То есть?

- Джоон... - Что? - Можно вопрос? - Что за вопрос? - Джон, что ты думаешь о содомии? Ватсон поперхнулся кофе и уставился на детектива. Тот даже не удосужился сесть, так и лежал, как лежал, уставившись в потолок. Дела не было уже неделю, гениальный мозг медленно покрывался плесенью. Он лежал так с самого утра и думал о чем-то. - В смысле? - Ну, ты же врач... - А, ты об этом, - Джон как мог равнодушно пожал плечами. Все равно странный вопрос на ночь. - Раньше это считали грехом, позже, действительно, болезнью, но в наше время отношения подобного рода не вызывают особого удивления. Сейчас это нормально. И мы с тобой, кажется, это уже обсуждали. Действительно обсуждали. И не раз. Да и хватит уже. Эта тема почему-то необычайно смущала его, особенно если нужно было смотреть в эти глаза. Шерлок на минуту задумался. - Значит, будь ты врачом прошлых веков, ты бы все же выписал мне рецепт? - на лице его играла легкая усмешка. По спине доктора пробежал холодок, но он хватался за беспечность в своем голосе. - То есть? - Я сильно болен, - Шерлок медленно сел и с тенью улыбки смотрел на него в упор каким-то особенным взглядом, от которого становилось не по себе. Да и голос был до странности низким, приятным, расслабляющим и подавляющим волю... - Давай-ка проведем один эксперимент... Зачарованный бархатным тембром его голоса, Джон очнулся не сразу - Шерлок уже плавно поднялся с дивана - но все же очнулся. - Ну нет, никаких экспериментов! Он вскочил было с кресла, но Холмс быстро сократил между ними расстояние и вернул его на место, упав перед креслом на колени и устроив свои скрещенные руки на коленях Ватсона. - Это очень важно, Джон, не упрямься, - льдистые глаза сверкали неподдельным, просто безумным интересом. Джон напряженно всматривался в лицо детектива. - Я не хочу заставлять тебя, поэтому просто доверься мне. Подло. Очень нечестно делать какой-то непонятный эксперимент вопросом доверия. Впрочем, такой ли непонятный? Что ж ты тогда так отчаянно краснеешь, как школьница на первом свидании? Отвечай, Джон Хэмиш Ватсон. Но ответ не шел, и только глаза детектива на уровне его глаз. Спокойные глубокие озера. Почувствовав, что он не собирается вырываться, Холмс слегка отодвинулся и убрал руки, удерживавшие доктора. - Закрой глаза, - чуть слышный шепот внезапен. Он не убеждает. Теперь это просьба. - Закрой глаза и расслабься... Шерлок ждет, пока Джон не сразу, но закрывает глаза, пока он нервно облизывает губы, пытаясь сделать глубже и спокойней дыхание. Шерлок смотрит, как мерно поднимается и опускается его грудь. Он аккуратно берет чуть вздрогнувшую от прикосновения руку и касается губами запястья. Пульс выдает, это данность. Холмс разворачивает кисть и целует ладонь, затем пальцы. Вторая рука, мягко скользившая по бедру Джона, как бы невзначай проводит по паху, слегка задерживаясь, когда Шерлок осторожно касается ложбинки между безымянным и мизинцем языком. - Шерлок, ты... - Тише. В голосе доктора слышатся нотки паники, но его тело начинало отвечать на прикосновения. Медленно расстегнув брюки и приспустив белье, детектив несильно сжал его постепенно твердеющий член. Джон вздрогнул. Холмс улыбнулся и слегка коснулся губами головки, вызывая у него приглушенный вздох. - Шерлок, если ты не... Холмс полностью взял его в рот, и фраза резко оборвалась вырвавшимся из горла хрипом, но он не собирался останавливаться. Поглаживая, посасывая, проводя языком по всей длине, он ласкал жарко, уверенно, снова и снова, пока Ватсон не застонал в голос, крепко сжимая подлокотники кресла и неосознанно подаваясь бедрами вперед, еще сильнее толкаясь в рот детектива. Тогда Шерлок резко прекратил свои действия, сам не в силах сдерживаться, и потянул Джона на ковер, нависая сверху и целуя желанные губы. Доктор отвечает, крепко обнимая его за шею, Шерлок чувствует, как он прижимается к нему всем телом. Хочется смеяться, и губы сами шепчут: - Кажется, это заразно, и теперь мы оба больны. Джон забирается ладонями ему под рубашку, нетерпеливо царапая спину, и прижимается губами к шее, оставляя метки на память. Кто придумал делать так много пуговиц на рубашках? Чертовы манжеты... В голове у него что-то взрывалось, разлетаясь осколками снарядов и вспышками пламени. Так же остро, ярко, как воздух Афганистана, с одной лишь разницей, что сейчас его распирало не от боли, а от сумасшедшего удовольствия, которое через губы и руки Шерлока касалось его тела, накатывало волнами, обещая накрыть с головой, утянуть в самую пучину. Разрядка пришла внезапно, как пулёмётная очередь в спину, тело выгнулось дугой, насколько только мог позволить позвоночник. Почему-то безумно захотелось виски, но мысль эта не успела развиться, вытесненная из головы нежностью шерлоковских губ. Они лежали молча. Потолок снисходительно белел в сумраке гостиной. Вокруг в нелепом беспорядке валялись в спешке скинутые вещи. У себя на пояснице он чувствовал руку Шерлока. Тонкие пальцы бездумно блуждали по коже. Хорошо еще миссис Хадсон сегодня ночует у подруги, и не нужно лишних беспокойств о том, что дверь в коридор открыта нараспашку. - А что бы ты сказал на суде, если бы нас решили казнить? - длинная фраза далась с небольшим трудом. - Если ты про костры Инквизиции, то там особо никого и не спрашивали. - Ну а если бы? - Я сказал бы, что посредством этой страшной ереси познаю прекраснейшее чувство на Земле... Впервые, между прочим. Джон закрыл глаза. Слова детектива приятной волной прокатились по телу, задержавшись легким покалыванием в кончиках пальцев. Почему-то сейчас ничто его не удивляло, в душе обосновалось ощущение абсолютной правильности происходящего. - А я бы сказал, избавляешься от скуки. Холмс рассмеялся. - Можно подумать, тебе не понравилось. Он стянул с дивана плед, и стало тепло. Поймав вопросительный взгляд удивительных глаз, Джон мягко поцеловал его и удобно устроился, положив голову ему на плечо. Доволен, счастлив, а ведь еще зачем-то протестовал... Вот бы у них почаще не было дел. - На сегодня больше никаких вопросов.