ЖБК

Саске устало взял в руки очередную, распухшую от исписанных листов тетрадь, заученным движением перевернул страницу, просматривая исчирканные строчки. Взглянул поверх тетрадного края на девушку, в таком напряжении смотрящую в ответ, будто Саске читал её личный дневник — не меньше. Который уже раз она здесь? Третий? Четвёртый? Он вряд ли сказал бы с точностью, в предсессионные дни лица студентов сливались в одно. Но по своим заметкам и многократным исправлениям в записях он видел, что это далеко не первый и даже не второй раз. — Ошибок не нашёл, — скупо сказал он, отдавая тетрадь обратно. Девушка робко улыбнулась, сжав глянцевые края обложки, и нерешительно повела плечами. — Правда? — будто он её обманывал. — Значит, я теперь могу переписывать на чистовик? — Можете, — подтвердил он, уже поворачиваясь к экрану монитора, стоящего рядом. — Ещё вопросы? — А... да, — она скованно кивнула, — на-насчёт чертежей... я тут посмотрела работы... ч-что вы нам показывали, и мне не совсем понятно... Она полезла в сумку, вытаскивая оттуда распечатки и наброски с множеством надписей, сделанных убористым бисерным почерком. Саске даже позволил себе вздохнуть, раздосадованный тем, что не удалось быстро расправиться с очередной студенткой. — Ну, блин, наконец-то! — громко хлопнула, закрываясь, дверь преподавательской, и к столу Саске стремительными шагами подошёл Узумаки. — Сколько можно ждать! Все сидящие в преподавательской недовольно покосились на шум, но вернулись к своим делам — уже почти привыкли к его регулярным взбудораженным крикам. — Спроси у предыдущей студентки, — потирая виски, сказал Саске. — И сядь, не мельтеши. — Причём здесь Хината? — возмущённо воскликнул студент, падая на рядом стоящий стул. — Это вы шесть часов нас мурыжите! Мы с десяти тут сидим! — Я с самого начала сказал, что до четырёх вам ничего не светит, — раздражённо барабаня пальцами по столешнице, ответил Саске. — Вы сказали «возможно» не светит, — уточнил Узумаки, передразнивая менторский тон Саске. — Да и как будто у нас есть выбор! В коридоре же целая очередь! — Был выбор делать курсовую в течение семестра, а не под конец, — Саске взял в руки стопку потрёпанных листов, которую Узумаки, казалось, одним рывком выдрал из сумки. Почерк у студента был страшный. Размашистые корявые буквы наклонялись то влево, то вправо, строчки прыгали и заворачивали вниз у края листа, словно стая леммингов, ссыпающихся с обрыва. И это не говоря уже об элементарных ляпах, которые Узумаки умудрялся допустить в простейших формулах. У Саске каждый раз болела голова, когда он просматривал его записи. Как правило, Саске гораздо лучше относился к парням, чем к девушкам — они были сообразительнее в подсчётах и делали меньше ошибок. Но Узумаки, как всегда, был исключением. — Узумаки, — тот наконец-то замолчал, прекратив на время излагать весь изрядный поток недовольства, накопившийся за шесть часов ожидания, и напрягся, — сколько этажей у твоего здания? Взгляд Узумаки сразу забегал по разложенным на столе листам. Если он и помнил ответ, то наверняка не был в нём уверен и боялся посадить себя в лужу. — Э-э, четыре? — с сомнением спросил он. — Четыре, — подтвердил Саске и постучал пальцем по криво начёрканной строчке, — тогда скажи мне, почему по этой формуле выходит, что твоё здание весит порядка пяти тысяч тонн? Из чего ты его строить собрался? Из чугунных кирпичей? — Че... Э-э-э-э! — мигом, словно воробей, встрепенулся Узумаки. — Это же в самом начале почти! Ты раньше на эту формулу вообще внимания не обращал! Саске поднял на него раздражённый взгляд. Опять он сбился на «ты». — Вас, опаздывающих со своими курсовыми, у меня сейчас по двадцать человек на день. Твои же записи выглядят так, будто ты их корябал в темноте левой ногой. Ты должен быть рад, что я хоть что-то в них разбираю, — всё это Саске говорил тихо и зло, сгребая неряшливые листы в более-менее ровную стопку и резко протягивая её Узумаки. — Дальше проверять нет смысла, эта формула влияет на все последующие. Исправь всё и приходи. Саске злился. Злился и на Узумаки, и на нерадивых студентов, которые всегда — всегда! — подрывались лишь под конец сессии, но сильнее всего на себя — на то, что не заметил такую простую ошибку. И ладно бы проглядел один раз, но Узумаки ведь не впервые таскал сюда свои замызганные черновики, и он — Саске — упускал её всё время! Он бы сам себя с потрохами съел от раздражения, если бы не сорвал злость на студенте. Но и Узумаки злился. Злился так, что у него дрожали руки, пока запихивал в сумку измятые листы. Ещё бы, он уже почти закончил вычислять, а этот просчёт был на первых страницах — и вся его дальнейшая работа теперь пошла насмарку. Придётся начинать сначала. — Это твоя ошибка! — яростно прошипел он, вжикая молнией на сумке. Он бы наверняка заорал сейчас, стуча кулаком по столу, но в этом случае его выгнали бы другие преподаватели. Жилка билась на его виске, словно змейка под кожей, было видно, что Узумаки сдерживает себя неимоверным усилием. — Исправь всё и приходи, — повторил Саске, сцепляя пальцы в замок на столе, боясь придушить кого-нибудь этими руками. Он, казалось, слышал, как Узумаки скрипел зубами, пока тот вставал и, закинув сумку на плечо, уходил прочь из преподавательской. Громко хлопнула дверь. Саске устало откинулся на спинку стула и с отвращением посмотрел в монитор. Работать не хотелось. — Что?! Всё ЖБК заново?! Вот Учиха гандон! — послышалось из-за двери. Инузука. Ну, Саске ему это припомнит на пересдаче. А пересдача обязательно будет. И не одна. Саске ничего ему не был должен. Он был преподавателем, а Узумаки студентом. Ошибку сделал Узумаки, а Саске, как и любой преподаватель, не был застрахован от невнимательности. Если бы только это объяснение устраивало самого Саске. Он, помимо всего прочего, вёл практику Железобетонных конструкций у третьего курса дизайнеров и части архитекторов. Ему никогда не нравились эти занятия. Саске с гораздо большим удовольствием начитывал бы лекции в огромной аудитории на приличном удалении от галдящих студентов, чем вправлял им мозги, пытаясь добиться от них хоть какого-то выполнения курсовых. Но лекции читал Орочимару, тогда как ему, младшему преподавателю, досталась незавидная участь бодаться со студентами тет-а-тет. Работать с архитекторами ещё было, пожалуй, терпимо — опаздывающих с курсовыми не так уж и много. Саске был рад, что вторую группу архитекторов взял на себя Орочимару, но лучше бы он вёл у дизайнеров. Те были хуже всех. Самая безалаберная и безответственная группа, которую он когда-либо видел. Курсовую в срок выполнил лишь один человек, и теперь остальная группа бегала за ним хвостом всё свободное время. Его время. И да, Узумаки. Узумаки в том числе. Саске как раз наливал очередную чашку чая, оторвавшись наконец от монитора и от доставшего его до чертиков проекта, когда раздался звонок в дверь. Он хмуро взглянул на часы под высоким потолком — почти десять. В такое время могут прийти либо томные подруги, либо пьяные соседи с топорами. Ни тех ни других Саске не ждал. Он даже успел закрыть вторую дверь на замок. Громко клацнув ключом, он прильнул к глазку — на пороге стоял Узумаки. Тот закинул голову, хмуро разглядывая что-то над дверью, и жёлтый свет лампы накаливания хорошо освещал его лицо. Ну конечно. Вот только соседа с топором ему и не хватало. Саске устало вздохнул и щёлкнул вторым замком. — Чего тебе, Узумаки? Тот уставился на него, слегка закусив губу и нервно потирая костяшки пальцев. — Помоги мне. На какое-то мгновение Саске подумал, что ослышался. — Помочь? Узумаки поморщился, но решительно посмотрел в ответ. — Да, блин! Я бы уже сегодня закончил высчитывать, если бы ты не пропустил ту ошибку на самых первых страницах, — рявкнув в начале, Узумаки закончил фразу совсем тихо, упрямо глядя в его глаза. — Последний срок сдачи через четыре дня, а мне ещё чертежи делать. Я не хочу ещё один хвост. Ты мне должен. Помоги. Саске ничего ему не был должен. Саске преподаватель, а Узумаки студент. Он сам совершил ту ошибку, а преподаватели не несут ответственности за просчёты студентов. Вот только Узумаки знал Саске гораздо лучше, чем любой другой вузовец. И знал, куда бить. Саске даже пришлось прикусить щёку изнутри, чтобы сдержаться. Его бесило, что он не заметил просчёт, и бесило, что Узумаки это прекрасно понимал и бессовестно пользовался его уязвлённой гордостью. Саске глубоко вздохнул и посторонился, не говоря ни слова. Ему не нужно было поворачиваться, чтобы видеть, как победно просиял улыбкой Узумаки. — Чаи гоняешь? — спросил тот, заходя следом и скидывая с плеч лёгкую куртку. Саске хмыкнул в ответ, скрываясь в кухне. Когда он вернулся с чашкой чая — для Узумаки он заваривать не стал — непрошеный гость стоял там же, закинув голову, и заворожённо рассматривая высокий потолок. Внезапно он, словно и не заметив, что Саске вернулся, приподнялся на цыпочки и вытянул руку вверх, будто пытался дотянуться, коснуться до этой громадины. И свет жёлтой лампы из-за незапертой двери чётко очерчивал его силуэт. Саске замер, смотря на вытянувшегося в струнку Узумаки. Казалось, мгновение — и он дотянется, допрыгнет, долетит. — Эх, до сих пор не достаю, — сказал он с улыбкой, расслабляясь и громко шлёпнув пятками об пол. — Всегда у тебя потолки были высоченные. Саске моргнул и покачал головой. — Ты не запер за собой, — бросил он через плечо, проходя в комнату. Послышался стук и привычные щелчки замков. Узумаки явно не забыл, как нужно закрывать эти двери. Когда он зашёл в комнату, Саске пил чай, сидя в компьютерном кресле возле стола. — Как ты вообще себе это представляешь? — едко спросил он. — Что мне теперь, подсказывать тебе? Узумаки скривился. — Дурак. Я буду решать, а ты проверяй, чтобы я ошибок не наделал. Всяко лучше, чем бродить из дома в универ и ждать там тебя по шесть часов. Саске неохотно кивнул, пропустив шпильку мимо ушей. Отставив недопитую чашку, он встал, чтобы разобрать стол, который обычно использовал для чертежей или заполнения бумажной отчётности. — На, посмотри, я тут порешал кой-чего... В следующий раз Саске посмотрел на часы, когда уже был час ночи. Он совсем забыл о времени и о работе, Узумаки был слишком шумным и слишком любил болтать, даже когда занимался непосредственно расчётами — Саске не мог от него и шага ступить. Сидел рядом, правил его бесконечные ошибки, слушал болтовню и говорил что-то односложное в ответ. Узумаки никогда не умел сосредоточиться на чём-то одном, да и теория ему давалась очень плохо. Этим он напоминал Саске всех тех девушек, которые приходили сдавать ему курсовые. Обычно именно они не могли концентрироваться на расчётах и делали нелепые ошибки. Не говоря уже о том, что чаще всего они были довольно-таки глупы. Наверное, из-за такого своего отношения он и прослыл среди студентов женоненавистником. Что почему-то нисколько не убавило его популярности у студенток и почти всего женского состава преподавателей, не зависимо от возраста. В любом случае, парней с подобным складом ума Саске встречал крайне редко. Чаще всего они были дизайнерами. И все они были странными. И да, Узумаки. Узумаки в их числе. — Девчонки иногда меня вообще поражают. Знаешь философа... блин, забыл имя. Ну, он всё время как больной: с мешками под глазами, кашляет постоянно, тощий такой? — Нет. — Да не важно, когда ему зачёт сдавали, Ино пришла с пузом огромным. — Ино, это которая Инна? — Ага, только она не любит, когда её так называют. — Разве она беременная? — Да в том-то и дело! — Узумаки хмыкнул, копаясь среди листов в поисках ответа из уже решённой формулы. — В общем, пришла и сидит, смотрит на него. Он грустными глазами смотрел в ответ то на неё, то на живот, так и подписал зачётку, хотя она ни разу на занятиях не появлялась. — Будь внимательней, идиот, — сказал Саске, устало подчёркивая очередную ошибку. — Ты не тот коэффициент вписал. — Завидую иногда девчонкам, — Узумаки сладко потянулся и размял шею, — мне бы с такой лёгкостью от своих хвостов отделаться. Саске потёр переносицу. Он почти уже и забыл, как хорошо Узумаки умеет утомлять. Случай с Ино он вообще предпочёл не комментировать — видел пару раз такие примеры вживую. Правда, с ним подобное не прокатывало. — И что, много у тебя хвостов? Узумаки вдруг перестал беспокойно вертеться и смущённо почесал под носом. — Мм... да девять уже. Саске отнял ручку ото рта и в упор на него уставился. Узумаки с преувеличенным вниманием перерисовывал с методички узел соединения колонны с фундаментом. — Ты больной? Как тебя ещё не отчислили только. Тот закатил глаза. — Да ладно тебе, Саске. Я же платник, сам знаешь, какая тут политика. Я могу хоть до шестого курса с хвостами проходить, пока плачу. Саске покачал головой. — Что-то ты поздно с ними спохватился. Если тебя это не особо пугало, чего тогда так бояться десятого? Узумаки прикрыл глаза. Наверное, впервые за этот вечер он выглядел уставшим. — Мне надо поскорее с ними разделаться. Очень надо. — Вот как. Большего Саске не сказал, и Узумаки затих, вчитываясь в следующий пункт задания. Он уже почти заканчивал расчёт. — Блин, и как это решать? — он нетерпеливо ткнул в печатную строчку. — Эту чертову методичку без словаря прочитать невозможно. — Может, ты просто умом до неё не дорос? Узумаки метнул в него скептический взгляд и по-лисьи ухмыльнулся: — Ага, видел бы ты, как мы всей группой расшифровывали объяснения к формулам. Тут надо вписать объяснения к объяснениям. Типичный невнятный язык всех этих помешанных на бюрократии дедков и тёток. Кто вообще её написал? — Узумаки стал листать последние страницы в поисках автора. — Точно тебе говорю, я, когда документы на квартиру собирал, видел там такое же жуткое словоблудие... ого! Саске поморщился. Узумаки тут же повернулся к нему, расплывшись в ехидной улыбке от уха до уха. — Да ладно? Ты её написал? — Не только я. Моё имя последнее в списке авторов. Узумаки даже откинулся назад, весело посматривая на него прищуренными голубыми глазами: — Хаах, мог бы догадаться! Только такой мозгоклюй, как ты, мог написать такую нудятину! Саске больно пнул его под коленку и тут же мысленно отругал себя за ребячество. Саске был старше Наруто на пять лет, но, когда они общались, как будто опускался до его возраста. Впрочем, тот в долгу не остался, шутливо, но тоже очень ощутимо ткнув кулаком под рёбра. — На. Лучше переведи на нормальный язык то, что вы тут понаписали, — отсмеявшись, Наруто придвинул методичку, зачем-то заглядывая ему в глаза. Саске смерил его недовольным взглядом, но всё же склонился над плечом, водя пальцем по печатным строчкам и объясняя суть дальнейшего решения. Он краем глаза заметил, как Наруто замер и, кажется, почти не дышал. Улыбка постепенно завяла, он не отрывал серьёзного взгляда от лица Саске. Даже жёлтая настольная лампа как-то странно отражалась в его глазах, изменяла их цвет на совершенно невозможный. Жёлтый, оранжевый, красный. Когда Саске замолк, наступила непривычная для последних часов тишина. Она резала слух даже ему, даже ему, всю жизнь прожившему в этой квартире в постоянном безмолвии. — Знаешь, — Наруто шумно вздохнул, и вздох показался вдруг страшно оглушительным, — ты так объясняешь... Кажется, я влюбился. Глаза Саске расширились, даже сердце пропустило удар. А в следующий миг Наруто согнулся от смеха, стуча по столу кулаком от избытка чувств. Саске пнул его под коленку уже без всяких угрызений совести и вышел на балкон. — Да ладно тебе, я же пошутил! — весело крикнул Наруто вдогонку. Если бы Саске курил, самое время было бы достать сигарету. Давно наступил май, но по вечерам воздух был всё ещё стылым. Поёжившись, Саске опёрся о холодные поручни, в голове звенело от пустоты. Где-то там, за стеной мрака, светил окнами дом, где жил Наруто. А Наруто, значит, пошутил. Как-то раз Саске подменял одну из лекций Орочимару и рассказывал материал по Железобетонным конструкциям перед притихшим потоком в несколько групп. Проектировщики, архитекторы и дизайнеры смешались в единой массе, но Саске без труда вычленял в нём отдельные сбившиеся группки. Среди проектировщиков в большинстве были парни, тогда как среди архитекторов и дизайнеров — девушки. Наглаженные и накрашенные как на подбор. На их фоне проектировщики смотрелись совсем простенько, но Саске они нравились гораздо больше — они-то свои курсовые сдавали вовремя. В тот раз, когда Саске замолк, сделав паузу, чтобы все успели записать сказанное, неожиданно отчётливо послышался голос студентки: «Он так объясняет... кажется, я влюбилась!» — смех заглушил последующее растерянное бормотание. По всей видимости, она и сама не ожидала, что тишина наступит так внезапно, а её голос окажется настолько громким. Саске подождал, пока веселье смолкнет, и продолжил лекцию, но ему ещё долго припоминали эту историю, которая мигом облетела весь университет. В Учиху Саске влюблялись с первого взгляда. Он сильно выделялся среди преподавателей молодостью и внешностью. Раньше он учился в этом же университете, и сам Орочимару — глава кафедры — по окончании учёбы предложил ему работу. Молодой и красивый преподаватель, когда он читал лекции, все слушатели смотрели на него, а студентки на перерывах стайками собирались около его стола. Хихикали и завлекающе улыбались — они ухитрялись спрашивать по поводу своих курсовых такими медовыми голосами, что Саске, казалось, чувствовал сахар на языке. Саске сладкое терпеть не мог. Громко стукнула о стенку, открываясь, балконная дверь. — Н-даа, похоже, ты не особо любишь ту историю, — послышался немного виноватый голос Наруто. Он встал рядом, облокотившись спиной о холодный поручень. Саске хмыкнул. — Ой, как будто это могло так сильно тебя задеть, — Наруто закатил глаза. — Ври да не завирайся. — Знал бы ты, как меня с этой историей достали. Как будто я виноват в том, что студенты несут всякую ахинею посреди пары. — Эй, — Наруто легко толкнул его в плечо, — это не чушь! Ну, для той девчонки уж наверняка не чушь. Она тогда вся красная была, как вишня! А ты... — он нахмурился, — блин, да кафедра под тобой и то гораздо живее и дружелюбнее выглядела! Саске устало покачал головой. — Это всё чушь. Не знаю, в кого они все влюбляются, но точно не в меня. Они меня не знают. — Хах, это уж точно! — хихикнул Наруто. — Да от тебя любая баба сбежит, если узнает поближе. — И вся их любовь с первого взгляда тоже полный вздор, — добавил Саске неожиданно зло. Пауза повисла в стылом воздухе, как кусок льда в студёной воде. — Ну, — осторожно начал Наруто, искоса на него поглядывая, — в твоём случае это скорее любовь с первого объяснения. И неуверенная улыбка осветила его лицо, а Саске расслабился — и тут же почувствовал обжигающий холод железных поручней. — А любовь с первого взгляда существует, ты не заливай. У меня так было, — Наруто с улыбкой откинул голову, пытаясь заглянуть за козырёк, но там было только небо: тёмное и беззвёздное. А казалось, он силился разглядеть что-то совсем иное. Саске медленно оглянулся. — И в кого же? Наруто ответил своей обычной шальной улыбкой и вытянул руку вверх, пытаясь достать до козырька, но тот был слишком высоко. — А не скажу! — он оттолкнулся от поручня и дёрнул Саске за рукав футболки. — Пойдём дальше решать, а то я окочурюсь тут скоро. Ну и морозень. А май месяц ещё... Они закончили, когда на часах стояло три часа ночи. Саске устал и вымотался, а Наруто светился бодростью, будто на завтрак съел десяток батареек. Радостный, что висевший над ним дамокловым мечом расчёт завершён и полностью верен, Наруто побросал в сумку все свои вещи и выскочил за дверь — в коридор под жёлтую лампу, а потом вниз по крутой лестнице и в ночь. Саске не волновался по этому поводу, уж как-нибудь добежит пару метров до своего дома. Наруто ведь не девчонка в мини-юбке, чтобы опасаться маньяков в темноте. Работа была благополучно забыта. Они знали друг друга настолько давно, что Саске даже не смог бы вспомнить, с чего же началось их знакомство. Скорее всего, всё завязалось с тех пор, как его, восьмилетнего, стали оставлять с трёхлетним неугомонным ребёнком — чтобы Саске за ним присмотрел. Наруто был сиротой, в живых остался лишь дед, которого Саске видел всего два раза. Нельзя сказать, чтобы он был в восторге от перспектив целыми днями общаться с малолеткой, которая едва научилась складывать слова в осмысленные предложения. Однако его нарастающий бунт пресёк старший брат, отведя в сторону и серьёзно поговорив по душам. После таких разговоров Саске было безумно стыдно. Вот так, с прогорклым чувством вины он и взял на себя эту ответственность — сидеть с малышом каждые выходные. — Наруто сын Минато и Кушины, а они близкие друзья наших родителей. Ты сам помнишь, что с ними произошло. Прости, это я виноват, что тебе приходится с ним сидеть. Ты же знаешь, насколько заняты мать и отец, а со мной проводить время он отказывается... не знаю, почему. Ты выручишь меня? Итачи его просил. Любимый брат, на которого он всегда смотрел снизу-вверх с немым обожанием, просил помощи, и Саске, разумеется, не мог отказать. Когда Наруто с криками носился по комнатам, Саске мысленно говорил себе: «Это всё ради Итачи». Повторял, когда Наруто, не в силах унять своё детское любопытство, ломал или разбивал что-нибудь. Повторял даже тогда, когда он становился непривычно тихим и растерянным голосом спрашивал у него: «Ске, де мама-папа?» Чем занимался его дед, Саске не знал. Всё своё время тот проводил дома и отлучался лишь на все выходные — они почти не пересекались. Нельзя сказать, чтобы он нравился Саске. Его пугали шумные, слишком общительные люди, эмоции которых били через край. Они были словно инверсией его собственной семьи — молчаливой, спокойной и преисполненной надменностью к окружающим. Дед Наруто был абсолютно другим: насмешливым, крикливым, общительным. Пожалуй, даже слишком. Саске не сомневался, что и сам Наруто вырастет таким же, как и его дед. Это продолжалось до тех пор, пока Наруто не исполнилось шесть лет — и его уже можно было оставлять одного дома без страха, что он сам себе навредит. Это было в теории, ведь мальчишка рос той ещё сорвиголовой. Саске вздохнул с облегчением, когда обязанность быть нянькой с него сняли. Пятилетняя разница в их возрасте была не стеной — непреодолимой пропастью в их общении. Даже год разницы был бы существенен, что уж говорить о пяти. Потом Саске редко с ним встречался. Лишь, когда возвращался из школы и проходил мимо дворовой детской площадки — различал белобрысую макушку, маячившую среди прочей ребятни. Во всяком случае, так было до тех пор, пока Итачи не убил их родителей. — Ээй, Саске, погоди! Знаешь же, что у Карин завтра день рождения? — с ехидной улыбкой спросил один из лаборантов. Тот опёрся ладонью о край стола, когда Саске собирался уходить домой. Его имени Саске не помнил, отличал лишь по выбеленным перекисью волосам и острым зубам, они делали парня похожим на пиранью. Отчего-то этого лаборанта всегда сильно волновали его с Карин отношения, которые лишь с натяжкой тянули на приятельские. — Что, правда? — Саске поморщился. — Ну, буду знать. Прихватив сумку, он вышел из преподавательской, не прощаясь. Как, впрочем, и всегда. Уже спускаясь по ступенькам, ведущим от главного входа, он наткнулся взглядом на белобрысую макушку. Наруто стоял в оранжевой куртке и опирался поясницей о стальной поручень. Саске прошёл мимо и уже почти успел спуститься с лестницы, как Наруто его окликнул: — Саске, эй! Он обернулся. Наруто улыбался немного нервно и выжидательно. — Ээ, привет. — Чего тебе? Тот нахмурился, скорчив одну из своих недовольных рож. — Слушай, ну чего ты такой ублюдок? Как будто к тебе никто не может обратиться без личной выгоды! — Да я по твоим глазам вижу, что тебе что-то надо. Наруто шутливо поднял руки вверх, спускаясь по ступенькам к замершему на месте Саске. — Ладно-ладно, поймал. Слушай... — он вдруг замялся, отведя взгляд в сторону и потирая шею, — мне помощь нужна твоя, вот. — И в чём же? — спросил Саске, прищурившись. — Э... да... ну... Саске, не выдержав, закатил глаза. — Не торопись, придурок, у меня ещё куча времени. — Ну ты и скотина, — проворчал Наруто, подняв на него, наконец, взгляд. — В общем... помнишь, я тебе про хвосты свои говорил? — Девять, да. — Да... можешь мне помочь с ними? Саске даже брови приподнял от удивления. — Чего? — Ну, — Наруто шумно вздохнул, — хоть раз другом побудь, посодействуй, а? Мне очень надо с ними разобраться как можно скорее, прям кровь из носу. — Нет, — покачал Саске головой, — ты сам виноват, что столько их нахватал, вот и разбирайся. Он повернулся, чтобы уйти, но Наруто схватил его за край рукава. — Чёрт, Саске! — воскликнул он. — Что ты вечно как неживой?! Я... блин, не знаю, ну всё, что хочешь, сделаю! — Как будто мне от тебя что-то надо, — он вырвал свою руку из захвата. — Как ты себе хоть это представляешь? Зачёты я за тебя закрывать, что ли, должен? — Да нет же! Мне просто помощь нужна, как тогда, с расчётами! Ты же по всем предметам всегда успевающим был. — С чего ты взял, что я твои-то предметы знаю? — Те, что не знаешь, я и сам сдам! Саске с изумлением смотрел на Наруто. Он не мог не удивиться, с каким упорством тот насел на него. Словно от того, сдаст ли хвосты или нет, зависела чья-то жизнь, не меньше. — И это... мне комп твой нужен. В кои-то веки Саске боролся с желанием рассмеяться. Просьба казалась ему всё абсурднее и абсурднее. Он, почти что улыбаясь, покачал головой и повернулся, чтобы уйти. — Саске, ну! — с отчаяньем воскликнул Наруто за его спиной. — Как друга прошу! Саске остановился и вздохнул, утомлённо подняв голову. — Ладно. Приходи завтра, — сдаваясь, сказал он. Потом вспомнил, что завтра у Карин день рождения, а, значит, та притащит торт, выпивку и прочую дребедень в преподавательскую. Все будут праздновать, а именинница опять будет требовать поцелуй в подарок от самого завидного жениха их кафедры. — То есть, послезавтра. Завтра меня на работе не будет, — уточнил он, подумав, что может взять себе свободный день из неиспользованного отпуска. А ещё подумал, что тот лаборант как раз на это и рассчитывал. Шурша пакетом с апельсинами, Саске толкнул белую дверь и вошёл внутрь пропахшей лекарствами комнаты. Дед, увидев, кто пришёл, изумлённо приподнял тонкие седые брови. Его морщинистое лицо разгладилось, а тёмные глаза загорелись. — Саске! Надо же! Сколько лет! — он сделал слабое движение рукой навстречу, но поморщился от боли. Саске нахмурился, сгружая фрукты на тумбочку. — Лежите, вам нельзя двигаться. — Боже, ты такой же зануда, как и мой врач, — дед криво усмехнулся. — Погоди, разве сейчас не разгар рабочего дня? — У меня выходной. — Ясно. — Помолчав немного, он спросил: — Тебе Наруто сказал? Саске, подумав, покачал головой. — Нет, мне показалось кое-что странным, и я решил позвонить к вам на работу. Там мне всё и рассказали. Дед глубоко вздохнул, откинувшись на подушке. Опутанный проводами и трубками от капельницы, он лежал в больничной палате один. Обычно весёлый и беззаботный, сейчас он стал на редкость серьёзным. Но в его лице было и кое-что ещё, чего раньше Саске не замечал. Лёгкая хитринка залегла в уголках глаз, в морщинах у губ. Та же самая хитринка постоянно сквозила в лице у Наруто. Ведь Наруто, каким бы простофилей тот ни казался, был тем ещё плутом. Это была их семейная черта. Саске припомнил, как Наруто заявился к нему домой совсем недавно, требуя, чтобы он, Саске, отвечал за свои ошибки. Ещё тогда, сидя рядом и глядя, как тот решает, Саске понял, в чём дело. Практически после каждого расчёта шли решения-проверки, и если бы в них что-то не сходилось, он бы заметил. Он машинально скользил по ним взглядом, фиксируя сходится-не сходится, и ничто в том примере не привлекло его внимания. И он понял в тот вечер, почему. Наруто, вместо того, чтобы пересчитать неправильное, ушло подставил в проверку подходящий коэффициент, понадеявшись, что Саске не заметит. И ведь он и не заметил вначале. Но расчёты никогда не терпят подобного. Даже если ты замнёшь одну ошибку, она потом всё равно всплывёт в другом месте. Не в расчёте, так в чертеже. Наруто был просто ловким прохвостом, как и его дед. Он заметил это тем вечером. Но ничего не сказал. — Наруто такой дуралей. Я... переживаю за него, — после паузы сказал дед. — До такой степени? — Саске выразительным взглядом окинул помещение. — Да уж, — тот невесело усмехнулся. — В кои-то веки решил заняться его воспитанием, и на тебе. Нечего было и начинать. Саске не знал, что ответить. Он чувствовал себя обязанным навестить деда. Хоть они и не общались несколько лет, но какое-то время жили в одном доме вместе, втроём. После того, как Итачи оставил Саске сиротой. — Я хочу попросить тебя кое о чём, Саске, — отвлёк от размышлений басистый голос деда. — Боюсь я за этого мелкого идиота. Таких ведь дров наломает. А после этого случая я в себе уже не так уверен... Присмотри за ним, пожалуйста. И опять Саске не знал, что сказать. Он даже не удивился, когда Наруто, сияя, как медный грош, пришёл к нему в тот же день вместо положенного завтра прямо к нему в квартиру. Хмыкнув, Саске посторонился, пропуская Наруто внутрь и закрывая за ним дверь. — Только учти, делать за тебя я ничего не буду, — предупредил он, заходя в комнату. — Что там у тебя первым идёт? — Информатика, — досадливо ответил Наруто и подошёл к компьютерному столу. Кивнул на тёмный монитор: — Можно же? Саске махнул рукой, присаживаясь на диван и наблюдая, как тот садится и включает процессор. — У нас информатику ведёт сущая стервозина. Хмм, забыл имя... в общем, тёмные волосы, грудь у неё огого, только характер премерзкий, орёт на всех постоянно, да ещё и на змеях помешана! Знаешь такую? — Нет. — Да не важно. Если не сдал вовремя ей лабораторную, то всё, полный капец. Будет тиранить, пока всю кровь не выпьет! — дождавшись, когда на мониторе загорится рабочий стол, Наруто полез в сумку и стал гневно рыться, что-то ища. — Что же мешало тебе вовремя сдать лабораторную? — Саске позволил себе усмехнуться, он и сам терпеть не мог опаздывающих студентов и не отказывал себе в удовольствии их немного за это помучить. — Ну да, блин, кому я рассказываю, — Наруто поднял на него взгляд и горько хмыкнул, — ты же сам тот ещё упырь. Саске пожал плечами. — Ничто не заставляет этих идиотов опаздывать. Я тебе точно могу сказать, что девяносто пять процентов студентов сами виноваты в своей задержке. — Да ну тебя, — Наруто отвернулся, достав из сумки флешку, и вставил её в разъём. — Тупые у неё лабораторные. Я все эти программы и так знаю, мне её занятия побоку... ого! Он обернулся, глаза его округлились от изумления. — Да у тебя тут полный пакет прог... Я-то думал, что всё устанавливать придётся! Ты что, и 3д-визуализацией занимаешься? — Никогда не знаешь, что пригодится. — Ну-ну, — Наруто завистливо присвистнул, наблюдая, с какой скоростью загружаются нужные программы. — Так и летает всё! Охренеть! Мой комп, по сравнению с твоим, просто инвалид, — он досадливо поморщился. Саске некоторое время сверлил его спину взглядом, потом всё-таки сказал: — Я был в больнице, — Наруто не вздрогнул, но замер от этих слов, перестав щёлкать мышкой. — Мог бы сразу всё рассказать, а не устраивать целое представление. Что случилось-то? Наруто дёрнул головой, будто в желании отогнать от себя неприятные слова, но устало откинулся на спинку стула, сдаваясь. — Что-что... раскричался он на меня, как всегда, и вот, в больнице теперь... — Саске видел, как Наруто понурил голову. — Что-то с сердцем связано. То ли инсульт, то ли инфаркт, я сам как в бреду был, пока врача слушал... Саске промолчал. Подробностей он не знал, врач не стал рассказывать, как и дед. — И как долго ему ещё лежать? — Не знаю, может, месяц... — Наруто утомлённо провёл ладонью по лицу. — Я думал, что сам там помру, в больнице той, так переживал... Он же орал на меня перед этим. Ну, как обычно, что я бездельник и оболдуй, что он в мою учёбу кучу денег вбухал, а я даже на занятия не хожу, только хвосты и ловлю постоянно. А потом как захрипит, завалится на спину... честное слово, я сам себя готов был убить, что довёл деда до такого... И комп ещё чёртов в придачу... Он всё не отпускал руку от лица и говорил-говорил, словно наконец-то мог выговориться. К Саске он так и не повернулся. Может, боялся, что тот над ним посмеётся, а может видеть ничьего лица не хотел. Внутри Саске, прямо под солнечным сплетением, болезненно и неприятно что-то скручивалось от этого потока самобичевания. — Замолчи, идиот, — тихо сказал он, и Наруто замолк, будто подавившись словами. — Ты что, думал, что побежишь сдавать все хвосты, и всё само наладится? Совсем дурак? — Заткнись, — неожиданно зло выдавил тот из себя, так и не поворачиваясь к Саске. — Это я виноват, что он сейчас в больнице. Единственное, что я вообще могу для него сейчас сделать — наладить учёбу! Саске прищурился. — А потом что? Ну, выпишется старик, волноваться уже будет не о чём. Опять по новой хвосты собирать пойдёшь? — Нет, — рявкнул Наруто, поворачиваясь, наконец, и прожигая его болезненным взглядом. — Ты балда, Узумаки, — спокойно продолжил Саске, не отводя от него глаз. — Сможешь побороть себя и взяться за учёбу? Думаешь, будет так легко всё исправить? Скоро начнутся каникулы и отпуска, летом ты вряд ли кого-то увидишь. Ты, как минимум, весь следующий семестр будешь своих преподавателей ловить, и не факт, что они так просто подмахнут тебе зачётку. А ведь придётся ещё с текущей учёбой успевать. Ты три курса на неё забивал, знаешь, какое огромное желание всё бросить будет? Я это много раз видел. Наруто сидел, напряжённый, как струна, со сжатыми в полоску губами. С прищуренными глазами, с каждым словом Саске он напрягался всё сильнее и сильнее. — Не брошу я, сам себе слово дал, — упрямо и с вызовом сказал он, задрав подбородок, — я своих обещаний никогда не нарушал. Саске смотрел на него некоторое время, затем хмыкнул: — Посмотрим. А с компом-то что? Наруто поморщился. — Сломался. Наруто заходил к нему по вечерам почти каждый день, выкрадывая любые свободные часы, пока ещё не кончилась сессия, и работал деканат. Ему даже участие Саске не требовалось, лишь бы впустил в квартиру, да разрешил сесть за компьютер. Наруто почти не спал и очень мало ел, стал оставаться на ночь, работая до утра. Саске не представлял, какие нужно иметь силы, чтобы держаться на таком режиме дольше трёх дней, но Наруто держался. Хоть под его глазами и появились внушительные синяки, на его обычное настроение это, кажется, никак не повлияло. — Подумаешь, — говорил он, когда Саске спрашивал, когда тот спал в последний раз. — Этот... забыл имя, спал по три часа в день и был, как огурчик, чем я хуже? Сначала Саске не понял, отчего проснулся. Словно что-то вытряхнуло его из сна — мгновенно и без всякой сонливости. Судя по густой серой темноте в комнате, вставать было ещё не скоро. Он перевернулся на другой бок, чтобы заснуть снова, и только сейчас понял — в доме стояла тишина. Компьютер не гудел, хотя Наруто обещался до утра от него не отходить. Нахмурившись, Саске выбрался из постели и вышел из комнаты. Наруто он обнаружил на одном из поворотов коридора. Тот сидел на полу, прислонившись виском к полукруглому выступающему углу, и, кажется, спал. Его светлые волосы белым пятном выделялись в темноте, и весь он казался поблекшим, словно от усталости потерял свои краски. Саске вспомнил, как порой вспыхивали его волосы на солнце, словно каждая прядь была покрыта золотом, с какой живостью горели его голубые глаза, вспомнил тёплый охристый цвет его кожи — всё это посерело и побледнело в темноте. Только сейчас в голову Саске пришла мысль, что Наруто совсем не такой человек, как он. Это он, Саске, мог оставаться в темноте самим собой, Наруто же нуждался в свете, как в воздухе. Саске потряс того за плечо, но Наруто ответил невнятным усталым бормотанием. Поджав губы, Саске присел на корточки и, закинув руку Наруто себе на плечо, поднял его на подгибающиеся ноги. Тот едва-едва приоткрыл глаза — Саске видел различимую в темноте щёлку белка — и клонил голову на бок, щекотал дыханием ключицу. Саске повёл его через коридор в гостиную, где ещё вечером на всякий случай постелил для него на диване. Наруто шёл медленно, клевал носом и почти висел на шее. — Знаешь... Сас-ке, — тихо промямлил ему в ухо Наруто, — он живой... эти артерии... трубы... дыхательные пути... вентиляция... «Переучился», — подумал Саске. — «Какой курсач он там делал последним, водоснабжение?» Студент Узумаки героически погибает в его квартире от передозировки знаний. — Что ты в коридоре делал, бестолочь? — спросил он просто так, не рассчитывая на внятный ответ. — Я слушал, — Саске скорее почувствовал, чем увидел, как Наруто улыбнулся, — он живой, этот дом... Саске... ты знал, что у него на той огромной трубе, на верхушке, дерере... дерере... блин... дерево растёт?.. А я ведь терпеть не мог архитектуру, а он живой, дышит... и сердце бьётся, а сердце, это... Саске сгрузил Наруто на диван и накинул сверху одеяло. Хотел отойти, но тот вцепился ему в руку. — Са-а-аске, — потянул он его на себя, заставляя склониться совсем близко к лицу, и горячо зашептал на ухо, — я ведь влюбился в него сразу, как увидел... я не понял тогда... а потом понял. Саске чувствовал, как Наруто улыбался — губы касались его уха — как пальцы ослабляют хватку на его руке, как понемногу затихает и выравнивается дыхание, но он почему-то всё никак не мог подняться. И сердце билось. Гулко.