Мини-драбблики

Персонажи: fem!Маммон/TYL!Бьякуран Джессо Жанр: Драма (гет) Рейтинг: R Место действия: Колумбия Ключ: Коллекция снимков, шантаж Широкие зрачки Маммон идут рябью, как помехи в неисправном телевизоре. Бьякуран уже не понимает что настоящее, а что иллюзии. Мазки на щеках Маммон текут, словно краска. Иллюзия. Маммон рисует невидимой кистью сиреневые узоры на теле Бьякурана, от татуировки под глазом расходятся причудливые линии, заплетающиеся узлом на шее, ползущие вниз по обнажённой груди, сходящиеся в одну и раскрывающиеся драконьей пастью где-то на животе. Бьякуран лежит, раскинув руки-крылья на кровати, и не шевелится. Жарко. В комнате головокружительно пахнет сладкими приторными духами маленькой Маммон, потом и кокаином. Маммон, такая близкая и такая отстранённая, сидит около него, на кончиках её пальцев плавают облачка сизого тумана. Она перекатывает их между костяшками пальцев, словно монетки. Смотрит в никуда. Под ногтями у неё белая пыль. Радио трещит чем-то латино-американским. На тумбочке лежат билеты – один в Японию, второй на Сицилию. У кровати два чемодана. В одном деньги, во втором деньги и кокс. В руках Маммон вертит одноразовый фотоаппарат для мгновенных снимков. Щёлк и аппарат выплёвывает фото. Она полубезумно смотрит на снимок, затем машет им у Бьякурана перед носом. Бьякуран сегодня щедр, он лениво улыбается и шарит рукой по кровати, нащупав пару купюр, он заталкивает их Маммон за резинку трусиков. Больше на ней ничего и нет. Фото летит на пол. Он весь усеян фотографиями. Персонажи: TYL!Алауди/dark!Елена Жанр: РWP (гет) Рейтинг: NC-17 Место действия: Мафиозная вечеринка На ней белоснежное, расшитое золотыми узорами платье. На струящейся ткани расцветают волшебные райские птицы, Елена кружится в пьяном танце, смеётся, сменяя партнёров. Из высокой причёски выбивается локон, блестит, щекоча обнажённое плечо. Елена замедляется, шутливо раскланивается со Спейдом, безнадёжно пытающимся её поцеловать, и подхватив свой пышный подол, выбегает из зала. Раскрасневшуюся и возбуждённую её ловит за локоть Алауди. Её глаза озорно блестят в темноте, она сладкая и горькая одновременно, как конфеты с опием, которыми она баловала себя весь вечер. Такая жаркая, прижимается к Алауди и шепчет что-то непристойное, её маленькая узкая ручка путается в его пуговицах и скользит под строгий плащ. Позволяя грубо вжать себя в стену, прямо в коридоре, она прикрывает веки и снова смеётся, на щеках вздрагивают тени от длинных ресниц. Такая порочная, в этом белом платье, совсем не похожа на целомудренную невесту. Она задирает свои бесконечные юбки-подъюбники, и разводит, затянутые в белые кружева ножки. Алауди тихо рычит, вставляя ей. За одной из подвязок на бедре закреплён изящный стилет, холодный, неприятно касается горячей кожи. За стеной надрывно визжат скрипки. Елена прикусывает ребро ладони, чтобы не вскрикнуть ненароком. На её безымянном пальце блестит маленькое обручальное колечко. Ах, если бы твой жених был хоть чуточку не так слеп. Её колени дрожат, по внутренней стороне бёдер стекает ещё тёплая сперма. Как хорошо, что ты не моя невеста, думает Алауди. Персонажи: Дино/Хибари Ключ: Хелоуин Сегодня Дино был ковбоем. Самоуверенным ковбоем в настоящей ковбойской шляпе, небрежно расстёгнутой белоснежной рубашке, джинсах и остроносых полусапожках с блестящими шпорами. На поясе подрагивали хлыст и кобура. В кобуре ждал своего дебюта вполне себе настоящий новенький Хеклер Кох. На скуле у Дино красовался, совсем не вписывающийся в образ крутого ковбоя, свеженький фингал, а на шее стыдливо выглядывал из-за ворота рубашки засос. (– Хибари, тебе точно не нравится этот наряд лошадки? Может, всё-таки приме… – Через твой труп. – Знаешь, Кёя, на самом деле ковбои на Диком Западе предпочитали маленьких лошадок, а в Вестернах всё неправда. Давай мы возьмём этот костюм и пойдём в примерочную… – Ещё хоть одно слово!) Мимо, пьяно хихикая, пронеслась зомби-балерина в разодранной балетной пачке, послала Хибари воздушный поцелуй и повесила ему на шею ожерелье из пластмассовых пауков. Пальцы невольно дрогнули, пройдясь по рукояткам тонф. Их холод отрезвлял и благоприятно действовал на нервы. Столпотворение пьяного народа, разодетого в дурацких фей, врачей и пиратов, эти самые нервы ужасно расшатывало. Сам Хибари был благородным самураем и однозначно самым нормальным человеком в этом балагане. По его мнению. От монотонного электронного бита трещали барабанные перепонки, ноздри щекотал горько-сладкий дым сигарет и травки. Две стопки текилы, опрокинутые на входе, притупляли зрение, что было очень некстати. Непристойно-сексуальный ковбой шагал впереди Хибари, протискиваясь сквозь пьяную толпу танцующих и иногда, с присущей ему грацией, путался в бутафорской паутине, гроздями свисающей с потолка. Хибари плывущим взглядом обшаривал собравшихся здесь великосветских фриков, ища одного конкретного, за которым они и пришли. Два парня у стены – гангстер времён Великой Депрессии и какой-то супергерой в нелепых лосинах приторговывали ЛСД. Хибари бросил взгляд на Дино, тот, тоже заметив дилеров, коротко кивнул в ответ, и вытащив пистолет, начал прикручивать к нему глушитель. – Конфеты или жизнь? – дуло Хеклера ткнулось «гангстеру» между рёбер. Глаза Дино, нависающего над наркоторговцем, светились нездоровым азартом. Хибари облизнулся. Хотелось трахаться. Сейчас. С этим ненормальным ковбоем с этими ненормальными глазами. Тонфа, упирающаяся парню-в-лосинах в печень, ввинтилась сильнее, и тот задушенно пискнул. Жалобный лепет прижатого к стенке «гангстера» растворился в грохоте музыки, как и раздавшийся вскоре глухой выстрел. Наркоторговец сполз на бархатный диван, где в обнимку спали две полуголые девчонки в разноцветных кудрявых париках. Шляпа «гангстера» съехала набок, закрывая мёртвые, безумно вытаращенные в никуда глаза, а на уровне сердца под пиджаком и рубашкой расцвела ярко-алая роза, так похожая всего лишь на деталь костюма. Дино что-то шепнул парню-в-лосинах на ухо, тот испуганно закивал и бросился наутёк. В машине было мало места, чёрт бы побрал эти узкие спортивные тачки Каваллоне. От его рубашки пахло кровью, а от ЛСД, прихваченного с собой – жвачкой. По радио булькал электронный ремикс «Monster Mash», а на лобовом стекле покачивался маленький брелок-тыква. Полчаса назад наступил День Всех Святых. Персонажи: Гокудера Хаято/Савада Цунаёши Жанр: Постапокалиптическое АУ Рейтинг: NC-21 Место действия: Франция Ключ: Депрессия. Запах разложения, привычным облаком укутывающий Париж, уже почти не раздражал. Небо сегодня было бледно-алым, солнце, будто нанизанное на Эйфелеву башню, тускло мерцало, опасно низкое. В городе стояли туманные, розовые сумерки. И утром, и вечером и по ночам. Гокудера поправил бандану с черепами, надетую поверх марлевой повязки, и зашёл в здание с покосившейся вывеской, когда-то маяком влекущей людей внутрь. Круглосуточный супермаркет. Миновав аккуратные горки гнилых фруктов и овощей, Гокудера стянул с одной из полок пятилитровую бутылку воды, затем сгрёб в раскрытый пакет десяток баночек с консервами, и прихватил стопку разнообразных шоколадок: с кокосом, миндалём, фундуком и изюмом. Десятого нужно хорошо кормить. - Привет, Фифи, - кивнул Гокудера кассирше, выбирая жвачку. Серо-зелёный труп со сморщенной, словно у старого финика, кожей, молча сидел за кассой. Из раскрытого рта Фифи свисал фиолетовый ссохшийся язык, не до конца ввалившиеся глаза смотрели куда-то в потолок. - Сегодня у вас нелюдно, - буркнул Гокудера и кинул на кассу сотню евро, - сдачи не надо. На обратном пути он уже по-привычке насыпал целую гору мелочи попрошайке, прилипшему к мостовой. Прилипшему в прямом смысле слова. Сунул несколько конфет в карман маленькой девочки на площадке у дома. Её мёртвые бледно-синие ручки день за днём всё слабее сжимали руль трёхколёсного велосипеда, а красные банты в волосах всё больше растрёпывались и выцветали. Гокудера погладил её по голове, поставил пакет с продуктами на землю и достал пачку сигарет. Французские сигареты по сравнению с родными итальянскими были, конечно, полным дерьмом, но сейчас выбирать не приходилось. Содрав с лица маску и бандану, он с удовольствием закурил и присел на низенькие детские качели. Вся улица, открывавшаяся взору, была усеяна человеческими телами, только у одного подъезда было чисто. В первые дни всего этого кошмара Гокудера не мог спокойно на них смотреть. Надрывая спину, он стаскивал бледные трупы в одну большую безобразную гору и поджигал. После этого, правда, блевал до желчи, запашок стоял ещё тот. Цуна, увидев это, неделю не мог нормально спать, и Гокудера решил прекратить санитарно-очистные работы. Выкурив пару сигарет, он засобирался домой, но на лестнице перед входной дверью пришлось остановиться. Кашель, бритвой защекотавший горло, выбил воздух из лёгких. Прокашлявшись, Гокудера сплюнул густую кровавую слюну на каменные ступеньки и тряхнул головой. На какое-то мгновенье ему показалось, что он выплюнул какой-то склизкий кусочек плоти. Плохи дела. Цуна, укутанный в плед, сидел в кресле и устало смотрел в раскрытую книгу - такой же, каким Гокудера оставил его, уходя в магазин. На то, что книга вот уже вторую неделю раскрыта на одной и той же странице, Гокудера старался не обращать внимания. - Десятый, я принёс сладкого. А ещё взял вина! – крикнул он из прихожей. Голос совсем охрип. Тсуна молча поднял голову, посмотрел на Гокудеру отсутствующим взглядом и снова уткнулся в книгу. На стене за его спиной висел календарь, почти весь измазанный красным маркером. На журнальном столике стояло радио, бесполезное и совершенно немое. - Десятый, - Гокудера присел на пол у его кресла, - я не слишком долго? Цуна тихонько улыбнулся и протянул ему свою руку, с кожей тонкой и прозрачной, как гофрированная бумага. Кольцо Вонголы уже почти не держалось на пальце. Гокудера заставлял себя твердо верить, что они справятся, что Десятый выйдет из своей затяжной депрессии, а где-нибудь, ну хоть где-ни-будь! На этом чёртовом материке хоть кто-то отзовётся на их сигналы о помощи. Когда туман за окнами багровел, и наступала «ночь», Гокудера прижимал к себе спящего Цуну, и уже ни на что не надеялся, а только просчитывал, как жить дальше – через сколько лет выйдет срок годности самых дорогих таблеток в заброшенных аптеках, где достать новые аккумуляторы, что делать, когда вся пригодная для питья вода испортится. Но однажды утром, выйдя из дома, Гокудера не увидел на площадке знакомую малышку с красными бантами. Персонажи: Дино/Хибари Жанр: АУ Место действия: Больница Каваллоне говорит, что у меня вывихнута нога. Не знаю, зачем он врёт, ведь там под повязкой не вывих, а огнестрел, я помню. Нога болит. Каваллоне говорит, чтобы я меньше напрягался. * На окнах в палате решётки. Бессмысленные меры предосторожности, неужели они думают удержать меня здесь? Не высоко - третий этаж. Как только снимут повязки (гипс?), можно легко отсюда свалить, под окнами высокие деревья. * Всё время хочется есть и спать. Кормят отвратительно. * Отказался принимать таблетки, выплюнул их в рожу Каваллоне. Тот, по всей видимости, расстроился, но ненадолго – вызвал своих людей, и мне что-то вкололи, спал около десяти часов. * Ублюдок стал ходить без хлыста. На вопрос, где его оружие, удивился и начал нести какую-то чушь. Они что-то от меня скрывают. В кармане Каваллоне таскает несколько авторучек, если не удастся достать тонфы (понятия не имею, где и зачем их прячут), можно воспользоваться хотя бы ими, выколоть пару глаз я ещё в состоянии. Не удержался, проинформировал об этом Каваллоне, тот испугался. * Сегодня этот трус пришёл без ручек и даже без очков. * Видел травоядного Саваду. Тот выглядел странно, мял в руках свои варежки и бормотал что-то о Реборне. Не знаю, стоит ли с ним поговорить, похоже, он свихнулся. * Запретил Каваллоне ко мне приходить, но он только загадочно заулыбался. Принёс скучные сборники стихов. Внутри меня творится что-то странное - чувствую, как пламя слабеет. * Надоело здесь сидеть. Перестал пить таблетки, заталкиваю их в отверстия в ножках койки. * Сегодня Каваллоне явился ко мне, когда уже стемнело, весь пропахший вином. Говорил, если буду себя хорошо вести, он заберёт меня к себе домой. Рассказывал про свой дом. Идиот. Потом начал меня трогать, и я выкрутил ему руку, но не сломал, хотя хотел. Последнее время я сильно ослаб, это ужасно бесит. Потом он долго извинялся и даже не позвал своих людей. * Вчера было весело. Разбил окно в своей палате, но решётки не поддались, ободрал все ладони. Прибежали люди Каваллоне, одному распорол шею осколком стекла, было много крови. Потом снова вкололи эту дрянь, и я отключился. Под корешок одной из книг успел спрятать кусок стекла. Пригодится. * Кажется, Хиберд умирает. Перестал есть хлеб, другой пищи для него здесь нет. Каваллоне ходит обиженный после того случая с его человеком. Сказал ему, что моей птице нужна нормальная пища, но он только помотал головой и сказал, что я плохо себя веду. * Прошла неделя. Я вёл себя «хорошо». В столовой видел Рокудо Мукуро, Ямамото Такеши, Гокудеру Хаято и Миуру Хару. Последняя сидела в маске с кошачьей мордой из картона. Вели себя по-идиотски, как обычно, играли в каруту. Хотел с кем-нибудь подраться. Не разрешили. * Сегодня пришёл Реборн, задавал глупые вопросы, показывал картинки. На вопрос, когда меня отсюда выпишут, только ухмыльнулся. * Каваллоне нашёл, где я прячу таблетки, очень разозлился, сказал, если я ещё что-нибудь такое выкину, наденет на меня смирительную рубашку. Опять что-то кололи, не могу вставать с койки после этой гадости. * Над нами будут ставить эксперименты, нас всех здесь для этого и держат. Я слышал чей-то разговор. Больше не чувствую в себе пламени, и это очень плохо. Хиберд умер. Подожду, когда Каваллоне снова придёт ко мне ночью, придётся его убить, то стекло всё ещё у меня, не могу больше терпеть. *** - Я надеюсь, завтрашний день пройдёт гладко? - Ох, Реборн-сан, это не ребёнок, а чудовище. Не знаю, что с ним делать. - Я уже советовал добавить в рацион немного клозапина. На завтра у него есть посетители? - Нет. Как и у Ямамото. К Мукуро завтра придёт сводная сестра, до сих пор поражаюсь её отваге. А у вас? - К Тсуне явится его полоумная мамаша со своим выводком. К Гокудере сестра. - О, это та симпатичная, что к вам клеится? - Учти, Каваллоне, я с твоим любимчиком нянчиться не буду. Так что в твоих интересах вернуться из отпуска как можно быстрее. - Знаете, вчера он выбросил свою игрушку – маленькую птичку. Он её очень любил. Наверное, надо будет купить новую. - Твоя мягкотелость не доведёт вас обоих до добра. Если его вспышки агрессии не прекратятся… - Знаю-знаю!..