***
Бывало у вас такое, что вы смотрите на счастье своих друзей и, не то чтобы завидуете, но задаетесь вопросом «а где же мое?». Вот у Оливера Вуда сейчас было именно такое состояние: он смотрел на шумящие зеленой только появившейся листвой деревья парка и думал, что ему, Оливеру, уже двадцать четыре года, а он не успел еще ни влюбиться, ни жениться, ни детей заделать, в то время как «прогрессивная молодежь»( как окрестил про себя Драко и Гарри сам Оливер) уже приближается к отметке «детей заделать». Вообще-то, Оливер не привык ныть и жаловаться, да и вообще задумываться о жизни – ну живешь так и живи. Но сегодня, то ли от количества выпитого алкоголя, то ли от картины маслом чужого счастья, ему вдруг стало невыносимо душно внутри, и он выбежал в парк. Когда еще удастся погулять по роскошному парку Малфой-мэнора? Оливер был настолько поглощен думами, что не заметил в опасной от себя близости незнакомца. Мысли, штурмовавшие голову, сменяли друг друга настолько быстро, что парню просто напросто не оставалось времени обращать внимание на окружающий его мир, поэтому, наткнувшись на что-то горячее и твердое, он не устоял и повалился на землю. - Оли-Доли, какая встреча! - Маркус! - Мм, ты даже имя мое помнишь, вот это счастье! - Все такая же язва, Марк? - А ты все такой же всеобщий любимчик, Оли? Оливер зло смотрел на возвышавшегося над ним человека и беззастенчиво разглядывал: по-прежнему несимпатичное лицо, все та же кривая ухмылка пухлых губ, все тот же блеск насмешливых темно-карих, почти черных в темноте, глаз, а вот фигура стала еще мощнее, еще более грозной. Таким же Маркус был и пять лет назад – еще до войны, когда они выпускались. Единственное, что сейчас отличало его от «тролля» коим он был, так это огрубевшие черты лица, сверкающие белизной, явно не настоящие, зубы и двухдневная густая щетина. Дорогой костюм помят, рубашка вальяжно расстегнута аж на три пуговицы, волосы находятся в творческом беспорядке. - Ты как всегда неопрятный чурбан, Маркус Флинт. - Нарываешься? - Низкий утробный рык вызвал бы страх в ком угодно, только не в Оливере Вуде. - Нет, Марк, не нарываюсь – требую! – И Оливер первый занес кулак над головой, целясь в скулу оппоненту. Глупо? Конечно, глупо. Они встретились впервые за пять лет, и первое что они делают – дерутся. Как мальчишки, как взрослые дети, как звери: без палочек, валясь в пыли и грязи на холодной земле, они пихаются, толкаются, дубасят друг друга по лицу, в живот, царапаются, рычат и огрызаются. У Маркуса набухает синяк под глазом, а у Вуда течет кровь от разбитой губы по подбородку. Слизывая соленую струйку языком, Оливер вдруг понимает, что ему наконец-то хорошо. Хо-ро-шо. Просто, как человеку может быть хорошо, так сейчас хорошо Оливеру Вуду. Это почти как дань ностальгии, почти как давно заброшенный, но снова исполняемый со всем азартом ритуал. Пускай Маркус сильнее, пускай они оба знают, кто останется побежденным, а кто – победителем. Сейчас они наслаждаются давно забытыми ощущениями, жаром разгорающегося внутри чувства. Это как ледяной душ или как внутренний пожар. Это когда боль мешается со странным чувством наслаждения, удовлетворения. Рваные вздохи-выдохи, глухой стук сильных ударов. Это возможность выплеснуть все, что наболело, все, что начало уже гнить внутри, но, наконец, получило способ выйти наружу. Приятно отметить, что твой бывший соперник все в той же форме, приятно осознать, что между вами ничего не изменилось после стольких лет. Да просто, в конце концов, приятно почувствовать своего лучшего врага рядом, как он самозабвенно, уверенно и так привычно дубасит тебя куда-то в солнечное сплетение, так что в глазах мутнеет от боли и недостатка кислорода. Это, гиппогриф их раздери, приятно обоим! Лишь спустя двадцать минут молодые мужчины устало замрут в неудобной, скрученной позе на голой земле. Руки и ноги Оливера окажутся прижаты к холодному грунту, а в поясницу будет упираться острый голый корень растущего рядом дерева, так что парень окажется совершенно обездвижен. Маркус же, тяжело дыша, будет придавливать тело старого соперника, не позволяя тому и шелохнуться, а вместе с тем, лишая и себя возможности шевелится. - Что тебя сюда занесло, Маркус? - Драко пригласил. - Нет, я имею в виду, именно сюда, на это самое место, в это самое время? – Оливер сам не знал, почему спросил, ему ведь было глубоко наплевать с высокой башни. Но раз уже спросил, то нужно хоть морально приготовиться к предстоящей язвительной речи или того хуже – еще одной встрече с тяжелой рукой брюнета. - Да достало все! – Вдруг горько выплюнул Флинт, чем заслужил неподдельное удивление и толику любопытства на лице распластавшегося под ним человека. Через силу усмехнувшись, Маркус ослабил хватку и скатился с Оливера, устраиваясь рядом на спине. Тот же заинтересованно повернул голову в ожидании продолжения. – Меня за сегодня уже раз пятьдесят просили оставить автограф и еще больше – попозировать для колдо. Я конечно рад быть капитаном Кенмарских, но вот личная жизнь ни к черту из-за этого. Сегодня чуть Криви этого не пришиб, он там меня щелкал больше чем самих муженьков. Бесят все. - Странная они парочка, да? – Просипел в ответ Вуд, массируя кадык, который пару раз прижал Флинт. - Драко и Гарри? Почему странная? - Ну…они же совсем разные…То есть, я хочу сказать.. - Я понял, – перебил Маркус, и Оливер почти благодарно заткнулся. Ему б сейчас попить да помолчать, а не лясы точить. Вот и Маркусу неприятно было это сипение, отдаленно напоминавшее прежний голос Оливера. - Да, согласен, в них, кроме как половой принадлежности, нет ничего общего. Но раз любят, то почему бы и нет. - Мерлин, Маркус, не знал, что ты знаешь, что такое любовь! - Поверь, Вуд, даже Тролли умеют чувствовать. – Ответить было нечего, да и поврежденное Адамово яблоко бы не позволило, поэтому Оливер принялся просто разглядывать человека рядом. Маркус сказал это тихо и спокойно, закрыв глаза, и парню показалось, что тот вот-вот заснет прямо здесь. Но спустя уже мгновенье черные омуты прямо смотрели в карие глаза самого Оливера, не выражая ни малейших эмоций. - Ну а ты? Почему ты здесь? - Не знаю, – врать Оливеру почему-то не хотелось. Хотелось выговориться, а кому как не Маркусу? Тому, которому пофиг на все, что он скажет. – Просто стало неуютно смотреть на чужое счастье. Такое ощущение сразу, что я в никуда просрал последние пять лет, – Оливер замолчал, а Маркус еле заметно кивнул, мол «продолжай». Оли еще немного прочистил горло кашлем.– Я ж воевал за орден. Вот в одной, и в общем-то последней для меня, битве, получил травму колена. Меня так и не приняли ни в одну квидичную команду. Летаю, летаю, все нормально и тут как раз… и меня корчит от боли, что даже разогнуться не могу. В итоге, пашу сейчас на двух работах - детским массажистом и тренером, вожусь с начинающими. Они даже на метле толком сидеть не могут, когда приходят. Так и не заметил, куда делись пять лет жизни. Повисло молчание. И вправду, что тут говорить? А тем временем на небе, что было скрыто от их глаз кроной деревьев, зажигались все новые и новые звезды. Земля под спинами все больше и больше остывала, так что по телу начали пробегать волны дрожи. - Марк, пойдем внутрь? - Да ну к черту. Я домой. - Нет, стой! Ты не мо... - тут Оливер согнулся в три погибели, хрипло кашляя. Маркус покачал головой и несильно, как бы нехотя, похлопал того по спине. Вуду, наконец, стало легче и он кое-как разогнулся, полу садясь и откидывая голову назад, восстанавливая дыхание. Маркус руки так и не убрал, а Вуд ее и не сбрасывал. - Ладно, Вудди, пошли отсюда. Все равно про нас уже не вспомнят, да и в таком виде показываться уж точно нельзя, – Маркус слабо улыбнулся, а Оливер скользнул взглядом по ровному ряду белоснежных зубов. - Марк, у меня палочка осталась в замке. - Мерлин, Оли, у тебя настолько пустая башка, что ты разгуливал по парку, в котором орудовали пожиратели каких-то полгода назад, без палочки?! - Я пьян, Марк. Мне все по барабану, – Сказал Оливер вслух, а мысленно отвесил себе оплеуху, ведь и вправду оплошал не по-детски. А Маркус как-то странно окинул бывшего соперника взглядом с ног до головы и задержался на припухших губах, с которых все еще сочилась кровь. - Пьян говоришь… Вудди, Вудди, давай ко мне, а? - Мааарк, это звучит, как будто ты зазываешь девочку к себе домой на чай, чтобы там ее трахнуть! - Именно, Оли, – Блестящие глаза Марка вместе с жаром его ладони, что еще легко сжимала плечи, порванный ворот рубашки, открывающий вид на крепкую грудь, - все это производило вполне однозначный эффект на давно не имеющего партнера Оли. - Так что, будешь сегодня моей девочкой? - Издеваешься что ли?! Пошел ты, Марк! - Ну как хочешь…***
С тех пор прошла неделя, и оба, и Маркус, и Оливер, думать забыли о неожиданной встрече. Дни снова тянулись своим чредом, все было как обычно и так бы и продолжалось, если бы двух бывших капитанов снова не свела шутница судьба. Маркусу Флинту больно наступили на ноги в одном из магловских пабов, куда он зашел отдохнуть в субботу вечером. Уже раскрыв рот для уничтожающей тирады, он поднял взгляд и столкнулся с виноватыми глазами Оливера Вуда. - Ты? - Прости, Марк, здесь темно, я не видел. – В душном помещение и правда стоял полумрак да еще и дымка от курева прилично резала глаза. - Садись. - Оливер послушался, усаживаясь напротив бывшего слизеринца за грязный стол в углу забитого народом и насквозь пропахшего пивом, куревом и чем-то жирным и острым английского паба. - Не ожидал встретить тебя здесь, Марк. - Ничего удивительного. В таких местах как это, меня никто не узнает, не считая тебя сейчас, конечно. Здесь второе место после моего дома, где я могу немного насладиться спокойствием и попить пива. А вот что ты здесь забыл? - Я зарабатываю не так много, чтобы ходить пить пиво в местах более цивильных. А мой район, в котором я сейчас снимаю квартиру, соседний с этим. Это единственное более или менее устраивающее меня место. - Неужели все так плохо, Вудди? - Да нет. Знаешь, в моей жизни тоже есть свои плюсы. - Какие же, например? - Ну, сравним, допустим, мою жизнь с твоей. Ты не знаешь, куда девать деньги, поэтому твой сейф в банке пухнет и пухнет, при этом тебе не нужно все это. А я точно знаю, куда потрачу свою зарплату и сколько оставлю на черный день, ничего лишнего. Ты звезда квидича, ты постоянно в разъездах по миру, по играм, ты не часто дома. А я каждый день знаю, что вернусь домой, и меня будет ждать мой кот. На каждой тренировке ты рискуешь, можешь быть травмирован, а я всегда, так или иначе, в безопасности. Да мало ли еще примеров, Марк? - Да, ты прав. Цербер меня покусай, ты абсолютно прав! - Марк горько вздохнул и залпом осушил кружку, впрочем, там не так уж и много оставалось. – Но если быть честным, неужели тебе нравится твоя жизнь? - А если быть честным…как ты думаешь? Конечно, это совсем не то, чего я хотел. И да, все хреново. Но и у тебя не многим лучше. - Верно. Увы, но да, – То ли от выпитого, то ли просто потому что захотелось, Маркус решил немного вдаться в откровения. – Знаешь,… а я ведь просто хотел летать. Хотел играть в квидич, потому что это мое, потому что мне это нравится. Но оказалось,…что у всего есть и обратная сторона. И цена довольно велика. Все оказалось не так, как в школе, где игра просто приносила удовольствие, не зависимо от результата. Нет, безусловно, проигрывать было неприятно, я тебя убить хотел порой, но сейчас я понимаю, как глуп был. Ты единственный соперник с кем мне было действительно приятно бороться, я, кажется, уже говорил это. Жаль, но за воротами школы игра оказалась совсем иная. Да что уж там, все совершенно другое. Даже эта война. Ну была она, да. Я сидел тише воды ниже травы в Америке. Потом вернулся. А Англия уже не та Англия, какой я ее помнил. - Ты жил во время войны в Америке? Как там? - Потом как-нибудь расскажу, если захочешь. Жил, но не всю войну. Только последние пару месяцев. Видишь ли…мои родители воевали за Темного, а я… знаешь, мне было совершенно все равно. Может это и эгоистично, но мне было совершенно все равно кто победит. Просто потому, что для меня жизнь уже определена, а больше на тот момент мне было не о ком заботиться. Впрочем, как и сейчас. - Но, Марк как же метка? Я думал, тебе ее поставили. - Должны были. Всем детям пожирателей ставили в последний год. Нужно было как можно больше людей. Но мне родители дали право выбора, и я отказался. Не подумай, я не боялся метки. Я просто не хотел придерживаться никакой стороны. Тогда родители официально отказались от меня, оставив только фамилию и немного денег на счете. Но я уже тогда был одним из Кенмарских, так что на Америку хватило с лихвой. Не думай, я не трус. Я не бежал от войны, просто мне была дорога своя жизнь, а на остальных плевать. - Верю, Марк, в этом весь ты, – Усмехнулся Оливер. – Впрочем, знаешь. Я бы наверное тоже поступил как ты. Тогда я рвался в бой, за своих. А сейчас… оглядываюсь назад и задаюсь вопросом "а зачем?". Я ведь ничего не успел... Единственная битва, в которой я участвовал, стала для меня последней, плюс еще и квиддича лишила. Марк вгляделся в лицо собеседника. Красивый. Черты лица Оливера чуть еще заострились, огрубели, отражая в себе все долгие пять прошедших лет, что делало его еще красивее сейчас. И эта красота смотрелась в душном баре неуместно, где только пузатые мужики за сорок со своими расплывшимися грубыми спутницами набивают по ночам животы и смотрят никчемную маггловскую игру всего-то с одним мячом– футбол. - Ты выглядишь уставшим, Оли. Как прошел день? – Оливер долго смотрел в глаза Марку, ища в них издевку или что-то такое, но не найдя, просто взял и рассказал.***
- Иди ты на *спортивный свисток*, Маркус Флинт! Оливер Вуд, брызжа слюной, метая молнии из глаз и чуть ли не пепеля всех и вся своим негодованием, самозабвенно орал на капитана Кенмарских Коршунов, стоя ровно на середине поля, который в свою очередь и глазом не моргал, а педантично разглядывал ногти одной руки, терпеливо снося все маты старого соперника. Над ними разворачивалась бурная борьба в воздухе, где-то на трибунах громко кричали и улюлюкали радостные дети, размахивая своими первыми метлами. А все почему? Потому что Маркус Флинт задержал свою команду на тренировке и ни в какую не хотел уходить с поля, ибо у них скоро матч, а то, что время на стадионе вообще- то бронируется заранее, и не они тут одни желающие полетать, - это уже не его, Марка, проблема. - Какого дементора вы вообще играете именно на этом стадионе?! - А ты много знаешь стадионов первого класса в Британии? - Ну не много, но почему именно ЗДЕСЬ?! Почему вообще в Британии?! - Вуд, остынь! Мы англо-ирландская команда. Где нам, блять, еще играть, если не в Британии?! На Карибах? - Да хоть там! Мне насрать, Флинт, где вы будете играть, но именно сейчас стадион в моем распоряжении, а у меня здесь группа ребят, чьи папочки мне дорого платят за то, чтобы я учил их летать, а не просиживал с ними штаны на трибунах, лицезрея ваши завораживающие кульбиты! - Оливер. Вуд. Я дал понять, что не уведу команду, как минимум еще час. К тому же, если ты как бы не заметил, твои детки счастливы понаблюдать за нашими завораживающими кульбитами, как ты выразился, – Маркус самодовольно мотнул головой в сторону ребят. Лица мальчишек светились от счастья, кто-то смеялся, кто-то увлеченно следил за траекторией полета золотого снитча. Оливер тяжело вздохнул, успокаиваясь. - Ладно, Марк. Давай так. Вы играете сколько вам надо, но мы учимся летать внизу, так что будте предельно осторожны, если кого-то пришибете – я оторву тебе уши, которыми ты и так не умеешь слушать. И еще одно. После того как закончите, вы, все до единого, сделаете колдо с ребятами и уделите им немного внимания. - По рукам, Оли-Доли.***
Оливер, совершенно измотанный, сидел на трибунах недалеко от раздевалок. Все вышло лучше, чем он думал. Дети, приободренные знаменитостями рядом, чувствовали себя сегодня как нельзя уверенно, а спортсмены были предельно аккуратны и внимательны, чтобы не травмировать их. После же, потные мужики и глазеющие на них чуть ли не влюбленными взглядами ребята быстро поладили. Сейчас же эта шумная орава плескалась в душевых, а Оливер просто наслаждался тишиной. На спину легли чьи-то большие горячие руки, с силой массируя предплечья. - Расслабься, Вудди, ты слишком напряжен, – Горячее дыхание опалило кожу за ухом. - Я слишком устаю, Марк. Дети выматывают сильнее, чем обычная игра. - Почему? – Сильные пальцы теперь осторожно, но ощутимо разминали шею, делая это почти профессионально, заставляя Оливера непроизвольно выгибаться. - Когда ты играешь, даже если в команде, ты сам за себя. Думаешь, как бы не словить бланджер в череп и не пропустить его в кольца. Если тебе попадет, то, в общем-то, сам будешь виноват. А когда ты с детьми… ты только и думаешь о том, чтобы Якоб не пропахал землю носом, как он любит, чтобы Лиззи не выдрала косы Розе, а Майки не уворачивался от мячей, а ловил их. Ты думаешь за них всех сразу, следишь за всеми сразу, постоянно в напряжении, готовый жертвовать шкурой, только чтобы с ними все было нормально. А сегодня еще и вы приперлись не в свое время. Хорошо хоть ребят развлекли. - Дети любят тебя, Оли. Они сейчас в раздевалке так и пищат о тебе: «А наш тренер может то, а наш тренер может сё, а наш тренер круче, мы будем как вы, потому что у нас самый лучший тренер». И ты и в правду хороший учитель, в их возрасте я максимум умел подниматься в воздух не выше четырех метров. - Боже, Марк, если бы ты знал, сколько я готов отдать за то, чтобы играть сейчас в команде. Ты не думай, я тоже люблю всех ребят, я привязался к ним. Но для меня квидич потерян. Да что там, даже просто полеты. Я не поднимался выше двадцати метров со времен нашего последнего матча с тобой. - Боишься, что колено прихватит на высоте и ты кубарем вниз? - Именно. Маркус смог расслабить мышцы молодого тренера, и тот теперь сам подставлялся под ласкающие руки, выгибая шейку и тихо постанывая. Эти звуки эхом раздавались в голове брюнета, и он готов был признаться, что отдал бы все что угодно, чтобы только Оливер так же, а лучше еще громче, стонал в его постели, раскинутый и полностью раскрытый перед Марком. - Встань. – Оливер не видел причин сопротивляться, к тому же сейчас он был настолько вымотан, что сил на еще одно препирательство не хватило бы. Маркус перелез через ряд сидений, на котором только что расположился Оливер и приблизился к тому вплотную. К ложбинке между ягодиц, где спина только-только переходила в филейную часть тела, прижался полуэрогированный член, а спина прижалась к твердой широкой груди. Маркус, обняв жилистое и без сомнения сильное тело Вуда, но все равно далеко не такое мощное, как у него самого, просунул между их ног древко своей метлы и, почти нежно, но цепко поддерживая драгоценную ношу, взмыл к небу. Ничто еще не было Маркусу лучшим благодарением, чем искренний смех Оливера Вуда. Он звенел так ясно и чисто, заполняя собой все вокруг, что, казалось, не было человека счастливее Оливера. Ведь он снова летел. Нет, не так. Он летел еще лучше, чем прежде! Потому что можно было болтать ногами, расставить руки в стороны, воображая себя птицей, например, коршуном, ведь за спиной сильное упругое тело, которое не даст упасть, во всяком случае, Оливер искренне надеялся на это. А Маркус направлял метлу все выше и выше, приближаясь к кромке первого слоя облаков. В ушах закладывало, смотреть было сложно, но Оливер не переставал смеяться, ведь он так скучал за этим! И Маркус тихо посмеивался вместе с ним. Не от злобы, не ехидно, как было раньше, а потому, что просто хотел смеяться. И вот он, первый слой пушистых облаков. На такой высоте холодно так, что дубеют пальцы, а на ресницах оседает иней, но они все продолжали лететь. Оливер вел рукою по облакам, оставляя в них тонкий след. Заходящее солнце алой полоской очерчивало горизонт, а кое-где в еще светлом небе уже виднелись звезды. Через какое-то время Маркус затормозил и просто завис в воздухе, разворачиваясь к красному диску солнца, опускающегося в мерцающий вдалеке океан, и примостил подбородок в сгибе шеи Оливера. -Марк, - тихий шепот куда-то в район щеки, - спасибо. Маркус только широко улыбнулся, не стесняясь сверкать искусственными ровными рядами белоснежных зубов. Не ухмыльнулся, а улыбнулся. А затем прижался холодными сухими мягкими губами к виску русоволосого, не спеша убирать их оттуда. Впрочем, Оливер и не был против.***
- Марк? - М? Парни стояли в соседних душевых кабинках в опустевшей раздевалке под горячими струями, от чего вокруг клубился туман паров. - Ты романтик. - Вот еще! - Да-да, определенно, Маркус Флинт, бывший слизеринский Тролль, оказался неисправимым романтиком внутри. -Надо было тебя все-таки сбросить, Оли. – Вуд рассмеялся. - Ты бы не посмел! - А вдруг? С чего такая уверенность? – Оливер выключил воду, накинул на голову полотенце, неспешно вытирая волосы, а затем, спускаясь ниже к груди и дальше. - Не знаю, Марк. А что, ты бы правда мог? – Марк вышел из душевой вслед за соперником, только если Вуд повязал на бедра полотенца, то Маркус, по-видимому, считал это излишним. - Лет пять –шесть назад, может и мог бы. - А сейчас? – Флинт подошел к сидящему на лавке Оливеру, успевшему уже натянуть белые боксеры, встал прямо перед ним и глубоко вгляделся в карие глаза. Оливер же пытался не отводить взгляда, и уж тем более, не опускать его ниже великолепного торса спортсмена… Но все таки не удержался: темные сверкающие глаза в обрамлении густых ресниц, с горбинкой нос, пухлые не в меру губы, грубая щетина на подбородке и висках, широкая шея с выступающим кадыком, мокрая рельефная грудь с красными горошинками сосков, крепкие кубики пресса, по которым тонкой полоской уходили вниз черные вьющиеся волосы, туда, где в черном коротком кустике обитал нескромных размеров толстый обрезанный красавец, с наливающейся кровью головкой. Почему-то для Оливера померк весь мир, и в голове не осталось ничего, кроме какого-то животного желания втянуть крупные яички, покатать их во рту языком, затем подняться выше и провести языком от основания члена к его головке, пощекотать уздечку, уткнутся кончиком языка в уретру… - Нет. - А? - Я говорю, нет. - Что нет? - Оли, что с тобой? Нет, сейчас бы я не посмел тебя скинуть… - А. Хорошо. - Ты нормально себя чувствуешь?-Не то что бы забота о несносном выпускнике гриффиндора, а скорее желание не быть потом виноватым. - Я? Д-да. Я отлично. Замечательно. Лучше всех! – Оливер быстро вскочил и отвернулся от Марка, чтобы тот не видел, что у Оли встал только от одного вида его члена. Но парень явно не учел, что тем самым открыл обзор Флинту на свою собственную упругую попку, которая, кстати сказать, уже давно не давала покоя спортсмену. Но ощутив на своих ягодицах две большие горячие ладони, Оливер сразу осознал свою ошибку. Сейчас нужно было отстраниться, закричать, отскочить, ударить по шаловливым ручкам, да все что угодно, но не смотря на крики разума(скорее истошные вопли и предсмертные хрипы), Оливер не то что не отстранился, а наоборот прогнулся в спинке и шумно втянул в себя воздух. Член дернулся и еще больше приподнялся, а когда со спины крепко обняли, прижимая к себе, утыкаясь набухающим членом в ложбинку между ягодиц, только уже без мешающейся ткани, и теплые пальцы скользнули по внутренней стороне бедра, Оливер уже был возбужден по максимуму. Горячее дыхание опалило кожу за ухом, а в волосы уткнулся чужой нос, шумно втягивающий воздух. Сознание сузилось до одного горячего, распаляющего еще больше желания, и Вуд откинул голову на плече капитану Коршунов. - Оли-Доли, а давай ко мне, а, девочка? – О, этот низкий шепот, касания пухлых жарких губ самого ушка. - За девочку получишь, Марк!-Оливер дернулся, за что тут же получил укус в мочку уха, хотя уже спустя мгновение местечко уже старательно зализывали. - Что получу, милый? Тебя? Так я не против. - Ма~арк…ах, скотина…- От прерывисто дышащего, стонущего его имя Оливера у Маркуса перед глазами запрыгали черные круги и голова нещадно закружилась. Резко отпрянув от желанного тела, Марк бросился к своим вещам настолько быстро, насколько это позволял стоящий колом орган, побросал вещи в сумку, сунул туда же и метлу, выуживая из кармана небольшой перстень с зеленым камнем. Оливер же, разгадав намерения спортсмена, быстро проделал то же самое со своими вещами, кидая все вперемешку, и прижался к Маркусу, когда тот был готов. Флинт провернул камень кольца по часовой стрелке и мужчин тут же скрутил рывок аппарации.***
Очутившись в просторной темной гостиной, Оливер почувствовал, как его тянут куда-то наверх по лестнице, а потом сильные руки отрывают его от земли, сжимая под коленками, и почти сразу опускают на мягкую постель. Тело придавил чужой вес, вдавливая в постель, а шею обожгло легкое касание пухлых губ, тут же ставящих огромных размеров засос. Оливер перестал соображать окончательно, отдаваясь инстинктам, зарываясь пальцами в черную густую шевелюру, судорожно сжимая пальцы на коротких прядях. Казалось, их руки и ноги завязались в узлы, и теперь вряд ли кто-нибудь из них мог точно сказать, где чьи. На какое-то мгновенье взгляды встретились, и тут же губы слились в поцелуе. Страстном, голодном, наполненном диким желанием и страстью. Оливеру казалось, что Маркус не целует, он пьет, он пьет его по капле, забирая в этом поцелуе с собой и его душу, и его сердце. Маркус оглаживал своими мощными руками стройное тело, куда только мог дотянуться, с остервенением вылизывал каждый миллиметр гладкой кожи. Обведя языком розовые соски, вдоволь покусав их, Маркус провел языком мокрую дорожку от выступающих ключиц до впадинки пупка, кружась вокруг нее и ставя засосы. Оливер оглаживал руками спину брюнета, чувствуя, как под пальцами перекатываются бугры мышц от каждого движения, и то ли стонал, то ли скорее хныкал, теряясь между желанием продлить нехитрые ласки и в то же время попросить о большем. Жаркий рот кольцом накрыл пульсирующую головку, и Оливер не сдержал громкого стона. Выгибаясь в спине под странными углами, хватаясь пальцами за все, что не попадется – волосы Марка, простыню, - Оливер как-то отдаленно понимал, что находится на грани потери сознания, как между сном и явью, как в густом тумане. По члену приятно скользили чужие губы, плотным кольцом обхватывая ствол, а внутри горячий язычок ласкал головку. Вскоре Марк решил, что не хочет оставаться без ласк, поэтому перевернулся так, чтобы его собственный член оказался перед лицом Вуда, при этом не вынимая чужой орган из своего рта, продолжая чуть остервенело сосать. Оливер, который даже, кажется, не совсем сообразил, что произошло, следуя инстинктам, тут же обхватил губами крупную головку массивного члена Марка. Было не очень удобно, поэтому заглатывать на всю длину не получалось, хотя в общем-то, Оливер конечно понимал, что даже при всем желании не сможет это сделать и в более удобном положении, так как агрегат Марка был действительно очень большим и толстым. Но зато каким красивым! Ровный красавец со взбухшими венками приковал взгляд не хуже произведения искусства. Оливер застонал, не выпуская члена изо рта, от чего Маркус тоже не смог сдержать голоса: низкий не человеческий рык был как будто сигналом потери контроля. Маркус резко вернулся в прежнюю позу и подхватил ножки Оли под коленками, рывком прижал их к его груди, открывая себе доступ ко входу в желанное тело. Пошло причмокивая, широкими движениями Марк вылизывал розовую дырочку, разглаживая языком складочки кожи, иногда толкаясь кончиком внутрь. Оли терялся в ощущениях, хотелось больше, но вместе с тем было и стыдно: он, такой раскрытый и беззащитный сейчас абсолютно доступен. И этот взгляд…Ох, этот взгляд темных глаз с расширенными зрачками так внимательно разглядывающий его анал. Нет, Оливеру точно было бы стыдно, если бы все чувства не перекрывало одно лишь возбуждение. - Оли, в первом ящике, – Марк кивнул на тумбу у кровати, - колба с прозрачным зельем. – Оливеру потребовалось около минуты или даже больше на осмысление просьбы и еще больше - на ее выполнение. Тем не менее, смазка вскоре оказалась в руках у Марка. Смочив два пальца, он ввел их сразу вместе, вызвав тяжелый вздох Оли. Поглаживая другой рукой внутреннюю сторону бедра и выцеловывая торчащие косточки таза, Марк растягивал Оливера пальцами, ощущая жар его тела, наслаждаясь несдержанными стонами и просто видом парня, который хочет его, Маркуса, до хруста костей, до потери сознания. Подтянувшись вверх, Флинт завладел припухшими от поцелуев влажными губками Оливера, врываясь в его ротик, целуя страстно и грубо, покусывая чужой язычок, и срывая все новые и новые стоны, вводя третий палец в тугую дырочку и нарочно слабо поглаживая бугорок простаты. Оливер задрожал под руками, зажмуриваясь и как будто из последних сил удерживая сознание. - Нет, девочка, еще рано. – Оливер лишь жалобно заглянул в глаза, прося столь о многом и лишь об одном сразу: Марку казалось, что Оливер не просто хочет, чтобы его взяли, жестко натянули, но еще и хочет, чтобы его любили, ласкали, отдавались ему без остатка в то же время. Парень как будто не решил еще чего хочет больше, поэтому просто жаждал более тесного контакта. И Марк дал ему это «более тесно». Обильно смазав свой член, проведя пару раз по ложбинке между ягодиц партнера, Марк рывком вошел до половины. Оливер, не ожидавший резкой боли вмиг очнулся и выгнулся дугой, тужась в попытке вытолкнуть из себя гиганта, разрывающего его нутро. Но Марк сильнее, Марк настырнее и у Марка более выгодное положение – он просто вдавливает Оливера в кровать, входя уже на всю длину, так что яйца ударились о попку с громким шлепком. Вуд взвыл, а глаза заслезились. Этот резкий контраст «умопомрачительно хорошо» и «дико больно» был настолько неожиданным, что Оливер не сдержал себя, вскрикивая от понимания, что ему порвали зад. Но даже воя от боли, Оливер не отталкивал Марка, подставляя лицо под мягкие успокаивающие поцелуи и стараясь вслушаться в тихий шепот. Марк начал двигаться. Он медленно выходил, под глубокий вдох Оливера, и тут же резко вгонял член по самые яйца снова. С каждым толчком к боли Оливера примешивалось еще и наслаждение, с каждым толчком мышцы расслаблялись все больше, член скользил все легче. Боль в анале отступала на второй план и проступали многие другие ощущения. Например краем сознания Оливер отметил, что его член снова начинает вставать, а значит, он успел опасть от боли. Кроме того, появилось тянущее напряжение в ногах от того, что сильные руки Марка развели их слишком широко. А еще Оливер откровенно наслаждался чувством осознания того, что Марк сейчас на седьмом небе, ведь его прекрасное тренированное тело подрагивает от напряжения, его глаза крепко зажмурены, его низкие стоны и сбитое дыхание свидетельствуют об окончательной потери контроля над собой, его резкие толчки то прерываются, то снова набирают скорость, грудь и лицо покрыты испариной а по шее течет капелька пота. И Оливер чувствовал себя счастливым просто от того, что его любовнику было хорошо, что он смог доставить ему такое неземное удовольствие. Освободив одну руку, Марк стал надрачивать Оливеру, и тот снова захлебнулся своими же стонами. Оливер сам не заметил, когда стал подмахивать задницей Флинту, кричать и просить еще и еще, он только наслаждался жадным взглядом любовника, облизывающего его шею, ощущением наполненности и невозможного жара во всем теле. Марк кончил первым, изливаясь семенем глубоко внутрь любовника и доводя его в то же время рукой. Оливер чувствовал, как Флинт в последний раз глубоко толкнулся, как внутри стало слишком мокро и липко, как там, глубоко внутри, пульсирует огромный член, и этого хватило, чтобы кончить. Кончить, громко выкрикивая имя любовника, и тут же провалится в спасительное забытье. А Маркус смотрел. Смотрел, как из пульсирующей дырочки, в которой было так прекрасно тесно и невозможно жарко, вытекала его собственная сперма вперемешку с алой кровью: он все-таки порвал Оливера, он принес ему сильную боль. Но это сочетание красного и белого так завораживающе выглядело, так одуряюще пахло жарким сексом, что Марк с трудом смог оторвать взгляд от мокрых следов на ягодицах и простыни даже спустя долгие минуты. На его собственном члене уже кое-где появилась корочка запекшейся крови. Глубоко вздохнув, Марк нежно провел рукой по шее и щеке своего русоволосого мальчика. Что же он наделал?! Оливер теперь возненавидит его еще больше. Кто сможет полюбить того, кто причиняет лишь одну боль? Только мазохист, и то вряд ли. А ведь Маркус просто не сдержался. Если бы только Оливер знал, как долго этого хотел Маркус, как жаждал он почувствовать своего верного соперника всеми клеточками своего организма, как грезил о прекрасном теле и открытой улыбке, о пошлых стонах и искреннем смехе. Но, похоже, мечте Маркуса не суждено сбыться, ведь он сам ее разрушил. Он сам завел себя в тупик. Марк сделал глубокий вдох, сжимая руку в кулак до хруста, затем медленно выдохнул, и по щеке скатилась одинокая слеза, спустилась к шее и упала на щеку Оливера. Марк вздрогнул, стирая влагу с лица Вуда, собрал свои последние силы, чтобы встать и отправится в душ.***
Утро встретило Оливера тянущей ноющей болью во всем теле. В глаза нещадно лился свет из открытого окна, в голове гудело. Солнце стояло уже высоко, и комната была прилично нагрета, из чего Оливер смог заключить, что уже давно не ранее утро. Говоря о комнате, она явно была не его собственная, и тут же в сознании всплыли все воспоминания о прошедшем вечере. Оливер втянул воздух и с удовольствием обнаружил что лежит на мягкой подушке, у которой очень специфичный и особенный запах: запах какой-то цитрусовой свежести, но вместе с тем еще и терпкого мужского одеколона и еле уловимого мускусного запаха самого Марка. Оливер вцепился в наволочку пальцами и зарылся в нее носом, вдыхая и стараясь даже не выдыхать, лишь бы не потерять этот запах. Но все-таки пора было вставать. Марку, наверное, не понравится, что его любовник так долго валяется в его кровати. Ведь Маркус Флинт один из тех, кто выгоняет своих партнеров за дверь после проведенной вместе ночи и даже вряд ли интересуется их именами. Ну и пусть он знает Оливера уже давно, это все равно не дает ему право считать себя кем-то отличным от остальных партнеров Маркуса. А за тем, лучше самому уйти, пока не выгнали. Иначе, это расставание будет слишком болезненным. Оливер приподнялся на локтях, шипя от боли. И спину, и ноги, а главное задницу просто разрывало. Болело все: каждая мышца, каждая прожилка – Оливер кусал губы, чтобы не закричать, ведь каждое движение отзывалось острыми уколами тысячи игол по всему телу. Отбросив одеяло, он кое-как поднялся на ноги и даже удержал равновесие. Надев свои боксеры, которые валялись на сумке с его вещами, оставленной здесь вчера им самим, и, нацепив еще майку и штаны, стирая кровь с бедер, медленно двинулся по направлению к двери. Дом, казалось, был пуст. Оливер смутно помнил, как попал в спальню, так что гостиную он нашел сразу, а вот чтобы найти, где находится порох, понадобилось время. Но все же Вуд справился с задачей, высыпая из вазы на каминной полке летучего пороха и крепко, насколько позволяли дрожащие руки, сжимая горсть, шагнул в камин. Тут же Оливер оказался окутан зеленым пламенем, и был сбит с ног вернувшимся откуда-то Маркусом. - Оли! Мерлин, зачем ты встал?! – Оливер хотел что-то ответить, но боль в теле, да еще и падение, и придавливающий его сверху Маркус, не дали такой возможности, поэтому вышел лишь обреченный стон. Сильные руки подхватили его, и через пару мгновений Оливер снова обнаружил себя в той же постели, только уже после очищающего заклинания. Марка снова не было рядом, и парень вновь предпринял попытку побега, но максимум, что получилось - это принять полу лежачее состояние. Откинув голову на изголовье кровати, он закрыл глаза, пытаясь унять головокружение. Губ коснулось что-то прохладное, а теплые пальцы нежно убирали со лба прядки волос. - Выпей. – Оливер послушно приоткрыл рот, глотая горькую жидкость. – Теперь поспи еще немного. – И сильные руки помогают ему лечь обратно, укрывают одеялом, теплые губы целуют в висок.***
- Марк? – Стоя в дверях, Оливер, с ног до головы закутанный в одеяле так, что только глаза и нос несмело выглядывали, вопросительно рассматривал сидящего в кресле у камина хозяина дома, не решаясь зайти в комнату. Молодой мужчина сидел в расслабленной позе с книгой в руке, потягивая какой-то алкогольный напиток из бокала, и Оливер с горечью отметил про себя, как по-домашнему смотрится белоснежный тонкий свитер с сильно растянутым воротом и широкие клетчатые пижамные штаны серого цвета на идеальной фигуре Маркуса. Короткие волосы растрепаны, мягкие тапочки на ногах, немного сгорбленные плечи – все это Маркус Флинт в своей домашней обстановке. И Оливеру вдруг захотелось зареветь от того, что он сам сейчас будет вынужден уйти и никогда не сможет стать частью этого антуража. Ведь он не сможет, да? - Уже проснулся. – Марк отложил книгу, и поставил бокал темной жидкости на книжный столик. – Зачем ты встал? Тебе лучше лежать. - Марк, - голос Оли дрожал и был скорее похож на шепот, но Марк прекрасно слышал его, отмечая про себя всю трогательность вида Вуда, - где моя одежда? - В стирке. Зачем она тебе сейчас? - Ты… - Оливер сделал первый робкий шаг босыми ногами внутрь комнаты, ступая с холодного дерева на мягкий ковер, - Ты… не собираешься меня выгонять сейчас? – В голосе слышалась неподдельная надежда; одеяло спало, являя миру заспанную растрепанную мордашку с легкой щетиной и искусанными в кровь губами. - Выгонять? Мерлин, Оли, тебе совсем плохо, да? – Маркус обеспокоено подошел к своему гостю вплотную и, легко коснувшись губами его лба, замер, - Нет, вроде температуры нет. Прости меня, Оли, прости! – Марк прижал к себе завернутого в импровизированный кокон Оливера, утыкаясь носом тому куда-то в макушку и втягивая тонкий аромат каких-то нежных цветов и молока, которыми пах весь Оливер для Марка. – Прости, Оли, я не хотел, правда. Мне жаль, что не смог сдержаться, нужно было еще немного подождать, а я… как последний кобель. - Тшшш, - Оливер чуть отстранился и прижал кончики пальцев к пухлым губам Марка, заглядывая ему в темные бездонные глаза, в которых плескалось столько сожаления и грусти, что парень зажмурился, чтобы не видеть их, - Это была лучшая ночь в моей жизни, а ты просишь у меня за нее прощения? – Оливер тихо хмыкнул, качая головой, и чуть улыбаясь. - Я думал, ты выгонишь меня из дома, как обычную подстилку на одну ночь. - Оли… - Маркус перехватил тонкие пальцы с губ в руку и скрестил со своими, мягко сжимая. - Я порвал тебя, а ты говоришь, что это была твоя лучшая ночь?! Не думал, что ты мазохист, - Вуд тихо рассмеялся, утыкаясь лбом в широкое плечо, бурча что-то на счет того, что он и не мазохист. – А на счет выгнать… Оли, я и не собирался. – Марк зарылся пальцами в мягкие спутанные волосы свободной рукой. - Если хочешь, ты можешь уйти, конечно, я ведь не держу тебя здесь, Оливер, но в кухне уже накрыт стол. На двоих. Поэтому, все зависит только от тебя. Оливер долго смотрел в темные взволнованные глаза своего бывшего врага и соперника, своего любовника, своего в чем-то даже друга и кумира, сжимающего его сейчас в нежных крепких медвежьих объятиях, прежде чем ответить. Ведь это был один из тех моментов, когда от одного выбора зависит вся будущая жизнь.