Одна ночь. Заметки.

Сумерки, в районе 11 часов вечера. *Сиель, Себастьян. Рабочий кабинет.*       За окном давно светит луна. Серебристый свет льется через неплотные шторы, освещая все, до чего он смог добраться. Сиель устало поправляет челку, что вновь сползла на глаза. В углу комнаты неподвижной фигурой застыл Себастьян. Демон давно привык к поздним работам господина. Он часто наблюдает, как тот, прикрыв глаза, о чем-то мечтает. Он не в силах узнать, несмотря на узы контракта. А Сиель не спешит рассказывать. Все в себе, и даже маленькие секунды слабости он не прощает.       Капля чернил спадает с острия перьевой ручки. Клякса. Разлилась на небольшом пространстве, но приказ придется переписывать. Не сегодня. Хоть по состоянию Сиеля и не заметно, но господин устал. Он откладывает пишущие принадлежности в сторону, приказ сминает в руках и бросает на пол. Теперь испорченная бумага ни к чему. Себастьян одним слитным движением убирает выброшенный приказ. И снова застывает в углу комнаты. Сиель выходит из-за стола и направляется в сторону окна. Отодвигает штору, открывая себе кусочек обзора в сад. Что-то ищет. Постояв с минуту, Сиель, чьи губы тронула едва заметная улыбка, не оборачиваясь, обращается к дворецкому. — Себастьян. На сегодня все. Свободен. — Но, господин… — Это приказ. До утра я тебя не потревожу. — Да, мой лорд, — правая рука на сердце и заметный наклон головы. Себастьян усмехается. Нет, не над господином, у него свои планы на эту ночь. *Мейлин. Столовая — коридоры — комнаты.*       Мейлин двигается по коридором. Порой задевает вазы рукой. Те, покачнувшись, отчего сердце девушки замирает, снова встают на свои места. Она идет дальше. Мысли бешено скачут в голове. Там убралась, сервиз не разбила, поздний ужин молодой господин не просил. Значит к Барду соваться нет смысла. Себастьян с Сиелем разбирают бумаги в кабинете. Дел больше не будет. Можно отправляться в комнату. Отдохнуть. Кажется, потом времени у нее не будет. По крайней мере, ей об этом успели сообщить. Щеки девушки предательски пылают. Жаль глаз не видно за стеклами очков. Мейлин со всех ног бежит по коридору, чудом не снося все на своем пути. *Бард. Кухня.*       У Барда сегодня паршивое настроение. Завтрак он успел спалить, хорошенькая девушка из города бросила. Во время приготовления ужина загорелся десерт. И теперь Бард, стоя на коленках, отмывает копоть на кухне. Со стороны сада послышался протяжный и одинокий вой. О, идея! Он знает, чем займется сегодня ночью! *Финни. Сад.*       Хрупкая фигура Финни незаметна глазу. Он занят своим любимым делом, вне стен, вне замкнутого пространства, вне рамок и замков. Ему нравиться собственная работа. Заниматься цветами, которые он любит с детства, возиться с новыми ландшафтными затеями. После тех мучений, что пережил Финни и о которых он вспоминать не хочет, его телосложение стало обманом. Садовник без труда может поднимать тяжелые предметы как пушинки. Таким образом в саду всегда светло и приятно взгляду. Опрятные клумбы, деревья. Душа радуется, а сердце… Сердце всегда замирает, когда молодой господин и дворецкий прогуливаются по саду. И сейчас тоже так. Пока руки делают привычные движения по сбору лепестков, мысли витают где-то в стенах поместья, а сердце заходится болью. Ну почему так? *Сиель. На выходе из сада.*       Сиель шел неторопливой походкой. Каждый шаг отличался уверенностью. Для себя он уже все решил. Надоело прятать себя. К тому же, самое подходящее время. Мистер Танака спит, Себастьян отправился по делам, их смысл читался в его глазах. Бард скорее всего отмывает кухню. На счет Мейлин он не волновался. Он не глупец, и он не слеп. А уж сопоставлять факты он научился давно. В общем, она тоже занята.       Молодой господин двигался по дорожке, вымощенной щебнем. Только легкий шорох выдавал его шаги. Наконец, его длинный путь сердца, разума и ног нашел свою награду. Светлая футболка, надетая на тонкое тело, склоненное над цветами, показалась на горизонте. Осталось только узнать, прав ли он и не сон все происходящее. — Финни, — он сказал тихо, но парень вздрогнул. — Господин?! — нет испуга. Удивление, восхищение и недоверие. Он тоже думает, что это сон. Может все же прав? Надежда умирает последней. — Господин, что вы делаете здесь так поздно? С вами даже нет Себастьяна. — Сейчас я в нем не нуждаюсь. Он свободен в своих действиях, — ответил Сиель на вопросы садовника. — Ааа, — счастье. Именно его сияние затмевает свет луны. — Пошли?       Они двинулись в путь. Молча. Нет смысла говорить. Или просто боязно признать ошибку. Сколько они идут? Нет времени. Сколько прошли шагов? Не считали. Сиель остановился у лавочки и, подняв голову, заглянул в глаза Финни. Пора. — Финни, — шепотом, пересохло отчего-то горло. — Финни, поцелуй меня.       Сиель ждет. Он готов ждать. Сколько нужно — столько и будет. Не в первый раз. Парень улыбнулся. Гладя в аквамариновые глаза, он понял одну главную вещь. Главное: скамейка удачно стоит рядом. Он целует своего господина, свою жизнь, судьбу, любовь. То нежно, ласково, то властно, но никогда больно. Он не посмеет сделать ему больно. Только не ему… *Себастьян. Коридоры.*       Демон двигался с кошачьей грацией. За господина он спокоен. Но прежде чем отдыхать и расслабляться, стоит пройтись с проверкой. Поднимая предметы, уроненные Мейлин, он прошелся по коридорам, заглянув комнаты. Приблизился к кухне. За дверью тихо. Странно. Открыв дверь Себастья замечает, что кухня относительно чистая, Барда нет и пары бутылок спиртного тоже. Понятно. Что ж, все к лучшему.       Дворецкий уже бегом отправляется к так манящей его двери. Стук. От легкого касания она отворяется. На краю кровати сидит обнаженная Мейлин. Очки сняты, лицо ничем не прикрыто, особенно, этими стеклами. Распущенные темно-малиновые волосы доходят до талии. Голова откинута. Мейлин никак не среагировала на посторонний звук. Она открыла глаза, лишь когда Себастьян, успев на ходу снять белоснежные перчатки, обхватил ее лицо ладонями и выдохнул. — Я пришел. Надеюсь, нам ничто не помешает… Пол-двенадцатого или где-то без четверти. * Сиель, Финни. Сад. Уютная скамеечка.*       Раскрасневшийся Сиель сидит на лавочке лицом к Финни. Пиджак валяется в кустах Голова опрокинута назад, глаза полу-прикрыты. Сквозь ресницы проблескивает синева. Жилетка на пару с рубашкой расстегнуты. На мраморной коже заметны маленькие покраснения — следы поцелуев Финни. Дыхание у господина сбито. Он то часто дышит, то замирает, то еле стонет. Сам виновник этого стоит на коленях перед господин. Финни снял с Сиеля штаны и исподнее. Теперь наслаждается видом, мягко гладит руками. Ему не терпится войти в своего господина, но боязнь причинить боль пересиливает. — Финни. — Да? — он поднимается выше к лицу Сиеля.       Ему приятно. Он сидит на скамье, а любимый ласкает его тело. Внутри все бушует в урагане чувств. Но Финни почему-то медлит. А медлить нельзя. — Финни, поцелуй меня, — его послушались. После проникновенного поцелуя Сиель продолжает. — Финни, не медли. Сдалай это для меня. — А как же… — парень растерялся. — Пожалуйста, — и через секунду добавляет. — Любимый.       Слов больше не надо. Все понятно. * Себастьян, Мейлин. Команта Мейлин.*       Себастьен стоит у окна. Сильный, статный. На нем нет не капельки пота, несмотря на явные старания Мейлин. Хотя это только первый этап из всего запланированного на ночь. Мейлин растянулась на простынях. Она смотрит на своего мужчину, любовника, возлюбленного. Тот смотрит в окно и чего-то ищет. Он и правда ищет. Своего господина. Мейлин поднимается с кровати и походит к Себастьяну. Обняв его за талию и прильнув всем телом, она утыкается носом в его плечо. — Вы правы, мой лорд, сегодня я Вам не нужен. У меня слишком важные дела.       Выкрутившись из объятий, Себастьян оборачивается. Поднимает на руки улыбающуюся Мейлин и относит обратно на кровать. Он видел достаточно. Два юношеских тела, сплетенных вместе на уютной скамеечке в саду. Они любят друг друга сейчас и будут любить вечно. Ему этого пока хватит. Пора заниматься своими делами. Как же он ее любит. * Бард, Плуто. У будки Плуто.*       Повар, обнимая бутылку, сидит рядом с адским псом. Серебристая шерсть животного переливается на свету ночи. Бард уже на веселе. Плуто ластиться к нему, чувствуя как нетвердая рука чешет ему за ухом. — И поче. ик… му все женщины т-такие д-ду. ик. ры? Я ж ей по-по-похорошему, а она. ик… со мной к-как? Вот и ве-ерь им. ик после-е эт-того. Т-то ли дело… ик… ж-живот-ные. Не пре… ик… дут? Не пре-дадут. Любят? От-чень. А я, вот. ик… ч-что те скажу-у-у. Не верь им!!! Ик… М-н-не верь…       Так продолжался его разговор с адским псом. По крайней мере, в том же духе. Часа ночи эдак три. *Сиель, Финни. Коридоры.*       Финни заботливо нес на руках уставшего Сиеля. Им было очень хорошо вместе. Но его господин устал. Финни поднимался по ступеня в комнату господина. Он решал для себя важную проблему: уложить Сиеля и уйти или остаться и лечь с ним. Мысль была важная, но ему больше хотелось отвлекаться на спящего Сиеля, который тихо сопел и щекотал его своим дыханием.       Добравшись до комнаты, он первым делом полностью раздел Сиеля и уложил в кровать. Потом развесил и сложил его вещи. Все сделав, Финни бросил взгляд на любимого. Тот свернулся калачиком, лицо хмурилось, будто его Сиеля лишили чего-то. Финни не выдержал. Он разделся сам и лег рядом. Прижал к себе господина. Зарылся пальцами в его волосы и поцеловал в макушку. Прижался сильнее и уснул. Лицо Сиеля осветила улыбка. Не просыпаясь, он обнял Финни. *Себастьян, Мейлин. Комната Мейлин.*       Себастьян лежал на кровати. Рядом, положив голову ему на плечо, устроилась Мейлин. Ее волосы разметались по всей кровати. — Скажи, ты знала? — О чем? — О Сиеле и Финни. — Конечно. И знаешь, я даже рада. Теперь ты будешь проводить со мной намного больше времени.       Себастьян не ответил. Он повернулся и стал целовать и ласкать Мейлин, а в промежутках шептать ее имя. *Бард, Плуто.*       Бард, рухнув на земь, храпел. Пустые бутылки из-под спиртного валялись в стороне. Плуто грустно посмотрел на повара. Прижался к нему, чтобы то не замерз. Бард обнял пса за холку и принялся храметь громче. Плуто дернул ухом, посмотрел на луну и завыл. На него подействовал печальный монолог пьяного Барда. Пусть и другие знают, что женщины — зло. По мнению пьяного Барда и доверчивого Плуто.