Одного поля ягода

Две недели в бегах. Они знали: эта бешеная гонка закончится только когда от того, что они сделали с Ганнибалом Лектером, их будут отделять тысячи миль. Уилл толкнул дверь, сжимая ключи дрожащими пальцами. Его потряхивало от накатывающих волн адреналина; тачку Мэтью он припарковал на автопилоте. В бледном свете луны номер казался убогой посредственной комнатушкой. Уилл зажег верхний свет. Грязный ковер, выцветшие обои с безвкусным цветочным принтом. Уинстон лежал в углу, положив морду на лапы. Собака была единственным, что Грэм успел забрать с собой после неудавшегося первого покушения Мэтью на Лектера и побега из тюрьмы. Трусцой подбежав к хозяину, Уинстон стал его обнюхивать. Уилл не переживал, что пес учует его страх или чужую кровь. На самом деле Грэм был цел и, считай, невредим. Он рассеяно почесал собаку за ухом, как бы в доказательство: смотри, приятель, со мной все в порядке. Вернувшись на свое место, Уинстон принялся внимательно разглядывать Уилла, виляя хвостом. Развернувшись, Грэм отправился обратно на парковку. Сердце забилось в бешеном ритме, когда он увидел пустое пассажирское сидение. Мэтью сидел в темноте, привалившись спиной к авто. Уилл облегченно выдохнул. Обняв Брауна за пояс, он помог тому подняться на ноги. В руке Мэтью сжимал бутылку вина, которая за время поездки его стараниями опустела наполовину. Он покачнулся, когда Уилл забросил его вторую руку себе на плечо. Кровь, тонкими дорожками сочащаяся из раны на лбу Брауна, в темноте казалась черной. – Сильно болит? – спросил Грэм по пути к комнате. – Я ничерта не чувствую, – заплетающимся языком лениво ответил Мэтью, кивнув на бутылку. Браун усмехнулся и захлопнул дверь, прежде чем высвободиться из объятий. Он рухнул на постель, простонав что-то невнятное. Уинстон, почуяв кровь, принялся обеспокоено топтаться рядом с кроватью. В грязно-желтом свете ламп рана казалась гораздо серьезнее, чем можно было подумать. Дома у Лектера нужно было действовать быстро; никто из них не задумывался о полученных «царапинах» – главное, что док наконец-то был мертв. Когда же они с Уиллом сматывались с места преступления, Мэтью напоследок стащил бутылку дорогого марочного вина – именно оно помогло не думать и не чувствовать всю обратную дорогу к мотелю. В ванной Грэм ослабил галстук и нашел чистые полотенца. Проходя мимо зеркала, он взглянул на ржавые пятна крови на своей светло-голубой рубашке. Хорошо, что эта кровь принадлежала не ему. Ткань липла к взмокшей от пота коже, взлохмаченные волосы обрамляли покрытое испариной лицо. Одежда была мятой, рубашка наполовину выправлена из брюк. Пиджак с порванным рукавом Уилл оставил на заднем сидении машины. Это была его идея – одеться вот так, в костюмы. Своего рода насмешка. Грэм сунул под воду несколько маленьких полотенец. Он старался не фокусировать внимание на металлическом запахе и неприятном ощущении засохшей крови на руках и под ногтями. Закатав рукава по локоть, Уилл вернулся к Мэтью. Браун сидел на краю кровати, Уинстон устроился у его ног. Ополовиненная бутылка с вином перекочевала на прикроватную тумбочку. Мэтью посмотрел на Уилла из-под полуопущенных ресниц. Лицо было бледным, в мелких бусинах пота. Каждый вдох и выдох отдавал тупой болью; по белоснежной рубашке расползлось ярко-алое пятно. Он был перепачкан красным даже больше, чем Грэм: кровь Лектера перемешалась с его собственной, и, быть может, с кровью Уилла. Достойные «медали за отвагу». Свой галстук Мэтью оставил в машине вместе с пиджаком Грэма. Верхние пуговицы на рубашке были расстегнуты, черный жилет из дорогой ткани безнадежно испорчен после удара ножом, который нанес Лектер; кожа между ключицами блестела от пота. Уилл коротко взглянул на синяки на запястьях Брауна. Мэтью подвернул рукава перед поездкой к Ганнибалу – в схватке это всегда дает преимущество, а он отлично понимал, что драки не избежать. Браун принял атаку на себя, хотя Уиллу тоже досталось. Он облизал разбитую губу, почувствовал на языке медный привкус. На щеке, скорее всего, будет синяк. Грэм встал напротив Мэтью и приложил влажное полотенце к его лбу. Несколько долгих минут Браун просто наслаждался этим прикосновением, но затем все же заставил себя взять полотенце из рук Уилла и аккуратно вытер кровь с лица. Мэтью криво улыбнулся. – Кровь Ганнибала отлично на тебе смотрится. Сделав над собой усилие, переступив через борющиеся внутри противоречивые эмоции, Грэм вернул ему улыбку. – Как ты себя чувствуешь? – бархатным, успокаивающим шепотом проговорил Браун. – Не знаю. Другим. Свободным. Убийство Ганнибала совсем не было похоже на убийство Гарретта Джейкоба Хоббса. Это было что-то совершенно незнакомое, что-то, что открывало перед Уиллом новые горизонты. Улыбка Мэтью стала шире. Темные глаза смотрели на Грэма с нескрываемой гордостью. – Отлично. Руки Уилла больше не дрожали. Он расстегнул оставшиеся пуговицы на рубашке Брауна; шелковая ткань приятно скользила под пальцами. Нож Лектера оставил глубокую отметину на животе Мэтью вверх до самых ребер. Бледно-розовые края раны сильно выделялись на фоне пунцового кровоподтека. Кончиками пальцев Грэм принялся изучать его татуировки, затем шрам на груди от пули Кроуфорда, глядя на который Уилл до сих пор чувствовал вину. Мэтью зашипел от боли, когда Грэм осторожно прислонил к ране влажное полотенце. Мышцы напряглись, дыхание сбилось. Уилл хотел было отдернуть руку, но Браун сильнее прижал его ладонь, чтобы остановить кровотечение. – Прости. – Тебе не за что просить прощения. Это был его нож, не твой. Они просидели вот так какое-то время, в ожидании, пока схлынут адреналин и напряжение. Грэм крепко пережимал рану, Мэтью до побелевших костяшек вцепился в его рубашку. Возможно, когда-нибудь всё, что произошло сегодня, приснится им в кошмарах или пронесется коротким флешбеком перед глазами. Но Уилл был уверен: теперь ему будет с кем разделить свои страшные сны. – Подай, пожалуйста. – Браун указал на бутылку. Уилл кивнул. Он оставил полотенце Мэтью и взял с тумбочки вино: этикетка была на французском, и, хотя Грэма нельзя было назвать экспертом в алкоголе, он бы не удивился, если бы выяснилось, что Браун стащил самый дорогой экземпляр из запасов Ганнибала Лектера. Уилл передал вино Мэтью и устало опустился на кровать рядом. Каждое движение отдавалось болью в мышцах. Браун посмотрел на него и отсалютовал бутылкой, вздернув подбородок: – Я хочу сказать тост, Уилл. – Мэтью улыбнулся. – За то, что мы рискнули и одержали победу. За двух ястребов, которые получили свободу. Браун сделал глоток и передал бутылку Уиллу. – …которые взглянули в лицо дьяволу и выжили, – добавил Грэм. Мэтью одобрительно кивнул. Уилл приложился к узкому горлышку; каждый глоток действовал как обезболивающее. Наконец он поставил опустевшую бутылку на пол, рядом с окровавленными полотенцами. Браун проследил за ним взглядом, мутным от кровопотери и выпитого алкоголя. Впервые за долгое время Грэм улыбнулся искренней, неподдельной улыбкой. Подавшись вперед, Мэтью взял его за галстук и притянул к себе, касаясь его губ своими губами. Уилл ответил на поцелуй, провел большим пальцем по скуле Брауна; Мэтью запустил пальцы в спутанные волосы Грэма, сжимая пряди. Когда они наконец отстранились друг от друга из-за нехватки воздуха, Уилл почувствовал, как Браун усмехается: – И больше никаких клеток.