Двое в доме, не считая саннина

Словарь Уильяма Шекспира, по подсчету исследователей, составлял 12 000 слов. Словарь негра из людоедского племени «Мумбо-Юмбо» составлял 300 слов. Учиха Саске свободно обходился пятью. Своеобразный лексикон, все оттенки значений пяти слов давно и накрепко засели у Наруто в мозгу. Узумаки был единственным, кто мог безошибочно распознать все пятьдесят три значения фразы "на диван пойдешь": начиная от банальной обиды или ревности и заканчивая тяжелыми переживаниями по поводу смерти брата. Как-то раз от Саске пытались добиться: где, собственно, отчет по миссии? Учихе не нравилось, когда на него давили. Угроза "на диван пойдешь" на окружающих была недействительна, поэтому он просто гордо удалялся, не удостоив помощника Хокаге ответом. Наруто позже разъяснил, что Саске принесет отчет к среде, так как на миссии переусердствовал с шаринганом и все еще неважно видел. Как Узумаки это понял, осталось загадкой. Так или иначе, в среду утром Шикамару нашел на столе подробно написанный отчет. Наруто действительно хорошо понимал Саске. — Теме, как насчет завтрака? Наруто шлепал босыми пятками по залитому солнечным светом паркету, хаотично запихивая в сумку какие-то бумаги. — Да, — благосклонно отозвался Саске, переворачивая аппетитно поджаренные блинчики. Узумаки тяжело опустился на стул, удобно устроил голову на вспотевших ладонях. Часы звонко отсчитывали секунды. Саске поставил перед Наруто тарелку с узором из непонятных цветочков по краям, джем и чашку в стиле кантри. Сам он молча сел напротив. Наруто обмакнул горячий хрустящий кусочек завтрака в клубничную массу джема. Положил руки на стол, демонстрируя красивые изгибы смуглых локтей. Учиха поднял на сожителя внимательный, цепкий взгляд и сказал: — Добе. Все тридцать семь значений слова "добе" Наруто тоже хорошо знал. Он поспешил убрать со стола локти. Гармония завтраков, обедов, ужинов, совместной работы, секса стала уже привычна, превратилась в сладкую, наполненную майской истомой повседневность. Саске, распробовавший вкус счастья, жадно слился с ним всем своим существом, незаметно нервничая из-за всяких пустяков. Он плохо контролировал себя, злился, вмещал истерики и скандалы в три слова фразы "на диван пойдёшь", из-за чего она звучала особенного горько и агрессивно. Узумаки на это не реагировал. Спать приходил в их общую кровать, в награду получая горячее дыхание в щёку и, возможно, секс. Наруто ведь действительно хорошо понимал Саске. По крайней мере, он так думал. До определенного момента. Однажды словарь толкований учиховских выражений выдал error. Саске вдруг сказал слово "добе" с таким оттенком задумчивости, презрения и неуверенности, что Наруто совершенно растерялся и ничего не понял. Учиха повторил снова. Но это ничем не смогло помочь. Наруто стало страшно. Причины появления нового непонятного значения слова "добе" открылись даже раньше, чем Наруто хотелось бы их узнать. Цунаде написала ему странное письмо, прося отослать подальше всех молодых генинов мужского пола и спрятать на время золотую статую с главной площади. Наруто снова ничего не понял, но вот Шикамару оказался более проницателен. — Какой Орочимару? — запинаясь, спрашивал Хокаге, ошарашенно смотря поверх стопки серых бумаг, — какие гости? Шикамару сочувствующе пожал плечами, почти стыдливо потупил взгляд, рассматривая ровные доски деревянного пола. — К дьяволу Орочимару. — Нельзя, — отрезал Шикамару, — нельзя к дьяволу, Хокаге-сама. — Почему? — Договор, — Нара развёл руками, демонстрируя полное бессилие, — Цунаде-сама заключила мир, не стоит его нарушать. Времена неспокойные. Наруто задумался. Послал Шикамару депортировать молодых симпатичных генинов и приготовился к войне. Статую в честь победы над Мадарой с площади так и не убрали. Статуя была красивая. Золотая, переливающаяся пышным, величественным светом, и особенно дорогая для Узумаки. Саске в ответ на просьбу депортироваться отфыркивался и угрожал. Наруто оставил его в покое. Орочимару, какой-то замусоленный и слегка обгоревший на солнце, торжественно прибыл где-то к полудню. Наруто, как это и подобает истинному Хокаге, выдержал и официальное приветствие, и банкет, и заверения в вечном мире, и прочую положенную по правилам ерунду. Заев и запив горе раменом, он, вымотанный до последней инстанции, ввалился домой. Раздражение как рукой сняло. Дома было тихо, уютно, в каждой аккуратной вещице и чистой полочке читалось присутствие Саске. За дверью ванной шелестела вода. Наруто глубоко вздохнул. Представил расслабленного Учиху под струями бархатисто-теплой воды и вздрогнул. Дверь открыть получилось не сразу. Горячий пар словно прилип к лицу. Наруто продвигался на ощупь, хватаясь за чуть влажные стены, махровые полотенца, развешанные у самого душа. Под пальцами ощутилась мокрая, чуть липкая ткань — последняя преграда. Наруто резко ее отдернул, глубоко вздохнул и открыл глаза, чтобы в следующую секунду встретиться взглядом с удивленным Орочимару. Такого крика Коноха не слышала уже давно. Испугался даже разбуженный Курама, от неожиданности забившийся в самый угол клетки, поджав к себе хвосты. Это было похоже на ночной кошмар: вместо утонченного желанного лица Учихи Саске перед ним кривилась какая-то отвратительная физиономия шиноби-пенсионера в зеленой шапочке для душа. Вместо мокрого соблазнительно-гибкого (это было неоднократно проверено Хокаге лично) тела Саске перед Наруто было... нет, Узумаки даже не стал туда смотреть, пулей бросившись из ванной. В прихожей он увидел Саске, мирно протирающего пыль у зеркала. — Саске, — зашептал он. Учиха удивленно на него посмотрел, упрямо продолжая свою уборку. — Саске, там... — Наруто запнулся, вздрагивая и подходя к бывшему отступнику, — там Орочимару. Моется в нашем душе. — Добе. "И что?" — мгновенно перевёл словарь учиховских выражений. — Что значит "и что"?! Какого дьявола он в моём доме?! — Добе, — Саске закатил глаза, наклоняясь. Тщательно начал вытирать несуществующую пыль с нижних полок, принимая при этом довольно однозначную позу. Наруто это отвлекло на мгновение. Но лишь на мгновение. — Ну нет, он не останется здесь жить, Саске! Никогда, ни за что на свете. Пусть катится в гостиницу. — На диван пойдешь, — напомнил Учиха, не поворачиваясь. "Посмотри на это с другой стороны", — пошумев, выдал словарь. — С другой стороны?! — не на шутку разошёлся Наруто. — Да я хочу посмотреть с такой стороны, чтобы не видеть этого даже в телескоп! Саске не ответил. Словарь интерпретировал его положение в пространстве как провокационное третьей степени, но Наруто не обращал на это внимания. — Я сказал "никогда". Ни за что, теме. Нет. — Да. И спорить было бесполезно. Ужинали в напряженной тишине. Глаза Орочимару маслянисто сверкали. На стене часы послушно отсчитывали секунды. Нога Саске ободряюще терлась (пока) о внутреннюю сторону бедра Наруто, и тот чувствовал себя чуточку лучше. Ночью Хокаге не спал по разным причинам. Отчасти из-за странно-ласкового и — уже подозрительно — игривого Саске. Отчасти из-за того, что неподалеку от Орочимару спать вообще было небезопасно. Шаткое спокойствие нарушил инцидент на второй день проживания трех под одной хлипкой крышей. Орочимару полулежал на диване, пролистывая какие-то свитки. Наруто вернулся домой весёлый, слегка потрёпанный. Орочимару оглядел его с ног до головы ледяным взглядом и отложил свитки. Чинно сложил руки на коленях и начал: — Ходи-ходи по своим раменным. Все ходит со своими друзьями. Друзья у него. А Саске-кун тут квартиру драй. Наруто пораженно замер у входа, так и не стянув с себя обувь. — А какой хороший мальчик на Саске-куна взгляд положил, когда мы в убежище жили, — Орочимару повернулся к Учихе, поливающему цветы в дальнем углу комнаты, — помнишь, Саске-кун? Он сейчас нукенин S-ранга, в страну Земли уехал, денег за один заказ зарабатывает больше, чем этот за всю жизнь. Наруто удивленно посмотрел на Саске. Уловил во взгляде черных глаз безграничную привязанность и любовь. "Жди на кухне", — продиктовал словарь, и Наруто, не разуваясь, бросился в соседнюю комнату. — Правильно, — злорадно проговорил саннин ему вслед, — не разувайся, Саске-кун помоет. Ужин теперь сопровождался холодно-светской беседой, приправленной особенно изысканными вопросами и предельно вежливым тоном. Саске вёл себя как обычно, и Узумаки подумал, что, наверное, у Орочимару в подземельях так принято. Он старался вести себя естественно, словно общество змееподобного без пяти минут мёртвого отступника преклонного возраста его абсолютно не напрягало. — И когда Наруто собирается стать Хокаге? — спросил Орочимару так, будто Наруто здесь не было. — Вообще-то я уже стал Хокаге, ублюдок. — Неужели, — холодно осведомился Орочимару, чинно наматывая макароны на вилку, — ну хорошо. Хотя бы семью стало чем кормить. Наруто вдруг хихикнул, но тут же заметил раздраженный, посеревший взгляд Саске. "Спать на диване будешь", — побарахлив, предупредил толковый словарь учиховских телодвижений. Орочимару ненавидел бардак. Наруто почти понимал, откуда в Саске эта маниакальная жажда убираться. Саннин шёл по направлению к кухне, когда в проходе между спальней и холлом обнаружились оранжевые боксеры. Орочимару остановился. Легкая тень пробежала по его лицу, и он начал с жадностью обследовать квартиру в поисках Наруто. Но никого не нашел. Наруто предусмотрительно утащил Учиху на пикник. Кстати говоря, у Саске тоже имелся толковый словарь особо часто используемых Наруто Узумаки выражений. И слово "пикник" словарь интерпретировал как "хочу тебя, но не здесь". Секс прошёл в тёплой, дружеской обстановке. Саске тоже хорошо понимал Наруто. Домой пришли довольные, помятые с воздушным шариком и папкой прихваченных по пути отчетов. Орочимару, у которого в одиночестве было время на раздумья, встретил их молча. Отыгрался вечером, сказав, что Наруто живет, как в хлеву: моется раз в месяц, да и то так, будто там слона купали. И его, между прочим, не очень чистые трусы валяются по всей квартире, и бычки он в цветочные горшки тушит. Наруто не курил, но был слишком счастлив и доволен всем на свете, чтобы возражать против — отчасти — конструктивной критики. Впрочем, жизнь на пробу оказалась справедливой штукой. Орочимару как-то раз снова завел речь о хорошем мальчике S-ранга, который за заказ берёт столько, сколько Наруто зарабатывает за год, и был вышвырнут за дверь уже Учихой. Саске спокойно депортировал Орочимару за дверь, так и не найдя подходящих слов для прощания. Во взгляде только выразил: "без тебя разберусь", но у Орочимару не было толкового словаря учиховских взглядов, а Наруто с ним бы не поделился ни при каких обстоятельствах. К полудню деревня вздохнула спокойно. Орочимару продолжил своё путешествие. Генины были возвращены, улицы стали значительно более многолюдны. Наруто, до неприличия счастливый, сидел за столом в своём кабинете Хокаге, мечтательно прикусив карандаш. Жалел немного, что Орочимару не требовал внуков. Чёртов саннин, находящийся на грани старческого маразма, все же пользовался у Саске некоторым авторитетом. И лишь по главной площади свободно гулял ветер, вздымая вверх золотистые горячие пылинки. Статуя исчезла.