с Пизанской башни! Мэтт поворачивается к девушке лицом и сжимает её в своих объятиях, крепких, надёжных. Он перебирает её волосы пальцами, обхватывает лицо руками и заглядывает в её глаза, большие, налитые слезами и счастьем, смотрит и видит в них такого же себя, счастливого. - Никогда больше не потеряю тебя! И ничто не помешает нашей крепкой мужской дружбе, все будет, как было, нет, все будет иначе, лучше, обещаю! Веришь мне? - Верю, - она потрепала его по голове. Маттиа перехватывает её руки, берёт в свои и подносит к губам, легонько целует и шепчет «спасибо». А она вновь зарывается лицом в его грудь, вдыхая сладкий запах детства и дружбы. Они, взявшись за руки, гуляют по пирсу, дурачатся, как когда-то, смеются и им совершенно все равно, что о них подумают немногочисленные туристы, которые забрели сюда, просто потому что, они счастливы. - Нет, ты навсегда останешься моей маленькой Джули, - говорит Мэтт, прижимая к себе своего лучшего друга. Лия делает глубокий вдох и выдох…Ей спокойно, ей так тихо и спокойно, как не было вот уже три года…