Признание (Специальная иллюзия)

«Интересно, сколько уже прошло с того времени, как мы здесь? Полгода? Год? Я уже давно запутался во времени. Да, в прочем, я его и не считаю. Я просто живу ради него. Не ради короны и превосходства над своим мертвым братцем-неудачником, которого я уже давно смог отправить в мир иной. Вот опять вижу его очертания. Все такое же худое тело. Временами кажется, что он совсем не ест, но это не так, просто такой организм. Лягушачий организм. Да, это прозвище глубоко въелось в мой мозг, да собственно и сам Лягушонок не против этого. Его, такие неестественные зеленые волосы, они уже касаются плеч, надо как-нибудь выйти в люди и сводить его в парикмахерскую, а то за все время, он лишь единожды просил меня подстричь ему челку, чтобы та не лезла в глаза.» Давно потерянный принц сидел в кресле и смотрел, как перед ним мельтешил парень, чей день рождения они совсем скоро отметят вдвоем. Парню уже исполняется двадцать один, но Бел только сейчас узнал, что именины лягушонка так близко к его. Что он - иллюзионист намного эмоциональнее даже Его Высочества и многое-многое другое: начиная от самого глупого, от чего невольно на лице появляется улыбка, до такого, что может знать и беречь в своей памяти только Принц Потрошитель. Хотя Потрошителем его назвать очень сложно, скорее уж домашний хорек, который благодаря своему кохаю научился почти всему, что умеют обычные люди: готовить, нормально убираться, чтобы потом не приходилось снова убирать эту пыль, но уже из углов и из-под дивана, кресел и огромной кровати с шелковым комплектом золотого оттенка, придающего некий пафос всей спальни. *** Бел, сидя в кожаном мягком кресле, тихонько улыбался, смотря, как его милая вторая половинка что-то искала по дому, даже забыв про то, что на него смотрят. - Бе-е-ел! – наконец-то вспомнив про своего любовника, жалобно прокричал Фран из соседней комнаты. – Ну куда ты его спрятал? Лягушонок вышел из спальни в одной лишь длинной футболке бледно-зеленого оттенка, на груди которой был какой-то рисунок, что когда-то была собственностью Бела. Но сейчас, половина вещей, что понравились иллюзионисту, медленно перетекли на его полку в шкафу, даже несмотря на то, что они ему были велики, но, по словам принца, это выглядело очень сексуально. - Ты же говорил, что не носишь кольца, так что я его спрятал, – осматривая Лягушонка с ног до головы, слегка облизываясь, словно кот, увидевший колбасу, в привычной манере принца говорил Бельфегор. - Бел, ты глупый принц, знаешь об этом? – Фран медленно подошел к принцу и, наклонившись к его лицу, без всякого страха убрал челку назад, смотря в серо-голубые глаза. – Я ведь и говорил о том, что буду его носить не на пальце, а на цепочке, как и кольцо Ада. - Ничего подобного не слышал, – уводя взгляд в сторону, пробубнил Бел. - Конечно, ничего не слышал, Его королевское Высочество вообще редко когда меня слышит, ведь так? - Только не начинай. Принц, обняв Лягушонка, притянул его к себе на колени и, прижав к груди, прикрыл глаза. Снова эта тишина, которую не хочется нарушать. Фран, уткнувшись своим носиком в шею Бела, вдыхал этот незабываемый аромат, который он не мог спутать ни с каким другим запахом. «Именно так пахнут принцы, да? Любимый аромат... Аромат его кожи... Такой всегда горячей и мягкой.» - думал иллюзионист, проникая под кофту любовника. Принц невольно вздрагивает, переводя взгляд на Земноводное, что нежилось в объятиях блондина. И снова улыбка. Мягкая, совсем не маньячья. Бел легко касался волос Франа, пропуская пряди сквозь пальцы и шепча заветные слова: «Je t’aime». Щечки иллюзиониста тут же покрывались нежным, еле заметным румянцем, а уголки губ медленно поднимались вверх в еле заметную, но счастливую улыбку. Сидеть им вот так пришлось очень долго, да и Лягушонку очень долго пришлось уговаривать своего Принца, чтобы тот наконец-то уже сказал, где находится кольцо, которое ему подарили на Рождество. Хотя, даже после этого, Фран долго копался в вещах Бельфегора, ища заветное сокровище, которое для него было очень дорогим. Подарок от самого настоящего принца, многие бы сразу начали завидовать, ведь это настолько редкое явление, но не для иллюзиониста. Он уже давно привык, что все вещи, подаренные ему, были в единственном экземпляре и стоили бешеных денег. Он даже свык к тому, чтобы называть Бела истинным принцем. Минуты поиска в шкафу, словно в неизвестной стране, своего подарка и аккуратное, тонкое кольцо из белого золота, украшенного большим темно-синим сапфиром, что по цвету там был похож на тот туман, которым иллюзионист временами укрывал себя и принца, чтобы их не заметили, было на безымянном пальце Франа. - Я ведь тогда тебе и не ответил, да? – неслышно говорил лягушонок, смотря на блики камня. – Как-то глупо получается. Мы же оба парни и такое... Хотя он и перерезал всю свою семью... Так что, его вполне можно считать королем, но... Готов ли я стать «королевой»? Сомнения. Вот что всегда мешало иллюзионисту сделать шаг. Он никогда не заботился о том, как на него реагируют другие, он всегда был двуличен, всегда доводил всех с большой радостью до белого каления. Он привык быть изгоем общества, а тут... *** Двадцать пятое декабря. Прошло всего три дня, после того, как Бельфегору исполнилось двадцать девять лет. Он был не очень-то и рад своему возрасту, ведь у него до сих пор не было не невесты, не детей, только мечта. Мечта быть с лягушонком всю жизнь. Фран замечал, что принц ходил озабоченный чем-то, что он постоянно подходил к иллюзионисту, но, не сказав ничего, разворачивался и уходил в комнату, снова думать. Первое время это веселило лягушонка, но появлялось все больше сомнений, что его разлюбили, что год на этом острове, где двое парней скрывались от всех, это предел для принца Потрошителя, что дальше больше ничего не может быть и им придется как-то вернуться на грешную Землю и снова стать такими как раньше. Опять придется называть Бела принцем-дегенератом и опять придется привыкать к ножам в спине, но это лишь предрассудки... Стояла тихая ночь. В этом месте не бывает снега. С одной стороны это хорошо, но с другой... Лягушонку очень хотелось, чтобы Бел с ним, как когда он был маленьким, поиграл в снежки. Да, возраст им уже не позволяет, но, разве это проблема? Ребенком быть всегда можно, тем более что сейчас, когда они ни от кого не зависят, можно творить все что только им заблагорассудится. Однако же, это невозможно. Шуршание, от которого иллюзионист тут же просыпается, сразу же ища своего любовника. Никого, он один. Сердце больно екает, какой-то страх. Страх одиночества. Неужели его бросили? Но как так? Это ведь невозможно. - Прости, я тебя разбудил, да? – как маслом по сердцу, его голос, тихий голос принца. - Н-нет...- еще приходя в себя, почти невнятно пробубнил лягушонок. Бел стоял в дверях спальни, держа что-то в руке. Тусклый свет луны падал на его кожу, придавая ей некого волшебства, как будто это принц из сказки. Бесшумные кошачьи шаги к постели. Было отчетливо видно, что блондин чего-то боялся. Лягушонок внимательно смотрел на Бельфегора, садясь на край постели и, словно девушка, прикрываясь одеялом. - Фран – тихо начал блондин, оказавшись у иллюзиониста. Принц встал на колени и, взяв лягушонка за руку, поцеловал кончики пальцев – я... Я давно хотел тебе кое-что сказать. - Хм? Бел? Что такое? Ты... Опять хочешь за что-то извиниться? – с неким недоумением и непониманием ситуации спрашивал Фран. Принц отрицательно мотнул головой и, посмотрев в яблочные глаза иллюзиониста, задав на полном серьезе, всего один вопрос: - Фран... Ты... Станешь моей королевой? Минута молчания. Ротик иллюзиониста медленно открывался, а глаза расширялись. Вот этой фразы он уже точно не ожидал. Сейчас он даже пошевелиться не мог, слишком большой шок, однако сердце, никак не успокаиваясь, забилось быстрее, а теле появилась какая-то легкость. В уголках глаз заблестели слезы. Бельфегор открыл коробочку, которую он держал в руке и, достав то самое кольцо с сапфиром, надел на безымянный палец лягушонка, нежно улыбаясь. Фран, притянув к себе блондина, прижался как обычно и, закрыв глаза, ничего не ответил, хотя на его лица была заметна легкая, но счастливая улыбка. - Сегодня уже десятое января. Всего три дня. Через три дня мне исполнится двадцать один. Через два дня мы улетаем в Данию. Я даже и не знаю: радоваться мне или нет – шептал лягушонок, сидя на полу и рассматривая кольцо – но, я не могу отказаться... Все, я решил... Встав с пола, иллюзионист быстром шагом вышел из комнаты, даже не убрав вещи, что были разбросаны по полу и, залетев на кухню, молча подошел к сенпаю, стоявшего у плиты, резко развернул к себе, впившись у губы... Я так и не ответил ему да, но и без слов он меня уже очень хорошо понимает... Надеюсь, я справлюсь с ролью «королевы»?...