Fallout: Equestria - Ископаемое (The Fossil)

“Интересно, а заметит ли хоть кто-то на Пустоши, что день сократился почти на час?” – подумала я, глядя в широкое панорамное окно коттеджа Свити Бот. Привычный Облачный Занавес пегасов снова висел на небе сплошным потолком, отчаянно засыпая окрестный пейзаж мокрым снегом. “Нет. Скорее, спишут всё на плохую погоду и полярную ночь”, – ответила я сама себе и вздохнула. Конечно, оставалась надежда, что новая владелица мира – загадочная Иннак – посчитает вмешательство прежней Богини личным оскорблением и рано или поздно найдёт верный способ исправить ситуацию. А до тех пор “проглоченный час” – это наш с Тау секрет. Что примечательно, недавнее поражение пегасов не повлекло за собой никаких ответных мер. Анклавовцы даже не пытались подавить очаг сопротивления, внезапно возникший у них перед носом. Полагаю, на то были свои причины. Резкий разгон и торможение планеты привели к дрейфу облачного слоя на несколько десятков километров. Устранение этой проблемы заняло у пегасов все свободное время и ресурсы. Ещё находясь в Монастыре я видела, как огромные погодные станции сновали на горизонте, слой за слоем восстанавливая Занавес в прежних границах. Кроме того, в ходе допроса пленных стало известно, что осадная платформа была направлена к Острову по инициативе Наследия без санкции Сената. Сомневаюсь, что в правящих кругах Анклава вообще будут открыто обсуждать эту чистой воды авантюру. Сама же организация по поиску древних артефактов фактически перестала существовать вместе с неуклюжим воздушным кораблём. Как потом поговаривали, из офицеров с осадной платформы живым не выбрался никто. Очень поучительная история. Впрочем, кто знает. Возможно, когда-нибудь где-то в высоких кабинетах решат возродить провалившийся проект… Тем временем, снег за окном повалил крупными мягкими хлопьями, создавая приятное ощущение уютной замкнутости на фоне черноты декабрьской ночи – Ночи Согревающего Очага. Несмотря на то, что у меня в Стойле снега отродясь не водилось, этот праздник я любила всей душой. И дело было не в том, что каждый год мама готовила традиционные полосатые леденцы, чей рецепт не менялся ещё с довоенных времён, и даже не в том, что каждое утро я находила под подушкой новую интересную книгу, заботливо упакованную в бумагу из того бесконечного рулона, что хранился на верхней полке родительского шкафа. Дело было в удивительном чувстве единения, которое возникало за накрытым столом, когда наша маленькая семья собиралась в одном месте. Несколько часов к ряду мы слушали по громкой связи праздничную музыку – всегда одну и ту же – и разговаривали обо всём на свете. Традиции и праздники – это то, что связывает мир До и мир После. Те, кто сохранил в себе хотя бы крупицу цивилизованности, будет придерживаться вековых традиций, а ещё придумывать что-то новое, такое же тёплое, радостное и по-детски светлое. Пожалуй, праздники – это ещё одна вещь, которая в Эквестрии никогда не изменится. Кстати об изменениях. Уговорить Смотрительницу вывести Стойло из изоляции оказалось не так уж и сложно. Конечно, увидев меня живой и здоровой, да ещё и в окружении странных гостей с Поверхности, она попыталась было устроить мне жесточайший разнос. А как же иначе! Но очень скоро ей стало ясно, что я уже не та девочка, которая сбежала из дома в погоне за тайной зелёного кабеля. Я была совсем другой пони и больше не принадлежала к их замкнутому, пропитанному нафталином сообществу. Уязвило ли это её? Разумеется, до глубины души. Я видела это по глазам. Но Первая Леди Стойла была кобылой умной и в политике кое-что смыслила. Поджав губу, она внимательно выслушала нас и принялась долго и много размышлять. Думаю, она тоже понимала, что вечно жить под землей такой ограниченной популяцией – невозможно. Неожиданная близость Баттерфлая и обитаемого Стойла оказалась выгодна всем: для коменданта Аландера это был доступ к инструментам, технологиям и знаниям из нашей Библиотеки, а для Стойла – свежая кровь и возможность построить собственный дом на Поверхности. Конечно, не все жители Стойла спешили отказаться от своих тёплых комнат и ежедневного пайка в пользу натурального хозяйства, но и не каждого пони Баттерфлая прельщала мысль лезть в, пусть комфортные, но скрытые глубоко под землёй лабиринты, где не видно неба. Что ж, по крайней мере в ближайшее время им не придётся делить территорию. В конце недели Смотрительница устроила торжественную церемонию Окончания Изоляции. Вопреки сложившейся традиции, проходила она не в Атриуме, а в фойе Библиотеки. После непродолжительной речи Смотрительнице вручили символическую кувалду, наспех покрашенную кошмарной золотой краской, и вдобавок повязанную алым бантом, и с трогательной материнской улыбкой глава нашего Стойла нанесла первый удар по ярко-сиреневой стене, прямо за которой начинался мир Поверхности. А дальше в ход пошли инструменты помощнее. Особенно приятно было видеть моего отца, который наравне с сотрудниками Службы Безопасности крушил бетонную пробку, отделявшую Стойло от внешнего мира. С тяжёлым отбойным молотком и в оранжевой каске набекрень он совершенно не был похож на того скромного и степенного единорога, каким я его знала все эти годы. Как же долго он скрывал свои эмоции! Когда преграда пала, мои родители были в числе первых, кто, с набитыми до отказа чемоданами тут же покинул Стойло. И очень кстати: оросительным системам Баттерфлая по-прежнему требовался хороший инженер, а в местной столовой очень не хватало помощника повара. Пришли изменения и в Монастырь Детей Ночи. О них я узнала из письма Иоланты, чьё основное содержание, правда, сводилось к радости от получения ей кьютимарки и тому, как на это отреагировала её родня. Тем не менее, говорилось там и о настроениях наметившихся в их замкнутом сообществе. Без Провидицы Ноны и без Пера фестралам стало попросту нечего охранять, да и разрушения, причинённые Монастырю пегасами оказались слишком велики. В итоге, на совете старейшин было принято решение выбираться в глубь материка. Их план состоял в том, чтобы создать несколько тайных поселений, устроенных по тому же принципу, что и разрушенная твердыня. Всё-таки появляться на глаза обычным пони фестралы были по-прежнему не готовы, и я их хорошо понимала. Перевернув лист, я не без улыбки увидела “искис кютемарки”, представлявший собой… старомодного вида микроскоп. Ух ты! Похоже, моей зубастой подруге светит карьера исследователя. Правда, сначала надо подтянуть орфографию но с её головой, это лишь вопрос времени… “Время”, – я посмотрела на крупный перекидной календарь на столе. С момента окончания наших приключений оно шло нестерпимо медленно. Даже сидя в бывшем особняке Свити Белль посреди огромного заповедника вдалеке от дома, я ощущала тесноту. Тёплое одеяло, вкусная довоенная еда и огромная ванная комната, снабжённая панорамным окном c видом на самый настоящий водопад – это всё, конечно, хорошо. Но только иногда и не слишком долго. С каждым днём мне всё больше хотелось отправиться куда-то, где я ещё не была, в места, которые я ещё не видела. Маясь от этого ощущения, я в очередной раз достала свою старую грифонью карту из планшетки. Впрочем, погрузиться в её изучение мне не удалось, поскольку в прихожей раздался скрип открывающейся двери и стук деревянного приклада об пол. – Эй, угадайте, кто пришёл! Ну и дубак же там, дамочки! – Привет, Джестер, – протянула я не оборачиваясь. После лечения у Детей Ночи, серая пони встала на ноги всего за каких-то две недели. А ещё через две она уже вовсю изнывала от тоски и рвалась на воздух – якобы на поиски всяких довоенных железок. Правда, в национальном парке Серенити ей светили разве что грибы или ягоды, да и те – не в это время года. Так что лично я решила, что ей просто хочется побыть одной и не навязывалась. Уходя в лес, Джестер натягивала свою потрёпанную вязаную шапку по самые уши, брала с собой гранатомёт – “на случай, если вдруг встречу медвежука, или ещё кого”, – и исправно возвращалась домой к ужину, замерзшая, но довольная, с какими-нибудь высохшими, но всё ещё сильно пахнущими травами. И где она их только находила под снегом? Впрочем, в этот раз она притащила с собой… ёлку! Небольшую, пушистую и с изувеченным корнем, от которого даже сейчас подозрительно пахло порохом. – Завтра со мной точно идёт кто-то из вас, а то что это я одна мёрзну! – проворчала полузебра, пытаясь прислонить несчастное дерево к стене. “Чего это она? Мадам Отшельник надоело месить снег в одиночку?” – подумала я. – Если с тобой пойду я, тогда ты будешь готовить ужин, – Свити вкатила в комнату хромированную, будто прямиком из довоенных закусочных, тележку с едой. – И нет, копчёные еловые ветки не подойдут, – закончила она, озаряя комнату своей шикарной белозубой улыбкой. Вот уж кто точно был здесь “как новенький”. Ясное дело, Дети Ночи никогда в жизни не смогли бы нормально её собрать, зато “Колыбель” справилась с этой непростой задачей менее чем за сутки. “Интересно, сколько должно остаться от Свити, чтобы эта удивительная док-станция не смогла её восстановить?” – подумала я, ощутив лёгкий укол зависти. Хотя, на самом деле, все эти околомедицинские штуковины всегда приводили меня в ужас. – Нет, Свити, мы пойдём все вместе, – вклинилась я в беседу. – Я как раз прорабатываю маршрут до радарной станции на Висячей скале. Впрочем, посещение старого завода в Гранвике тоже подойдёт… а можно и совместить. – Ох, дался тебе этот Север, жеребёнок, – пробурчала полузебра у меня за спиной. – А что ты предлагаешь? – не выпуская изо рта карандаш, я изучала линию побережья, как вдруг что-то лёгкое, но довольно плотное и шуршащее накрыло меня с головой. Где-то позади раздалось хихиканье Свити. – Эй, вам лишь бы шутки шутить, – возмутилась я, выбираясь из-под бумажного покрывала. Однако стоило мне его развернуть, как сердце подпрыгнуло от неожиданности. Не веря своим глазам, я уставилась на расчерченный лист, который накрывал стол подобно скатерти. Карта! Как минимум в два раза больше моей. Вырванный кусок земли, затерянный где-то в районе пустынь и степей – жёлтые и охряные возвышенности с пятнами красно-коричневых горных хребтов, зелёных лесов и тёмно-синих озёр! Лоскутное одеяло, да и только! Даже всемогущее время не смогло приглушить эти краски. Но самым главным здесь были названия: Истабель, Химерийский полуостров, Эр-Захриб… Читая их, одно за другим, часто с ошибками, я понимала, что все эти места лежат далеко за пределами Эквестрии. Заворожённая, я видела сетки улиц крупных городов на врезках, условные треугольники нефтяных месторождений, отметки высот и глубин, координаты на полях, и от этого зрелища в моей голове зарождалось странное, даже пугающее чувство, что нужно запомнить каждую точку и линию иначе удивительная карта попросту исчезнет, растворится без следа, а я останусь сидеть перед пустым столом как дура… Я прикрыла глаза от волнения, а когда открыла их вновь, карта по-прежнему лежала на месте. Манила меня, соблазняла немедленно отправиться в путь. И я поняла: где бы ни находились те далёкие города и страны теперь я сделаю всё возможное, чтобы туда попасть. – Эй. Ты тут, жере… – успела сказать Джестер прежде, чем я изо всех сил сжала её в объятиях. Меня переполняло забытое чувство. Новизны, тайны, загадки. Того, без чего, если подумать, я просто не могла больше жить. И чувство счастья от того, что у меня есть с кем разделить всё это. – Спасибо, спасибо, спасибо! – шептала я своей лучшей подруге, ощущая, как тяжесть предыдущих дней стекала с меня словно грязный снег с ботинок. В тот вечер я была самой счастливой пони на свете. 22 августа 2012 – 2 декабря 2017 Санкт-Петербург – Москва