Carassius auratus

Небо обладает запахом лаванды и пугающей засасывающей бесконечностью. Высушенная солнцем земля ржаво-кровавого цвета пахнет сандалом, донося остатки зноя. Капот машины Сесила красный и обжигающий из-за вырывающейся жары двигателя, когда на него опираешься ладонями, прижимая худощавое тело и исследуя поцелуями путь сонной артерии. А кожа за ухом у Сесила на вкус подобна таблеткам шалфея, которые мама давала от кашля. Специфично, необычно и сладко. Хочется ещё. Распробовать и понять. Голодные поцелуи и крепкие объятья посреди охладевающей ночной пустыни в десятке миль от города пьянят не хуже виски. Спонтанно и не рационально. Чувствуется пульсация звёзд, что в унисон с глупой мышцей под грудиной, что качает кровь. И слышны хрустальные трели вселенных, мелькающих в Млечном пути, вперемешку с горячим шёпотом в висок, клянущимся в любви. И Карлосу давно не семнадцать, чтобы верить в такие громкие слова и так задыхаться в ком-то, желая с ним слиться. Но он верит и тонет , безвозвратно тонет в одариваемой ласке, позволяя круговороту небосвода и чувств нести себя куда угодно, даже если потом его выбросит где-то на обочине, потрёпанным и ненужным, лишенным всего, особенно свободы. Ведь вне этого круговорота он задохнётся, как золотая рыбка, которую любящий юный хозяин лет пяти выпустил погулять из скучного и одинокого аквариума. И пока мальчуган будет с любопытством рассматривать бледно-красную мякоть жабер, что будет показываться за бледными жаберными крышками, рыбка будет мучительно хватать ртом воздух, осознавая, насколько зависима была от своей клетки. Найт Вейл его аквариум. Не особо, к слову, скучный. И он совершенно не рвётся из него.