Пара глотков чая

      — Ёсида… Ёсида… Ёсида… Голос отдавался болезненным эхом в голове Сунао. Где же обещанный свет в конце туннеля?       — Сунао, я пришла за тобой! Перед ним стояла Кейт Скотт. Она держала в руках маленький поднос с двумя чашечками чая.       — Мой дорогой автор, твой час пробил, — с грустью произнесла она.       — Но почему именно ты? Не Эстер, не Лилит, не Катерина, в конце концов, а именно ты? — спросил удивленно писатель.       — Потому что я в нашем мире существую между сном и явью, — ответила она ласково. — Ты ведь так решил. И я рада данному факту, потому что благодаря этому, именно меня отправили за тобой. — Кейт протянула ему поднос. — Возьми, ты же любишь чай. Это и будет твой переход в мир иной. Всего лишь пара глотков чая. Странный сон или это не сон? Видение это или последнее усилие обмануть самого себя? Мозг ведь знает, что пришла смерть и облекает собственную кончину в такую романтическую обёртку. Ёсида протянул руку и взял чашку чая, предложенную ему голограммой.       — Всё оказалось напрасным, я не успел рассказать... И даже мой друг... он не знает многих моментов. История окажется незаконченной или измененной.       — Это уже неважно. Система будет открытой и потому вечно живущей, как и ты в ней, — тихо проговорила Кейт. Чай действовал на Сунао очень странно. Какая-то легкость охватила его, хотя вроде только что он чувствовал усталость каждой клеточкой своего организма. Теперь же он увидел, что возле Кейт стоят Авель, Эстер, Гюг и кто-то еще. Образы появлялись медленно, как на проявляющейся в ванночке с химикатами фотографии.       — Ну, надо же, наконец-то он полностью перешел в наш мир. — Эстер всплеснула руками, — я даже рада этому факту!       — Я... Умер? - спросил Сунао, хотя и не сомневался, что это случилось. Эта странная легкость в теле не была случайной. Только вот осознание собственной смерти не ощущалось приятным фактом. Ему захотелось оглянуться, но позади уже ничего не было. Рядом были лишь агенты АХ, а вокруг них выстраивался тот город, который являлся ему во снах и видениях.       — Наверно вас это расстроит, но да, вы умерли. — Авель поправил очки. — Я понимаю, какая буря чувств сейчас охватит вашу душу...       — В общем, — не дала договорить ему сестра Кейт. — Ёсида, там у себя ты уже мёртв, но жив в нашем мире. И мне кажется это неплохая перспектива для дальнейшего твоего существования... С этой стороны бытия мир живых людей воспринимается иначе. Он кажется сном и не более. Также как когда-то этот мир священников, мафусаилов и розенкрейцеров представлялся сном, похожим на высшее откровение. "Иногда мне снятся те, кто остался на земле. Порой они меня узнают, порой путают с кем-то из тех, кого я описывал в своей незаконченной истории. Роман, прерванный смертью, продолжает жить отдельной от меня жизнью, он словно одно из отражений этой необыкновенной реальности. А я... Я курю трубку, подаренную Катериной. Это очень символично, учитывая факт того, как вреден табачный дым для лёгких. Кейт периодически намекает, что это цинизм в отношении своей прошлой жизни, но поворчав в очередной раз, любовно заваривает для меня свой фирменный чай".