Терзание

      Эрик оглядывает толпу, пока его взгляд не останавливается на Трис. На ней черная куртка, та, что принадлежала одному из Бесстрашных предателей. Забрызганная кровью, потрепанная. Он знает зачем она ее надела. Мятежная. Инсургент. Слишком пафосно для такой никчемной девчонки. Эрик переплетает пальцы и осторожно кладет их себе на живот. — Я бы хотел, чтобы она перечислила дивергентов. Видимо, ей о них многое известно, раз именно она пырнула меня ножом.       Трис сразу осознала, что, что-то не так, войдя в комнату, где Эрик ожидал своей казни. И резкая догадка осенила ее, как гром среди ясного неба. Он уже не живой. Он выглядел высокомерно, надменно, но не Эрик сейчас смотрел на Трис. На нее смотрела Джанин. Девушка помнила черные глаза бывшего лидера Бесстрашных. Она помнила его сильные руки, которые обнимали ее за талию. И которые сейчас дрожали. Даже Эрик, должно быть, боится смерти. — Не вмешивай ее в это, — Тобиас, как всегда. — Почему? Потому что это делаешь ты? — ухмыляется Эрик. — Ой, подождите, я забыл. Стиффы не занимаются такого рода вещами. Они только завязывают друг другу обувь и обрезают волосы.       Трис и сама не замечает как слезы выступают на ее глазах. А ведь она ненавидела плакать. Эрик ввел игру, но вовсе не с ней. А с Четвертым. И он знал куда нужно "ударить". В нее. — Я хочу, чтобы список огласила именно она, — повторяет Эрик, все так же надменно. — Ты сговорился с Эрудитами. Ты несешь ответственность за смерть сотен Отреченных. Ты предал Бесстрашных. Ты выстрелил ребенку в голову. Ты нелепая игрушка Джанин Метьюс.       Его улыбка меркнет. Как тогда, на крыше. Когда Трис впервые отталкивает его и уходит прочь. — Я заслуживаю смерти? — спрашивает он.       Тобиас открывает рот, чтобы прервать его, но Трис всё же успевает ответить. — Да.       А дальше Эрик не слышит. Он смотрит на Трис, смотрит на эту глупую и жалкую девчонку и воспоминания тихо кружат над головой. Пепел, обрывки. Его грубые ласки и ее жаркие поцелуи. Они насыщались друг другом вдали от всех. Настырной Кристины, Ревнивого Ала и... Тобиаса. Четвертого, который разрушил их грубую идиллию. — Ты совершил преступления, которые гарантируют казнь среди Бесстрашных, — говорит Тобиас. — В соответствии с законами Бесстрашных мы имеем полное право казнить тебя.       Он приседает рядом с тремя пистолетами у ног Эрика и опустошает обоймы одну за другой. Они почти дребезжат, ударяясь об пол, а затем катятся к носкам ботинок Тобиаса. Он подбирает средний пистолет и засовывает пулю в обойму. Затем перемещает три пистолета на полу, меняя их местами, до тех пор, пока глаза зрителей не теряют из виду средний пистолет, тот, в котором есть пуля. Он берет оружие: один пистолет он передает Тори, другой Гаррисону.        Трис больше не смотрит. Она помнит. Она помнит его вкус на губах, запах лавандового мыла и крови. И, Трис не может отпустить Эрика. Девушка никогда не верившая ему, никогда не любившая, каждый раз задавала себе вопрос:"Зачем?" Зачем же тогда она приходила к нему каждую ночь, ища новой порции ласки. Грубой, жестокой ласки. Но, родной. И чертовски приятной.       Трис закрывает глаза и делает глубокий вдох. Эрик же смотрит на нее в упор и мысленно проклинает себя, за слабость. - Будешь скучать? - парень смеется. Хрипло и невесело. - Ни капли.       Трис отличная лгунья. Тобиас держит пистолет напротив его левого плеча. — Эрик, — говорит он. — Будь смелым.       А затем нажимает на курок.