«И непонятно, почему он все еще со мной? Потому что я не могу ему отказать? Потому что только рад его ласкам, поцелуям и жарким ночам?»
Я слишком сильно его люблю… Только все равно больно, я ведь тоже живой. У меня тоже есть свои желания и потребности. Не хочу, чтобы его кто-то трогал, обнимал. Раз мы вместе, то пусть будет только моим.«Может он считает, что все это не серьезно? И, что я тоже так думаю?»
Вот и сейчас. Столовая битком набита людьми, шумно и воняет яйцами. Ненавижу этот запах. Только вот сейчас не до него. На данный момент я всеми силами прислушиваюсь к тому, что говорят сзади. Там Макс с его компанией. Смеются, болтают о какой-то ерунде. -Макс, у тебя кто-то есть? – такой шуточный вопрос, заставляет меня дернуться. Чисто на автомате оборачиваюсь. Он сидит спиной ко мне и не знает о том, что я могу слышать. И, чтобы черт побрал этих мелких, я ничего не услышал! Есть сразу расхотелось, руки начали трястись, и я ушел на урок. Что он сказал? Конечно, он боится осуждения со стороны «друзей», так что про меня он ничего не сказал. По-любому. Вчера мы договорились встретиться после уроков. Но он, что не свойственно ему, опоздал. Я не знал о чем и думать. Максим не посчитал нужным извиниться и рассказать где же он был. Еле сдерживаю эмоции, руки снова трясутся.«Надо сходить к врачу»
-Что с тобой? – мы стояли около моего подъезда, я и не заметил как мы дошли. Довольно странно, что он провожает меня. Как же его страх быть застуканным? Подходит и обнимает. Блин, а я и не заметил, что замерз. Опять снег. Апрель, ты хоть знаешь, что ты весенний месяц? Я никогда не понимал, что он чувствует. Не мог увидеть его эмоции. Иногда казалось, что у него их вообще нет. И сейчас так же. Его безэмоциональное лицо, наверное, холоднее, чем этот снег. Чувствую, как слеза скатывается по щеке и его лицо выражает первую, за все месяцы наших отношений, эмоцию. Это смесь чувств, и я не могу точно понять: любопытство или удивление? Ему интересно из-за чего я плачу или беспокоит это? Ему хочется успокоить или уйти? Минуту или две, может даже больше, смотрю прямо в глаза. Больно, очень. Не знаю, что делать. Как раз открывается дверь подъезда, и я позорно сбегаю. Отчасти, я рад, что он не пошел за мной, не попытался остановить, поговорить.***
В школе я не появлялся еще около недели, не отвечал на телефонные звонки и просто спрятался от всего окружающего мира. Это оказалось нетрудно, так как я заболел. Не сильно, но потереть градусник о шерсть, нетрудно. Как говорится: «ловкость рук и никакого обмана». Что сказать о Максе, он приходил ко мне пару раз, но я настаивал, чтобы мама не пускала его ко мне. А на телефонные звонки просто не отвечал. Сначала старался игнорировать, а потом на телефоне села батарейка. Но ведь конец учебного года, выпускной класс. Надо готовиться к экзаменам, нельзя лишний раз пропускать и все такое. Поэтому в понедельник я все-таки пошел в тюрьму под названием «школа». Сколько ненависти вызывает у меня это место родителям не понять, они то уже забыли, как сами учились. Надеюсь, я тоже когда-нибудь забуду это все как страшный сон. Буду говорить своим детям, что образование так важно, что школа дает много необходимых знаний и так далее. О да, особенно тригонометрия и химия. От этой мысли я сам себе усмехнулся, а бабушка посмотрела как на умалишенного. Возможно, это так и есть, леди. Как бы я ни пытался поднять себе настроение, это не помогло. Жутко нервничал, сам не понимая из-за чего. На первый урок опоздал. Хотя я удивлен, что вообще успел до его конца, с такой-то скоростью шел. Постучавшись в дверь, захожу, извиняюсь за опоздание. Все как положено. -Дневник на стол и на свое место. Только тихо. Вот такая у нас химичка. Приди хоть за минуту до звонка она не будет ругаться. Ей то что? Вот именно. Ничего. Двойку мне она все равно поставит, так как мое присутствие на уроке ничего не дает. Ну не понимаю я химию, и все тут. Окидываю глазами класс и отмечаю, что единственное свободное место это рядом с Ним и прямо перед Светланой Николавной. Легкая улыбка сразу сменилась разочарованием, как только я сел на первую парту. В любой другой день до этого я бы с превеликим удовольствием воспользовался бы ситуацией, но не сейчас. Как только прозвенел звонок, все толпой пытались вывалиться из класса и я, воспользовавшись этим, проскользнул незамеченным. Я слышал, как Макс орет вслед и грозится искалечить, если не остановлюсь. Он долго искал меня, но, увы, школа у нас маленькая. И спрятаться негде. Попался я на четвертом этаже, на лестнице с правой стороны. Там, где никто не ходит без особой нужды. Поэтому я и любил это место. А еще там был наш первый поцелуй и мое признание. Он так ни разу и не сказал, даже не намекнул, что мои чувства взаимны. Я сидел на полу, в самом углу, а он на ступеньках, тяжело дыша, подбирал слова. -Тём…«Я не выдержу, если он скажет, что нашел кого-то еще!»
Закрываю уши руками и прячу лицо в колени. Конечно, все слышно. Этим детским жестом я, скорее, хотел просто спрятаться. Он молчит, и от этого только страшнее. Слезы жгут глаза, и это бесит. Я не должен реветь, не пятилетняя девочка же! Сердце учащенно бьется и стучит в висках. Из-за этого не могу понять, где Макс. Поднимаю голову и вижу его прямо перед собой. У него в глазах ясно читается смятение. Он ведь ничего не понимает. Я ведь не умею отказывать…«Просто слишком сильно люблю тебя…»
Открывает рот, чтобы что-то сказать, но, видно передумав, закрывает. Это действие вызывает у меня смешок, который уместнее сдержать, что я и делаю. Смотрит прямо в глаза. -Макс… - зажмуриваю глаза и на одном дыхании чуть ли не выкрикиваю то, чего даже сам от себя не ожидал: давай останемся друзьями? Не могу на него смотреть, и слезы не могу сдержать.«Люблю, но не выдержу, если он уйдет к кому-нибудь… Так будет лучше»
-Мелочь, а ты не боишься, что я тебе хребет сломаю, если увижу с другим? Так, чисто по-дружески. – голос полный ярости и негодования. Все же поднимаю на него взгляд и вижу, что он невероятно зол. - Где, блядь, ты был и какого черта не отвечал на звонки, а?! Ты хоть понимаешь, как сильно я волновался? Притягивает к себе, обнимает и шепчет на ухо, нежно так: «Я ведь люблю тебя, засранец мой вредный».