Завтра будет поздно

- …вы, ребята, хорошая парочка. Кенни не хочет их дразнить. Но, черт, слишком уж самоуверенно ведут себя эти двое. Слишком нагло. И он просто не может удержаться – бьет прямо в десятку, в самое больное. И с отстраненным удовлетворением наблюдает, как они замирают. Как нервозно сжимаются пальцы Люка на так и не донесенной до рта ложке. Как опускает голову второй мальчишка, Ник, пряча лицо под козырьком кепки. С некоторым самодовольством думает, что еще не совсем растерял хватку. В конце концов, они сами виноваты, что так бездарно попались. Их же никто не заставлял под дулом пистолета оставлять дверь открытой. И вести себя настолько громко. Кенни просто проходил мимо. Просто проверял, все ли в порядке у их гостей, а заодно, не натворили ли они дел. Просто услышал странный шум и пошел проверить. Они его не заметили. Сейчас, вспоминая, Кенни думает, что начнись в тот момент нашествие ходячих и пальба со всех сторон, они и на это бы не обратили внимания. Слишком уж были заняты друг другом. Кенни хорошо знакомо это чувство, когда весь мир сжимается до одного человека. Сначала он подумал, что стал свидетелем драки. Эта картинка будто отпечаталась у него под веками. Вот эти двое стоят друг напротив друга. Тот, которого Клем представила ему как Люка, держит второго в стальной хватке, сжимает ладони на его предплечьях с такой силой, что белеют костяшки. Всматриваясь в совершенно бешеные, сумасшедшие глаза, Кенни думает, что нужно будет держать его на мушке. Так, на всякий случай. Мальчишка явно не в себе, а им еще не хватало только того, чтобы он чего-нибудь натворил. Второй, Ник, выглядит таким же невменяемым. Лицо будто маска, что Кенни видел в индейской лавке еще в той, прошлой жизни. Невероятная смесь обиды, ярости и боли. Ему явно неприятно, неуютно находится в таком положении, но злость и остатки гордости просто не позволяют отступить. Признать чужое превосходство. Кенни кажется, что Ник сейчас ударит. Не сдерживаясь, со всей силы, вложив накопившиеся эмоции. Он почти слышит хруст ломающейся кости и следующий за ним сдавленный крик, приглушенный прижатой к лицу, вымазанной в кроваво-красном ладонью. Как хорошо, что среди них есть врач, малодушно подумалось ему тогда. А потом случилось странное. Кенни даже сначала и не понял толком, что произошло. Просто секунду назад каждый из этих двоих был готов надрать другому задницу, а теперь они цеплялись друг за друга, как за последнюю соломинку. Тот мальчишка, Люк, будто даже стал меньше ростом. Сдулся, как воздушный шарик, из которого выпустили весь воздух. Вместо яростной гримасы – горько опущенные уголки губ. Вместо слепого, полного всепоглощающей злости взгляда – полная сумятица и противоречивость в глазах. Но пальцы – нервные и удивительно подвижные, с обломанными ногтями и темными пятнами от пороха – только сильнее вцепляются в чужую толстовку. Он вдыхает глубоко и как-то отчаянно, как если бы готовился нырнуть на глубину, а после – прижимается своим лбом ко лбу Ника. Кенни даже опешил от такого. На драку это теперь походило меньше всего. Скорее на тайную встречу очередной несчастной парочки. Ничего выдающегося, просто двое жутко перепуганных мальчишек, пытающихся найти спасение друг в друге. Апокалипсис здорово вбил в голову Кенни важность деталей. И даже тогда, в растерянности стоя на пороге той комнаты, он продолжал их замечать. Кенни видел, как нервно подрагивали у Люка ресницы, когда тот закрыл глаза. Как одна ладонь неуверенно стянула кепку и легла на затылок Ника, а другая – прижалась к его лицу. Как неловко пальцы коснулись жесткой, давно не знавшей бритвы щеки в неуклюжем подобии ласки. Кенни видел, как растерянно замер Ник, беспомощно вцепившись непослушными пальцами в и без того измятую грязно-желтую толстовку. Как нервно облизывал губы и сглатывал так часто, что кадык ходил туда-сюда, будто в припадке. "К такому жизнь меня точно не готовила" - ошаренно думал Кенни, глядя, как Люк нерешительно прижался к губам Ника своими. Тогда Кенни посчитал, что ему стоит уйти. Не потому, что противно. Мир уже давно сошел с ума, раз забирает таких парней и девчонок, как Ли и Карли. Каждый волен делать со своим маленьким адом все, что хочет. Просто происходящее в комнате не предназначено для чужого взгляда. Слишком уж оно искреннее. Удивительно настоящее. Ему почти жаль думать о том, что с такой беспечностью эти двое долго не протянут.