Stalker.

- Бекхен, сходи в магазин. - Не пойду. - Бекхен! - Да твою мать, - огрызнулся парень, не в силах спорить со старшим братом. Он не выходил из дома уже почти двое суток, заранее просыпаясь пораньше, прятал свой рюкзак и кеды в шкаф, а сам лез под кровать и ждал, когда родители уйдут на работу, а старший брат на учебу. Сидел дома, а когда они возвращались, делал вид, как он устал, замучился, хочет есть и спать, как обычный студент. Но тут любимому братцу по имени Ифань, который вообще был ему не родной, захотелось чего-то сладенького, а спорить с ним было бесполезно, ведь он сильнее, да и вообще любитель поиздеваться над младшим. А все дело было в паранойе, которая появилась у Бекхена совсем недавно. Сначала ему, конечно, показалось. То идет за ним кто-то, то просто чувствует пристальный взгляд. Когда прибавляет шаги, слышит как чужие шаги начинают его догонять, и он в истерике срывается на бег. Рассказав все Ифаню, тот лишь не скрытно поржал над ним, называя маленькой девочкой, и попросил поменьше ходить в коротких шортах и вилять королевской задницей. - Я мужественный, - говорил сам себе Бекхен. - Ты пытался, - отвечал Ифань, разглядывая младшего брата, который был одет в джинсовые шорты, чуть выше колен и нежно-розовую футболку, размера на два больше. Просовывая ноги в белоснежные кеды, Бен пытался собрать все мужество в кулак, набрать по больше воздуха в легких и… И он уже идет по улице, оглядываясь по сторонам. Вроде спокойно и никто за ним не следит. Доходит до ближайшего продуктового магазина, заглядывает в список, врученный братом, ищет нужные продукты, а именно шоколадку с миндалем, хлопья, молоко, батон, презервативы. - Презервативы? – красный румянец атакует молочные щеки, и Бен решает, что это уже слишком. Он выходит из магазина с тяжелым пакетом в руках, так как и себе понабрал всякой дряни в виде чипсов и колы. Из дома он не планировал выходить еще ближайшую неделю, поэтому устроил себе небольшой запас. На улице было безлюдно и подозрительно тихо. В этом маленьком районе все соседи знали друг друга, каждый был знаком, а если и не знаком, то точно виделись где-то пару раз. Бекхен замирает. Он оглядывается, но видит лишь пустую дорогу и двор. Он прислушивается и опять слышит какие-то шаги. Страх снова начинает течь по жилам, и ему вновь хочется бежать. Но сейчас было светло, и он решил, что ему получится увидеть преследователя. Заглянув за угол, снова увидел пустоту и услышал странный щелчок, потом еще один и еще. Повернувшись на звук, заметил какую-то большую тень, которая быстро исчезла. - Ты меня уже достал, извращенец, - с писком крикнул Бек, и вновь услышал тишину и увидел старого дедушку, который странно на него покосился. - Да я тебя знать не знаю, - чуть заикаясь произнес дед, облокачиваясь рукой на трость. Бекхен пошел дальше и всю дорогу до дома слышал щелчки, слышал, но никого не видел. Нервы сдавали и ему начало казаться, что он действительно сошел с ума. На пороге его встретили разъяренные родители, которым позвонил куратор и спросил, почему их сын уже два дня не был на занятиях. Лекции, нотации, мамин испепеляющий взгляд, и Бекхен решает, что ее боится куда больше любых извращенцев. - А вдруг я зря истерю? – неожиданно начал Бекхен, - вдруг это просто стеснительная девочка, которая боится ко мне подойти? - Я тебя умоляю, - ответил Ифань, лениво жуя бутерброд, - ты такая баба, что можешь понравиться только извращенцам. - А ну заткнись, - Бекхен кинул в брата кусок какой-то булки, после чего получил тяжелый подзатыльник. - Да еще и вечно пмсная баба, - брат был строг, и никогда не считал Бекхена мужественным. Это конечно, не сильно задевало его, но приятного было мало. Он прошел в свою комнату и заглянул в гардероб, где были одни обтягивающее джинсы разных цветов, пару футболок и кофт, и все то розовые, то голубые, то в горошек, то с милыми щенятами. Бекхен покривил губами. И правда, на это поведутся одни мужики. Утром, встав пораньше, Бекхен решил, что пойдет на учебу. Ифань, конечно же, не отказался бы провожать его постоянно до универа, но его занятия начинались на час позже, а для такого царя как он, это слишком благородное дело, вставать ради кого-то пораньше. Бен пробрался в комнату брата и как можно тише открыл его шкаф. Прищурил глаза, чтобы рассмотреть в полумраке чужую одежду. Достал черную рубашку, стильную кожаную куртку и вернулся в свою комнату. Джинсы решил оставить свои, потому что ифаневские просто стремно бы висели на нем. Застегнув все пуговицы, надев куртку, которая была в блестящих серебряных заклепках, Бекхен нагнулся, завязывая шнурки на черных ботинках. А еще стащил стильные "рей беновские" очки и отметил для себя, что выглядел он как никогда мужественно. Кинув взгляд на милый рюкзак с брелочком в виде альпаки на «язычке», он снова покривился, и вновь полез в комнату брата, взяв стильную кожаную сумку, вытряхнув из нее ненужные вещи. Бекхен вышел на улицу, и даже походка стала уверенней. Он шел, покачиваясь из стороны в сторону, дошел до остановки, сел в нужный автобус и поймал парочку чужих взглядов. - Вы, наверное, айдол? Из какой группы? – стеснительно спросила девушка, а Бекхен лишь ослепительно улыбнулся и прикрыл лицо руками, вживаясь в свою роль. Когда же он вышел и дошел до университета, то снова замер, услышав знакомый щелчок. Сделал глубокий вздох, забрал волосы назад, и уверенной походкой, а именно у него она вышла как «от бедра», дошел до дверей учебного заведения. Он хотел казаться мужественным… он пытался… Теперь на Бекхена смотрели абсолютно все. На лекциях, в столовой, в концертом зале. Кстати, о зале, в последнюю минуту студентам сказали, что сегодня будет какая-то социальная программа о вреде наркотиков, именно поэтому всем стадом, студенты пошли туда, а Бекхен занервничал, потому что уже и так было поздно. По правде сказать, Бекхен не хотел торопиться домой. Он любил гулять по вечерам и наслаждаться этим воздухом, все как будто пахло сыростью, и он вздыхал полной грудью. Шел не спеша, так как понял, что от этого маньяка уже бесполезно убегать, и куда бы он не шел, он все равно нашел бы его. Отчего-то Бекхен остановился, и словно инстинкт или шестое чувство, заставили его повернуть голову вправо. На мгновенье он ослеп и услышал щелчок. - Вот ты и попался, - произнес Бен и двинулся в сторону той самой вспышки. С каждым шагом он все выше и выше поднимал свою голову, потому что парень с фотоаппаратом в руках оказался очень высоким. - Ты кто, черт возьми, такой? – голос был грубым и требовательным. - Я? – а голос незнакомца очень низким и хриплым, - просто… фотографировал закат. - Какой, на хуй, закат? Здесь одни высотки! Что тебе надо от меня и зачем следишь за мной? Незнакомец молчал, а его глаза становились все шире, и кажется он начал паниковать. Бекхен сделал еще один уверенный шаг, сокращая расстояние и ткнул парню пальцем в грудь. - Перестань следить за мной, маньяк. Парень тяжело взглотнул и отступил назад, а позже сделал еще один шаг и убежал. Бекхен стоял ошарашенный, не понимая, как такой высокий и на вид мужественный юноша может так себя вести, убегая от хрупкого Бекхена. Вернувшись домой, Бен снова выхватил мандюлей, на этот раз от своего сводного брата за то, что тот без спроса взял чужие вещи, и что Ифаню пришлось идти на учебу с дурацким рюкзаком с альпакой на «язычке». Следующий день повторился, но на этот раз Бекхен стащил всего лишь стильную рубашку. На дворе было почти лето, и вчера он думал, сойдет с ума, парясь в этой крутой куртке. А еще Бекхен не удивился, когда услышал уже знакомые шаги и звук щелчка фотоаппарата. На этот раз незнакомец не скрывался, а просто держался на расстоянии. От безысходности Бен опустил голову вниз, пытаясь смириться. - Знаешь? – произнес громко, чтобы тот услышал, - я буду требовать от тебя деньги, потому что я, парень, красивый, а мои фото дорого стоят. Тогда незнакомец молча подошел ближе и протянул Бекхену деньги в размере около тридцати-сорока тысяч вон. - Я тебе что, шлюха, что ли? Зачем деньги даешь? Парень удивленно посмотрел на Бена и быстро спрятал деньги обратно в карман, продолжая преследовать его по пятам. - Как тебя зовут? – Бен задрал нос кверху и почему-то чувствовал себя уверенно. - Чанель, - тут же ответил незнакомец. Вообще, он даже понравился Бекхену, потому что тот оказался по истине красавчиком. Высокий, с черными волосами, одет довольно стильно, глаза большие, интересные, только вот уши великоваты, и руки слишком длинные, но это его не очень портило. - Где ты живешь? – Бен продолжал валить его вопросами. - В соседним доме, почти напротив твоего окна. - Ты и там следил за мной? – глаза округлились и парень снова по девичьи заистерил. - Иногда. Прошел день, второй, все повторялось снова и снова. Бекхен лежал на кровати и смотрел в экран телефона. Листал фотографии того самого Чанеля, потому что ему показалось это нечестным. Столько его фото, а у него? Когда он слышал щелчок, то сразу же доставал телефон и фотографировал «маньяка» в ответ. А сейчас лежал и улыбался, смотря на испуганное лицо Чанеля. Он не пугал его, лицо слишком доброе, а взгляд мягкий, на извращенца не похож, да на маньяка тоже. Он вспомнил его слова о соседстве и посмотрел на занавешенные шторы. Двинулся к ним и слегка раздвинул, а потом вскрикнул от неожиданности, потому что напротив своего окна, он увидел лицо Чанеля в противоположном окне. - Ты чокнутый, - закричал Бекхен, открыв окна настежь. - Заткнись уже, - крикнул Ифань из соседней комнаты, а Бекхен лишь недовольно фыркнул. - Привет, - мягко произнес Чанель, легонько махая рукой, а Бен пятится назад, не силах поверить в то, что он живет так рядом. И как он раньше его не заметил? Недавно переехал? До этого там жила какая-то старуха, из-за которой Бекхен не мог открывать шторы, потому что та была любительницей разгуливать по квартире в одном лифчике. Картина была отвратной, но как оказалось, все было позади, потому что теперь в этом окне он видел очень милого парня, и даже улыбнулся про себя, хоть и напомнил себе, что Чанель больной и безумный. Когда на следующий день Бекхен не услышал знакомых шагов или щелчков, стало тоскливо. Он не чувствовал пристального взгляда, никто за ним не шел. До университета проделал путь в одиночестве, ничего нового о Чанеле не узнал. Когда вечером шел обратно, никто не проводил его до дома, не спросил, как дела на учебе. Чанель пропал. В окнах его не было, на следующий день тоже. И Бекхен уже был готов выть от тоски и печали, не хватало только огромной луны для драматичности. - Ифань, я влюбился, - говорил Бен, жуя хлопья. - Сочувствую, - ответил брат, допивая кофе. - Серьезно, я влюбился, но он исчез, - взгляд был грустным и наполнен печалью. - ОН? – Ифань поперхнулся, а Бекхен рассмеялся, - бля, ты все-таки гей… Господи, теперь продолжительность нашего семейного рода висит только на мне. - Ты вообще мне не родной, - прошипел младший. - Конечно, тебя ведь купили у цыган. - Что? - А ты думал? Нужен был холоп в семье, вот мама и решила, что из тебя выйдет отличный раб, а отцу просто всегда жалко всех убогих, вот и согласился. Вообще это я попросил, потому что на твоем фоне, я круто выгляжу. - МАМА-А-А, - прокричал Бен, так как эти шутки вечно задевали его и доводили до истерики. Обиженный, он схватил ветровку и обул первые попавшиеся на глаза кеды, вышел на улицу. Он же так любит гулять по вечерам, тем более бояться больше нечего. А хотя, уже была скорее ночь, чем вечер, и было скорее жутко, чем спокойно. Он шел прямо, заворачивая за угол, ходил по знакомым дворам, а потом добрался до каких-то гаражей и услышал странные шаги. Прислушался и улыбнулся. Потому это были шаги именно Пак Чанеля, и именно его фотоаппарат вновь снимал только Бен Бекхена. Однако парень, сделал вид, что не заметил его, решил идти дальше, стягивая на ходу легкую ветровку. Слегка оголил плечо – щелчок. Потом второе – щелчок. Жалобно поскулил и прикусил нижнюю губу. А Чанеля бросило в пот, потому что Бекхен на снимках был чересчур сексуальным. Бекхен запрокинул голову назад, слегка массируя шею, потом прикусил указательный палец, словно о чем-то задумался. А низ живота Чанеля тревожно тянул и приятно болел. Он сделал шаг и Бекхен остановился, полностью поворачиваясь к нему лицом. Повисла тишина, а Чанель в свою очередь продолжал фотографировать свой предмет воздыхания. Пока Бекхен не стянул с себя футболку с милыми щенятами, которую положил на крышу гаража, где уже лежала его ветровка. Напряг ключицы, прогнулся в спине, слегка приоткрыл свой рот, вызывая волнительный трепет по всему чанелевскому телу. Облизал свои губы и игриво улыбнулся, кладя свои пальчики на ремень. Чуть позже он провел рукой по своему паху, а бляшка ремня расстегнулась, «молния» джинсов съехала вниз, а бугорок между ног заметно стал больше. Хотя бугорок Чанеля, казалось уже совсем скоро разорвет шорты хозяина. - Я хорошо получаюсь? – спросил Бекхен, слегка спуская с себя джинсы. - Слишком… - Пак нервно дышит и уже не выдерживает, кладет аппаратуру на крышу гаража, и чуть ли не с разбега подхватывает Бекхена, обхватывая его за бедра, поднимая чуть выше своей головы. А Бен упирается ладошками о сильные плечи и вовлекает «сталкера» в тягучий поцелуй. Засасывая чужие губы, его впечатывают в стену какого-то дома. Открывая доступ к своей шее, Чанель ловко впивается в нее зубами, жадно кусая, засасывая, а потом нежно целуя. Спускался языком к острым ключицам и впадинам, и был таким горячим, что казалось, будто от него исходил пар. Бекхен стонет в ухо так жалобно, словно прося о большем и Чанель срывается, разворачивая парня спиной к себе. Спускает его джинсы, облизывает свой палец и вставляет медленно и мучительно, от чего тот начинает шипеть. Слегка прокручивает и толкается, а потом вставляет еще один и целует бекхеновское плечо, поднимаясь к ушку, что-то шепчет и ускоряет движения. Выпустив горячий член из «плена», Пак ловко направляет свою головку меж ягодиц Бекхена, который снова хрипит от боли и гладит свой член, успокаивая себя. Чанель входит наполовину, а потом накрывает своей ладошкой руку Бекхена и помогает надрачивать ему, целуя щеки и скулы. Делает уверенный толчок и входит на всю длину. - Ебанный рот, - орет Бекхен, который уже был не в силе молчать. - Терпи, пожалуйста, - Пак дает привыкнуть, а затем плавно двигается в нем. - Да пошел ты нахер, это неебически больно.. это…аах, - и тут до Бекхена доходит. Это, непередаваемое словами чувство, когда мучительная боль в итоге сходит, когда толчки не настолько неприятны. Когда головка доходит до той самой простаты, от столкновения с которой хочется кричать. Бекхен кусает губы, кусает пальцы, прогибается в спине и отдает себя на растерзание сумасшедшему маньяку. Маньяку, по которому он скучал. Шлепки и стоны эхом разносились по двору, но эти звуки контролировать было невозможно. Серьезно, при всем желании, никак не получалось. Благо было темно, и даже не было ни одного фонаря. Даже они с трудом могли рассмотреть друг друга. Эта страсть и движения, и Бекхен хнычет от слишком сильного удовольствия, а Чанель тяжело дышит, ускоряя свои движения, плотнее прижимаясь к Бену, вдыхая фиалковый запах волос, и улыбается, кончая прямо в него. Доводит потом до оргазма и Бекхена, надрачивая ему с большим энтузиазмом. Бекхен глубоко дышит и не может толком собраться с мыслями. - Не следи за мной больше… просто будь со мной, - целует Пака в шею и прижимается к большой груди. А когда возвращается домой, получает подзатыльник от старшего брата, потому что на часах два часа ночи, а юным дамам опасно ходить по улице в такой поздний час.