Зима

Так, в работе проходят дни. Лишь на ночь ты возвращаешься в дом, ставший теперь совсем чужим. Стёпа с тобой так и не разговаривает, детей у бабушки забирать отказывается, несмотря на твои заверения, что для здоровых людей, живущих в благополучных условиях, вирус не опасен. Спустя три дня бесполезных просьб и бессмысленных надежд, в очередной ссоре бросаешь: - Подам на развод, пусть суд решает, с кем останутся дети. Стёпа ухмыляется, а на следующий день ты узнаёшь, что заявление на развод подал он сам… И снова холодная улица, снежинки на онемевших губах, и разыгравшаяся вьюга, которая теперь уже полностью гармонирует с твоим душевным состоянием. - Галь, прости, - стоишь на проходной возле стойки регистрации, понимая, что выговор обеспечен. И не потому что ты опоздала на час, а потому что пропала, выключила телефон и поставила на уши всю ФЭС. - Ты когда-нибудь доведёшь меня до сердечного приступа, - в голосе Гали холод и тревога одновременно. – Самой жить надоело, так хоть других пожалей! Из буфета выходит Борис со стаканом воды и пузырьком валерьянки. Протягивает всё это Гале, и она начинает отсчитывать губами капли. Чувствуешь укол совести: о них ты действительно не подумала. Хотелось просто идти, куда глаза глядят, подальше от опустевшего без детей дома и почти уже бывшего мужа, не желающего ничего понимать. - Валя, - Селиванов незаметно слегка сжимает твою ладонь. – Пойдём работать. - Что с Галей? – шепчешь ты по дороге в морг. - Нервный срыв, - объясняет Борис. – Увидела случайно результаты твоих анализов, которые мы делали вчера. А тут ещё ты пропала… - Ясно, - опускаешь голову. Действительно, всё предельно понятно. Другой реакции у подруги, узнавшей о том, что у тебя почти отказали почки и неизвестно откуда взялась сердечная недостаточность, и быть не могло. Причём, ни на почки, ни на сердце ты никогда не жаловалась, и поэтому наивно предполагала, что заболевание пройдёт без осложнений. Оно бы, наверное, и прошло, если бы ты не отказывалась от лечения и перестала ходить легко одетая в такой мороз. А ведь медик от Бога… Лучший судмедэксперт страны… Видимо, всё отступает на второй план, когда ты лишаешься главного в жизни – поддержки семьи и любимого человека… - Что теперь со мной будет, Борь? Что? – устало спрашиваешь ты, когда вы вместе приступаете к вскрытию нового трупа. - На разводе жизнь не заканчивается, - лёгкая усмешка. - Ты-то откуда знаешь? – интересуешься, продолжая орудовать скальпелем. - О том, что вы разводитесь, или о том, что это не конец всей жизни? – уточняет Селиванов. - О том, что мы разводимся, я Гале по телефону сказала, - вздыхаешь. – Но про то, что после развода… Я не знаю, смогу ли дальше жить - Сможешь, конечно, - так спокойно отвечает Боря. - Я тоже на развод подал… - Когда? – удивляешься. Видимо, со своими проблемами ты совсем перестала обращать внимание на окружающих. - Вчера, как и твой муж… Совпадение… - задумчиво говорит он. - И всё равно тебе не понять, - улыбка получается какой-то горькой. – Он хочет забрать у меня детей. - Моя жена у меня тоже сына отнять грозится, хотя он ей совсем не нужен, - вздыхает Селиванов. – Галя обещала написать хорошую характеристику. Может, учтут. - А я и просить не буду, - качаешь головой. – Знаю, что ничего хорошего она написать не сможет. Я чуть до инфаркта её не довела, повела себя как эгоистка. - Знаешь, Валь, в нашем мире иногда полезно быть эгоистом, - задумчиво произносит Боря. – А в нашей профессии это даже необходимо. Проблема в том, что к цинизму привыкаешь. Для того чтобы стать хорошим мужем и отцом, мне пришлось уйти в пластическую хирургию. Мне никогда это не нравилось, но это был единственный шанс остаться самим собой. - Да, но это Галя… - сглатываешь комок в горле. – Она всегда была моим самым родным человеком. - Знаю, - кивает Боря. – Могла бы и не говорить. Но мне кажется, она поймёт. Как ты себя чувствуешь? - Сам видишь, - разводишь руками. – Температура не падает, голос до конца не вернулся. - Ну, раз Галя всё равно знает, может, тебе лечь в больницу? – предлагает Селиванов. - Никаких больниц, - качаешь головой. – Належалась я. То чуть не утопили, то подстрелили. Видеть уже не могу эти стены. - Но с твоими почками тебе всё равно придётся на аппаратах жить, - Боря вздыхает. – Как минимум, через день процедуры. - Для жизнедеятельности достаточно раз в неделю, - возражаешь ты. - Для того чтобы не умирать – да, а вот для того, чтобы полноценно жить… Не шути лучше с этим, Валентина. - Ты меня осуждаешь, да? – задаёшь вопрос в лоб. – Считаешь безответственной? Просто мне, честно, не до больниц. Работа – это всё, что у меня осталось… - Я не осуждаю, - Борис поднимает голову. – Я тебя приму любой, такой, какая есть. Делай что хочешь, я всегда буду рядом. Можешь называть это братством патологоанатомов. Я никогда тебя не оставлю. - Правда? – ты с трудом веришь в его слова. - Абсолютная правда, - кивает Боря. – Ну вот. Думаю, причина смерти… - …кровоизлияние в мозг, - хором с ним продолжаешь ты. - Отлично, - улыбается Боря. – Раз всё так однозначно, нам не придётся пропускать обеденный перерыв. Идём в буфет? - Пошли, я голодная как волк, - соглашаешься ты. - Аппетит не нарушен? Это хорошо. Значит, поправишься быстро, - Боря помогает тебе снять халат. - Ты сам-то в это веришь? – тихо усмехаешься. – Хорошо, если вообще выживу, с такими-то показателями… - Выживешь, - Боря вздыхает. – Я на своём опыте убедился, что не очень-то и торопится смерть забирать таких, как мы. Боится, наверное. Слишком много мы о ней знаем. Когда те бандиты меня забрали, шансов выжить у меня практически не было. Однако, я всё ещё жив. - Может, ты и прав, - улыбаешься. – В принципе, я чувствую себя не так уж плохо. Но не знаю, хватит ли мне сил на этот развод… - Я буду рядом, - Боря сжимает твою ладонь. - Хорошо, - киваешь ты. – Идём в буфет. … В буфете никого нет – оперативники уехали на место преступления, а Ваня с Оксаной увлечены работой у себя в лаборатории. Это к лучшему. Незачем им всем видеть тебя в таком состоянии... Селиванов подаёт тебе чашку кофе. Делаешь глоток, и в горле снова начинает неприятно саднить. Слегка морщишься, но продолжаешь пить. Как ни странно, этот кофе кажется тебе самым вкусным в твоей жизни… - Валь, - осторожно произносит Боря после нескольких минут тишины. – Что я могу для тебя сделать? Может, с Галей поговорить? Или в суде выступить? Ты мне только скажи, я всё сделаю. - Ничего не надо, - качаешь головой. – Просто будь рядом, и… Не вспоминай пожалуйста про мою болезнь… Слишком дорого она мне обошлась… - Хорошо, я буду с тобой, и не буду говорить о болезни, - соглашается Боря. – У меня предложение. Может, сводим куда-нибудь детей вместе, а? Степан ведь до суда не имеет права запрещать детям общаться с тобой. И жена моя не имеет. А сейчас как раз недалеко отсюда развлекательный центр открылся. Погуляем, потом в кафешке мороженое поедим… - Мне сейчас только мороженое есть, - улыбаешься. – А вообще, я только за. Вопрос в том, когда… Сейчас же мы вместе работаем и в твою смену, и в мою… - Да хоть завтра, - небрежно отвечает Селиванов. – С Галей я договорюсь. Трупы - не больные, полдня подождать смогут. - Ну, если договоришься, - делаешь хитрое лицо. – Тогда… Давай прямо завтра и пойдём! Я сейчас Стёпе позвоню. - Поставь на громкую связь, - неожиданно просит Селиванов. – На всякий пожарный. Киваешь, и молча набираешь на телефоне номер мужа. - Валя, я всё сказал! – грубый голос едва не выбивает тебя из колеи, но ты чувствуешь на плечах руки Бориса, и от этого становится чуть легче. - До суда я имею такое же право видеть детей, как и ты, - стараешься говорить как можно твёрже. - Ну и что ты с ними будешь делать? – усмехается Степан. – Ты же вечно на работе! - Завтра я хочу забрать детей у твоей мамы и погулять с ними, - стараешься не реагировать на его тон голоса. - Одна? – с презрением спрашивает Стёпа. – Да ты же больна, ты в любой момент в обморок хлопнуться можешь! - Нет, не одна. С другом, - впервые употребляешь это слово по отношению к Селиванову и краем глаза замечаешь одобрительную улыбку на его лице. - С этим, вторым трупорезом что-ли? – очередная насмешка. – Ладно, препятствовать не буду. А то заявишь на меня ещё. - Не неси бред! - срываешься. – Я не заслужила такого отношения! - А какого отношения заслуживает женщина, для которой трупы дороже детей, и даже дороже собственного здоровья? – Степан ехидничает и злится одновременно. - Прекрати немедленно! - не выдержав, вмешивается Селиванов. – Давай сразу проясним ситуацию. Я твою жену ни разу за руку не брал. Я к ней даже не приближался. Но я за неё любого живьём вскрою. Медленно и больно. Потому что таких женщин, как она - единицы, особенно в нашей профессии. И я уверен, ты знаешь, какая она, и хотя бы смутно представляешь, какой она могла бы стать. Она осталась человеком. Женщиной. И если ты это не видишь, то ты дурак. - Да что ты понимаешь, патолог недоделанный? – Стёпа продолжает насмехаться, но голос едва заметно грустнеет. – Ты не знаешь, каково это, когда твоя жена проводит по полночи с трупами. Ты не знаешь, каково это – сходить с ума, и понимать, что ревнуешь её к этим мертвецам. И самое главное, работая со смертью, она вконец утратила инстинкт самосохранения. То у неё трупы взрываются, то она под пули лезет. То гуляет полураздетая на морозе. На детей ей плевать, ещё мать называется! А я хочу нормальную семью! - Чего ты хочешь – меня не волнует, - спокойно отвечает Селиванов. – Но доводить её прекрати. Как человек человеку говорю. И как мужчина мужчине. Ещё раз в таком тоне с ней будешь разговаривать – я решу, что ты не человек. И методы у меня тогда будут соответствующие. - Не надо мне угрожать! – срывается Стёпа. - Я не угрожаю, - Селиванов по-прежнему сохраняет спокойствие. – Просто не нужно трепать нервы Валентине. В конце концов, что бы ты ни говорил, она – мать твоих детей. Мать, и не надо с этим спорить. - Во сколько вы гулять с детьми пойдёте? – переводит тему Стёпа. – Надо мою маму предупредить. - Я с утра за ними заеду, - сглотнув, отвечаешь ты. - Хорошо, - коротко отвечает Стёпа и кладёт трубку. - Ну за что он так со мной? – от нахлынувших эмоций тебе хочется расплакаться, но ты на работе, и в буфет в любое время может кто-нибудь зайти. Безуспешно борешься со слезами, всё равно, они предательски накатывают на глаза. - Валь, - Боря, стоявший во время разговора справа от тебя, вдруг обходит тебя со спины, и наклоняется к твоему левому уху. – Не слушай его. Ты – очень хороший человек, и, я уверен, прекрасная мать. Ты трудоголик, но это не плохое качество. Я полностью на твоей стороне, Валя. Теряешься... Особенно, когда внезапно приходит понимание, почему он сказал тебе эти слова именно в левое ухо. Трудно поверить, но он, единственный из всей ФЭС, заметил, что правым ухом ты слышишь немного хуже. Ты никому об этом не говорила. Это была лёгкая контузия после взрыва в морге. Если бы Галя узнала – отправила бы тебя на больничный. А ты, как всегда, не хотела. Оттуда и последствие в виде ухудшения слуха. Такого небольшого, что не заметили даже самые близкие. А он, выходит, увидел, сопоставил малейшие детали… А ты и не знала, что он настолько к тебе внимателен… - Борь, - улыбаешься сквозь слёзы. – А давай ещё по чашечке кофе! Ну её, эту работу! - Действительно, ну её! – улыбается Боря, снова разливая по чашкам ароматный напиток. – Держи. На этот раз боли в горле не чувствуешь. В душе, впрочем, тоже. Как ни странно, несмотря на болезнь и предстоящий развод, тебе хорошо и спокойно. Ты веришь, что он действительно, всегда будет рядом…