Coverdance

Июль – это такое время, когда от послеполуденного зноя не спасает даже наполненная льдом ванна, куда уж там красному зонтику с логотипом компании «Coca-cola». Чонгук ждет уже почти час. Чонгук выкурил уже половину пачки, а сейчас – допивает третий айс капучино с ореховым сиропом. Ждать Тэхёна почти час – это не так уж и долго, поэтому Чонгук даже не сердится. Он вспоминает вчерашний поход в кино на ночной сеанс очередного сиквела про техасского маньяка с бензопилой, как он гоготал над тем, что «нигера всегда убивают первым», а Тэхён бил его по коленке и закрывал глаза ладонью, когда крупным планом показывали чью-нибудь отрезанную руку или вспоротый живот. Чонгук не замечает толком, как Тэхён вплывает на открытую террасу кофейни наиграно медленно и плюхается в огромное плетеное кресло напротив. - Я сейчас сдохну, - он достает из кармана смятую пачку сигарет, кидает на стол и с обреченным вздохом раскидывает руки в стороны. Тень от зонтика не доходит до его лица – и он морщится от горячего солнечного света, двигается ближе к столику и расслабленно улыбается только когда полностью оказывается в тени. Чонгук проходится по нему взглядом. У этого мальчика Ким Тэхёна есть одно гениальное свойство: он умудряется выглядеть идеально в самых простых шмотках. Белая обтягивающая майка, потерто-голубые джинсовые шорты чуть выше угловатых коленок, какие-то уебищные светло-кофейные мокасины, над которыми Чонгук непременно бы ржал, не будь они на Тэхёне. Он красивый, уставший – и от этого мягкий. - Соскучился? – тянет он, спуская на кончик носа солнцезащитные рэйбэновские очки в черной оправе. - Честно? Еще не успел, - Чонгук тушит сигарету в пепельнице и нагло улыбается. Тэхён обиженно вытягивает губы, откидывает челку со лба многозначительно-резким жестом и берется за меню, изучая страницы с крайне надменным лицом, пока Чонгук сканирует его с ног до головы с видом человека, который вот-вот пизданет что-то очень язвительное. - Ты похож на телочку из «Spica», - парирует он и с чувством выполненного долга важно укладывает руки на подлокотниках. – Они там тоже в белых майках. Тэхён отвлекается от меню – медленно поднимает голову, и его бровь вопросительно ползет вверх. - Чего? – коротко и глухо. - Ну, группа есть такая. Девчачья. Хочешь, клип покажу? – Чонгук вытягивает из кармана телефон и сразу начинает копаться в приложениях, выискивая клиент ютьюба среди хреновой тучи всяких примочек. Тэхён пожимает плечами и подается вперед, упираясь локтями в стеклянный столик. Чонгук двигается поближе, так, чтобы им обоим было видно телефон, и Тэхён кладет голову ему на плечо. - Они классные, - Чонгук кивает сам себе, ждет, пока клип прогрузится хотя бы на треть, и нажимает на «play». Длинноволосая шатенка пишет помадой на зеркале, и Тэхён – Чонгук плечом это чувствует – весь сжимается, протягивая восхищенное «вау». Им вообще нормально – они одинаково реагируют на красивых фигуристых девушек, отпуская пошлые комментарии по поводу того, у кого какая грудь или задница, а потом Чонгук, уже дома, прижимает Тэхёна к стенке в коридоре, стоит им только зайти за порог квартиры. Звук из динамиков телефона приглушается шумом пролетающих мимо автомобилей, но Тэхён все равно слышит главное и с самых первых секунд песни ритмично двигает плечами, беззвучно проговаривая одними только губами строчку «You don’t love me». На моменте, где крупным планом показывают, как девочка из группы запускает руку в большую стеклянную миску с кукурузными шариками, Тэхён издает сдавленное «ауч», а Чонгук коротко смеется – он, в принципе, с ним согласен. Песня – ироничная, классная и чем-то джазовая, нравится им обоим – Чонгук спиной чувствует, как Тэхён танцует, сидя в кресле, близко к нему, вкусно затягиваясь сигаретой-слимкой. - Сможешь так же, как они со стульями? – Чонгук убирает телефон в карман и отсаживается. Тэхён смотрит на него поверх очков и звучно усмехается: - Да запросто, - тушит окурок своих слишком женских «вог лилас» в пепельнице и откидывается на спинку кресла. *** Закат льется в окна сквозь жалюзи; Чонгук двигает стул по паркету в центр комнаты и падает на диван. - Ты уверен? – Тэхён заботливо трогает его за коленку и уже набирает в телефоне название песни. Чонгук кивает. Конечно, он уверен. Конечно, он хочет это увидеть. В конце концов, женские танцы в исполнении Ким Тэхёна – это такая странная штука: и смешно, и… Тэхён встает рядом со стулом спиной к дивану и вытягивает вверх руки – беспощадно хрустит суставами, а потом, слыша первые звуки песни, подается бедром вбок. Чонгук ловит себя на мысли, что уже сейчас готов зааплодировать. В нем нет ни капли женственности. Он сексуальный, конечно, до одури, но только не сейчас, когда его тощая задница, прикрытая спущенными и болтающимися шортами виляет в двух метрах от Чонгука, который смотрит на все это и улыбается. Счастливо, как дети в цирке. Он худой и угловатый – и невозможно пластичный. Чонгук нащупывает рядом с собой пачку сигарет Тэхёна, и это чертовы «вог лилас», которые даже держать в руках толком не получается – настолько они тонкие. И пахнут цветами. Тэхён щелкает пальцами в такт песне и качает бедрами из стороны в сторону, поворачивается к Чонгуку лицом, и тот видит, как Тэхён открывает рот под фразу «you don’t love me». От Тэхёна веет комичностью Эдди Мёрфи в смеси с развратностью порно-звезды Джонны Джемисон, но Эдди Мёрфи в нем берет верх, и Чонгук смеется в кулак, когда Тэхён в очередной раз слегка задирает майку на своем животе. Он вытягивает губы, опускает ресницы, приоткрывает рот, подпевая этим своим злосчастным полу-басом, а потом опускается на колени и опирается локтями на седушку стула, положив подбородок на согнутое запястье. - Здесь же они со стульями, да? - Ага, - задушено произносит Чонгук, запоздало кивая. Он читает во влажном взгляде Тэхёна что-то в духе «возьми меня прямо сейчас» и даже подается всем телом вперед, но поздно – Тэхён уже успел сменить эту эмоцию на искрящееся веселье со слегка пошловатым налетом. Чонгук опять улыбается, а его мальчик танцует перед ним, толкает пальцами босой ноги стул, и тот отлетает к окну. Тэхён не попадает в слова, путает строки, путает интонации, щурит глаза в улыбке и на финальных нотах песни как-то дико прогибает спину, дергается, и его влажная челка живописно отлетает от его лба. Чонгук откидывается на спинку дивана и шумно выдыхает. - Это было круто, - он почти шепчет, а Тэхён, все еще двигая задницей в такт замолкшей песне, проходит к дивану и приземляется к нему на колени. Чонгук двигает его ближе к себе – Тэхён вовсе не против. От него пахнет солнцем, той самой послеполуденной жизнью и пылью, очередным мужским «Lacoste» из плоского темно-зеленого флакона, немного – кондиционером для стирки белья и еще меньше – потом. У него слегка покрасневшие плечи, щеки и нос, потому что весь день водил шестилетнюю племяшку по паркам аттракционов. Абсолютно матовая, цвета карамели мягкая кожа, которая покрывается стаями крупных мурашек от прикосновений наглых ладоней Чонгука. - Ю донт лав ми, - тянет Тэхён своим проклятущим полу-басом, улыбается одними губами – и Чонгук млеет, тает под таким привычным весом чужого – на деле, донельзя родного тела. По лицу и плечам Тэхёна скользят тонкие полосы теней от жалюзи на окне, а Чонгук кладет ладони на его бедра, долго смотрит в черные, уставшие, но все равно смеющиеся глаза, пытаясь усмирить лезущую из горла дрожь: - Да люблю я тебя, люблю.